На открытой веранде вновь появились двое уже знакомых молодых чиновников в фиолетовых халатах.
— Господин Цунадоро, — синхронно поклонились они, и тот, что помоложе, продолжил: — Мы проверили почерки служащих канцелярии, но похожий на тот, коим написано подстрекательское письмо, не нашли.
— То есть никто из них его не переписывал? — недоверчиво переспросил цензор.
— Скорее всего злоумышленник просто принёс письмо на службу? — предположил проверяющий постарше. — Или изменил почерк?
«Хвала Вечному небу!» — мысленно возблагодарил судьбу Бано Сабуро, и из глаз его вновь потекли слёзы, но на этот раз радости и надежды.
Как он и предполагал, никто из его людей не замешан в распространении подмётных писем. Так откуда же оно взялось? Ясно, что подкинули. Кто-то же постоянно ябедничал на него губернатору. Теперь вот пытаются оклеветать перед цензором. Только если мерзавцы решили использовать подстрекательские письма, то выходит, они же их и распространяют, являясь государственными преступниками!
Стараясь успокоиться, начальник уезда пару раз глубоко вздохнул, вытер слёзы, тихонько высморкался и принялся лихорадочно обдумывать оправдательную речь, понимая, что тут важно не только каждое слово, но и интонация.
В это время на веранду канцелярии вышел ещё один проверяющий. Придерживая полы халата, он буквально сбежал по лестнице и очень быстро оказался рядом со своим шефом.
— Господин Цунадоро! — церемонно поклонился он, переводя дух. — Во время обыска в кабинете начальника уезда на обратной стороне картины с изречением Сына неба мы нашли вот это.
Молодой человек достал из кармана в рукаве плотный конверт фиолетового шёлка.
— В его кабинете? — цензор кивнул на застывшего статуей Бано Сабуро.
— Да, господин Цунадоро, — подтвердил собеседник. — Там на стене висело изречение Великого Амамото о власти. На обратной стороне и было приклеено это.
— Злоумышленники часто используют священное имя, чтобы прикрыть свои мерзкие делишки, — жёстко усмехнулся высокопоставленный чиновник. — Глупцы не понимают, что этим лишь усугубляют свою вину.
— Это не моё, господин Цунадоро!!! — с ужасом глядя на конверт, закричал начальник уезда. — Мне подбросили! Это клевета, клянусь Вечным небом!
— Помолчите! — оборвал его собеседник, доставая аккуратно сложенный лист.
Чем дальше он читал, тем суровее становились его лицо. Брови всё сильнее хмурились. Сухие губы сжимались в тонкую, злую нитку.
— Какие у вас заслуги перед «белым делом»? — внезапно спросил он. — За что «братья» вам так благодарны?
— Перед кем, господин Цунадоро? — пробормотал несчастный начальник уезда, растерянно хлопая ресницами и решительно не понимая: что вообще тот имеет ввиду?
— Не притворяйтесь, господин Сабуро, — поморщился высокопоставленный чиновник. — У вас это плохо получается.
Потрясая исписанным листком, он отчеканил:
— Братья благодарят вас за услуги, оказанные «белому делу», и просят сохранить это письмо, чтобы после «возвращения к истокам» вы смогли получить более достойную награду. Это очень серьёзно, господин Сабуро. Вам придётся рассказать всё, если хотите избежать допроса с пристрастием.
— Я не знаю никаких «братьев», — от волнения язык начальника уезда начал заплетаться, а в груди где-то под рёбрами вспыхнула нарастающая боль.
— И эта печать вам тоже ни о чём не говорит? — вытянув руку, цензор всё с той же холодной усмешкой показал ему бумагу.
В нижнем углу листа чернел квадрат с белым силуэтом длинноклювой птицы. С белым! А не с красным или золотым, как на государственных документах, изданных волею Сына неба или от его имени.
Использование изображения императорской цапли само по себе является государственным преступлением, а уж поменять её цвет, будет истинным святотатством!
Дневной свет в глазах Бано Сабуро стал меркнуть, словно при солнечном затмении, которое ему пришлось наблюдать однажды в детстве. Голова закружилась, и он грузно завалился на бок, роняя с головы чёрную шёлковую шапочку с квадратным верхом.
В толпе писцов громко охнули.
— Господин! — вскричал Роко Кимуро, рванувшись к нему.
Солдаты тут же скрестили перед ним копья.
Десятник схватился руками за их древка пониже остро отточенных, блестящих наконечников и глухо зарычал. Стражники за его спиной негромко загомонили.
— Пусть подойдёт, — неожиданно позволил цензор, презрительно скривив губы.
— Отдайте меч, господин, — негромко велел командир сопровождавшего его отряда.
Отцепив от пояса клинок в чёрных, лакированных ножнах, Роко Кимуро, не глядя, передал его офицеру и, подбежав к бесчувственному телу начальника уезда, опустился перед ним на колени.
Бано Сабуро не хватало воздуха, в грудь словно кто-то вставил пылающий уголь, а в ушах оглушительно звенели серебряные колокольчики.
Постепенно сквозь их бренчание прорезался знакомый, встревоженный голос. Взор прояснился, и из мглы проступило бледное лицо верного телохранителя.
— Господин! Очнитесь, господин! Что с вами?
Приподняв голову, чиновник с трудом разлепил сухие губы. Понятливый десятник наклонился к его лицу.
