– Но Ключ… унести его…
– Он не узнает, пока не выдвинет ящик и не посмотрит. Или пока не попытается взять его. А я могу вернуть оригинал на место раньше.
Джаред утер лицо и, покачнувшись, сел:
– Он внушает мне ужас, хоть и негоже сапиенту говорить такое.
– Ты в порядке?
Он обратил на нее мрачный взор. Лисенок спрыгнул с полки на пол и погладил лапкой колено хозяина.
– Да. Но иногда ты наводишь на меня точно такой же ужас. Зачем, ради всего святого, ты украла Ключ? Хотела, чтобы отец догадался, что это твоих рук дело?
Клодия насупилась. Иногда он излишне проницателен.
– А где он?
Не сводя с нее изучающего взгляда, Джаред состроил удрученную мину. Снял крышку с глиняного кувшина, погрузил в него крюк и извлек из формальдегида Ключ. Едкий химический запах залил комнату. Клодия прикрыла нос рукавом мантии:
– О господи! А другого места не нашлось?
Примчавшись в башню, она сунула Джареду Ключ и, слишком занятая переодеванием, не обратила внимания, куда тот его спрятал. Теперь же учитель осторожно стер с артефакта защитную смазку и уложил на сучковатую опаленную поверхность верстака.
Ключ был прекрасен. Под струящимися из окна солнечными лучами на его гранях искрились и переливались маленькие радуги. Из сердцевины на мир величественно взирал коронованный орел.
Но он казался слишком хрупким, чтобы отпереть какой бы то ни было замок. И на электронное устройство не похож – не видно микросхем.
– Ящик открылся, когда я сказала пароль: Инкарцерон, – промолвила Клодия.
Джаред поднял бровь:
– Значит, ты думаешь…
– Это же очевидно, не так ли? Что еще можно открыть таким Ключом? В этом доме – ничего.
– Мы понятия не имеем, где находится Инкарцерон. А если бы имели, то не знали бы, как использовать Ключ.
– Я хочу найти его, – нахмурилась Клодия.
Некоторое время Джаред размышлял. Затем, поместив Ключ в измерительное устройство, записал вес и размеры своим аккуратным почерком.
– Это не стекло. Кристаллический силикат. Кроме того, – сапиент подкрутил настройки, – он обладает собственным электромагнитным полем. Я бы сказал, что в строго механическом смысле слова это не ключ, но очень сложная, доэрная технология. Клодия, ты ошибаешься, если думаешь, что он вот так возьмет и откроет двери тюрьмы.
Можно было догадаться. Ученица снова присела и задумчиво произнесла:
– Я привыкла завидовать Тюрьме.
И рассмеялась в ответ на изумленный взгляд учителя.
– Да, правда. Когда я была совсем крохой, мы приехали во дворец. Люди валили толпой, чтобы посмотреть на отца – Смотрителя Инкарцерона, Стража узников, Защитника Королевства. Я не знала, что значат эти слова, но ненавидела их. Думала, что Инкарцерон – это человек, еще одна дочь, моя злая близняшка. – Она взяла со стола и развернула циркуль. – Когда я узнала, что речь идет о тюрьме, то часто представляла, как отец спускается туда, идет мимо камер, держа в руках фонарь и огромный ключ – ржавый старинный ключ. И еще представляла огромную дверь с прибитой к ней гвоздями иссохшей плотью преступников.
– Ты начиталась готических романов, – покачал головой Джаред.
Клодия поставила циркуль на ножку и крутанула.
– Тюрьма снилась мне по ночам, я воображала, что воры и убийцы спрятаны глубоко под нашим домом, бьются о двери, пытаясь выбраться. И часто просыпалась в испуге – мне казалось, что кто-то пробрался в мою спальню. А потом поняла, что все не так просто. – Она подняла глаза. – Кстати, этот экран в кабинете. Наверное, через него можно следить за всем, что там происходит.
Джаред кивнул и скрестил руки на груди:
– Как сказано во всех записях, Инкарцерон запечатан. Никто не входит туда и не появляется оттуда. За происходящим следит только Смотритель. Он один знает, где находится Тюрьма. Существует очень старая теория, что Инкарцерон лежит под землей, на глубине многих миль, и представляет собой обширный лабиринт. После Годов Гнева там оказалась половина населения. Величайшая несправедливость.
Клодия легко коснулась Ключа.
– Да. Но я не вижу ничего, что могло бы мне помочь. Мне нужны доказательства убийства, а не…
Мерцание.
Растворившийся свет.
Клодия отдернула пальцы.
– Поразительно! – выдохнул Джаред.
На кристалле осталось пятнышко темноты – круглое черное отверстие, похожее на глаз.
И где-то в его глубине, очень далеко мигали два крохотных, как звезды, огонька.
9
Ты мой отец, Инкарцерон.
Твоим страданьем я рожден.
Стальные кости, цепи вен,
И сердце – железный плен.
Кейро поднял фонарь выше:
– Ты где, мудрейший?
Гильдаса не было ни в его спальной клети, ни в главном зале, где комитатусы в пылу празднования запалили все жаровни, хрипло горланили песни и бахвалились друг перед другом. Отвешивая налево и направо затрещины подворачивающимся под руку рабам, Кейро наконец выяснил, что старик направился к трущобам. Вскоре они отыскали его в маленькой клетке, где тот перевязывал гноящуюся рану на ноге ребенка-раба, мать которого в тревожном ожидании подсвечивала сапиенту хилой свечой.