— Предупреди семью! — выдохнул начальник уезда. — Скорее!
— Сделаю, господин, — еле слышно, но твёрдо пообещал Роко Кимуро, потом, выпрямившись, посмотрел на внимательно наблюдавшего за ним цензора. — Господин Цунадоро, позвольте отвести господина Сабуро хотя бы в канцелярию. Нельзя же оставлять дворянина валяться на земле!
— Хорошо, — после секундного колебания разрешил тот. — Помогите ему.
— Эй, Седжи! — крикнул десятник, призывно махнув рукой. — Сюда иди!
Низенький, кривоногий стражник, опасливо покосился на солдат и, словно не веря, ткнул себя пальцем в грудь, вопросительно вскинув брови.
— Да, ты! — раздражённо подтвердил дворянин.
— Слушаюсь, господин Кимуро, — коротко поклонившись и сунув своё копьё кому-то из коллег, Седжи поспешил на помощь начальнику уезда.
Вдвоём они помогли ему подняться и подхватили под плечи.
— Господин Цунадоро! — вновь обратился десятник к цензору. — Мой господин Сабуро очень плохо себя чувствует. Прикажите прислать к нему лекаря.
— Господин Цунадоро, — робко подал голос чиновник, отыскавший злополучное письмо. — Если он умрёт, как мы узнаем имена его сообщников?
— Господин Тюбо, — задумчиво кивнул его шеф. — Пошлите кого-нибудь за лекарем. Изменнику ещё рано умирать.
— Да, господин Цунадоро, — коротко поклонившись, командир солдат прошёл мимо буквально оцепеневших от страха писцов, подойдя к группе городских стражников.
— Кто знает лекаря где-нибудь поблизости?
— Я знаю! И я тоже! Я знаю! Тут неподалёку почтенный Джуичи живёт! — наперебой загалдели те.
— Отправьте с ним своего человека, господин Тюбо, — распорядился высокопоставленный чиновник, вновь изучая текст злосчастного письма. — Пусть проследит, чтобы не болтал лишнего.
— Слушаюсь, господин Цунадоро, — кивнул офицер и ткнул пальцем в одного из стражников. — Ты! Сходи за лекарем и приведи его сюда!
— Да, господин, — низко поклонился тот.
— Пусть скажет, что мой помощник заболел, — продолжил инструктировать цензор, аккуратно складывая исписанный лист.
— Слышал? — обратился командир к бледному от страха посыльному.
— Да, господин, — отвесил тот ещё один низкий поклон. — Скажу почтенному Джуичи, что стало плохо важному чиновнику из Хайдаро.
— Соображаешь, — с презрительным снисхождением хмыкнул офицер и скомандовал одному из своих лучников. — Проводишь этого недоумка. Смотри, чтобы не сбежал и ни с кем зря не болтал.
— Да, господин, — коротко поклонился солдат, убирая лук в колчан.
Повиснув на плечах телохранителя и стражника, начальник уезда, медленно передвигая ноги, брёл к лестнице на веранду.
Звон с голове сделался заметно тише, и он постепенно начал различать обрывки яростного шёпота господина Кимуро.
— Предупредишь… Расскажешь… Государственная измена.
В ответ Седжи тихо скулил.
— Да как же?… Солдаты… Цензор… Казнят… Там везде его чиновники…
— Да кому ты нужен, мозгляк безродный! — рассерженной змеёй шипел десятник, помогая Бано Сабуро подниматься по ступенькам. — На тебя никто и не посмотрит. А не сделаешь — башку отрежу!
— Но, как же… — продолжал хныкать Седжи.
— Вылезешь из окна во двор, — принялся торопливо объяснять телохранитель. — Беги к конюшне. Возле неё дрова у стены сложены. С них через стену перелезешь и мчись так, как будто за тобой гонятся все демоны ада! А не предупредишь госпожу, я не только тебя, всех твоих щенков удавлю! Ты меня знаешь, я слов на ветер не бросаю.
— Всё сделаю, господин Кимуро, — еле слышно выдохнул стражник. — Только детей не трогайте.
— Да я тебя, дурака, ещё и награжу! — горячим шёпотом пообещал десятник.
Поднявшись по короткой лестнице, начальник уезда, совершенно выбившись из сил, повис на плечах своих помощников, жадно хватая ртом воздух.
Однако мир вокруг на удивление прояснился. Видя, как тяжело он дышит, Роко Кимуро и Седжи остановились, давая возможность Бано Сабуро прийти в себя.
Проводив их задумчивым взглядом, цензор окликнул офицера:
— Господин Тюбо, пошлите кого-нибудь за ними присмотреть.
— Слушаюсь, господин Цунадоро.
Потом высокопоставленный чиновник приказал всё ещё стоявшему поодаль помощнику:
— Продолжайте осмотр.
— Слушаюсь, господин Цунадоро.
— И будьте особенно внимательны. Похоже, мы напали на след крупного заговора.
— Приложу все усилия, господин Цунадоро, — кланяясь, пообещал собеседник.
А его начальник, тяжело поднявшись с кресла, неторопливо проследовал к окружённым солдатами служащим канцелярии уезда.
— Я знаю, что в вашем городе находится господин Рокеро Нобуро, — негромко произнёс цензор, холодно глядя куда-то «сквозь» испуганно притихших слушателей. — Но мне неизвестно, где он сейчас? Кто готов помочь нам его найти?