– Я тут. – Гильдас обернулся. – Поднеси поближе свой фонарь. Ничего не видно.
Финн заметил влажные отблески света на теле мальчика и то, как болезненно ребенок выглядит.
– Выше нос. – Он попытался подбодрить малыша.
Тот робко улыбнулся.
– Вы не дотронулись бы до него, сэр? – зашептала мать.
Финн посмотрел на нее. Когда-то она, наверное, слыла красавицей, но теперь была худа и измученна.
– Говорят, прикосновение Видящего Звезды исцеляет.
– Суеверная чушь, – проворчал Гильдас, проверяя крепость узелка. Однако Финн наклонился и кончиками пальцев коснулся горячечного лба мальчика.
– Эта чушь не особенно отличается от твоей, о мудрейший, – вкрадчиво заметил Кейро.
Гильдас выпрямился, вытер пальцы о полу мантии и оставил колкость без ответа.
– Что ж, я сделал все, что мог. Ране нужен дренаж. Держите ее в чистоте.
Выходя из клети в сопровождении братьев по обету, сапиент проворчал:
– Все больше и больше инфекций, все больше болезней. Нам необходимы антибиотики, а не золото и прочие жестянки.
Финну было знакомо это его настроение. Когда на старика нападала хандра, он мог сидеть целыми днями в своей клетке: читать, спать и разговаривать с самим собой. На этот раз, должно быть, на него повлияла гибель Маэстры. Поэтому Финн коротко бросил:
– Я видел Сапфика.
– Что?! – Гильдас остолбенел. Даже в Кейро проснулся интерес.
– Он сказал…
– Погоди! – Сапиент торопливо огляделся. – Идем.
Темный арочный проем вел к одной из гигантских цепей, свисавших с крыши Берлоги. Гильдас стал взбираться по ней на самый верх, пока не скрылся в темноте. Финн вскарабкался следом и обнаружил старика на узком скальном выступе – тот распихивал ногой древний помет и птичьи гнезда.
– Я сюда не сяду, – заявил Кейро.
– Тогда стой. – Гильдас взял из рук Финна фонарь и приладил его к цепи. – А сейчас расскажи мне про свое видение! Все до единого слова.
Финн подошел к самому краю выступа и посмотрел вниз.
– Место, похожее на это, очень высоко. Он был там со мной, и я нашел Ключ.
– Кристалл? Он называл его Ключом? – Потрясенный Гильдас потер седую щетину на небритом подбородке. – Это слово сапиентов, Финн, магическое слово. Устройство для разблокировки.
– Мне известно, что такое Ключ, – сердито перебил его Финн, но потом постарался успокоиться. – Сапфик сказал, что я должен отворить им Время; еще там была скважина в какой-то черной светящейся скале, но Ключ был такой тяжелый, что я не справился с ним. Меня это… угнетает.
Старик мертвой хваткой сжал руку Финна:
– Как Сапфик выглядел?
– Молодой. Длинные темные волосы. Как в легендах.
– А дверь?
– Очень маленькая. А внутри скалы как будто звезды светились.
Кейро элегантно оперся о стену:
– Странный сон, брат.
– Это не сон, – отмахнулся ошалевший от радости Гильдас. – Мне знакома эта Дверь. Ее никто никогда не открывал. Она в миле отсюда, вверху, в землях цивилов.
Он растер лицо ладонями и спросил:
– Где Ключ?
Финн заколебался. Сначала он повесил кристалл на старую бечевку и надел на шею, однако тот оказался слишком тяжелым, и теперь болтался на ремне, опоясывающем рубаху. Финн неохотно снял свою драгоценность и протянул Гильдасу. Сапиент принял Ключ с благоговением. Маленькими ручками со вспухшими венами старик ощупал артефакт, затем поднес близко к глазам и пристально всмотрелся в орла.
– Вот чего я так долго ждал.
Его голос хрипел от переполнявших его чувств.
– Знак, поданный Сапфиком. – Он поднял глаза. – Это все решает. Мы уходим отсюда сейчас же, сегодня же ночью, пока до Джорманрика не дошло, что это за вещь. Вот так внезапно и поспешно, Финн, мы начинаем наш Побег.
– Минуточку! – Кейро отлепился от стены. – Он никуда не идет. Он присягнул мне.
Гильдас с раздражением посмотрел на него:
– Только потому, что он полезен тебе.
– А тебе, значит, нет? – Кейро усмехнулся. – Ты лицемер, старик. Тебя же не интересует он сам. Только стеклянная безделушка и несколько бредовых сказок.
Гильдас выпрямился. Он едва доставал Кейро до плеча, но взгляд его метал молнии, жилистое тело напряглось.
– Поосторожнее, мальчик. Следи за своими словами.
– А то что? Превратишь меня в змею?
– С этим ты и сам отлично справляешься.
Кейро со свистом вытащил меч. Взгляд синих глаз сделался ледяным.
– Прекратите! – зашипел Финн, но ни один из них даже не взглянул в его сторону.
– Ты никогда мне не нравился, парень. Никогда я тебе не доверял, – жестко проговорил Гильдас. – Самодовольный наглый вор, заботящийся только о своем удовольствии. Ради собственной выгоды и перед убийством не остановишься, как не останавливался до сих пор. И Финна пытаешься сделать таким же.