Похолодев, я остановился в коридоре. Мне вспомнилось старинное изображение, когда-то увиденное в ветхом манускрипте: огромная пасть Ада, пожирающая грешников.
Именно тогда я понял, что мы создали демона, который нас уничтожит.
В лязге отпирающегося замка слышалась боль, словно Тюрьма застонала. Словно эту дверь никто не открывал столетиями. Но сирены молчали. Возможно, Инкарцерон знал, что ни одна дверь не ведет на свободу.
Финн предупреждающе поднял руку, и Гильдас отступил назад. Сверху посыпались обломки и хлопья ржавчины. Дверь качнулась вперед и застряла.
Они подождали с минуту: за узкой щелью было темно и холодно, оттуда струился странный сладковатый запах. Финн распихал ногой булыжники, навалился на дверь плечом и толкал до тех пор, пока ее снова не заклинило. Но теперь проход расширился настолько, что можно было протиснуться.
Гильдас дернул его за локоть:
– Сначала осмотрись. Будь осторожен.
Финн оглянулся на изможденного, скорчившегося на полу Кейро, поднял меч и проскользнул в проем.
Дыхание замерзло в холодном воздухе. Неровная поверхность шла под уклон. Он сделал несколько шагов, и под подошвами ботинок зашуршало нечто, похожее на жестяной хворост. Наклонившись, он ощупал рукой кучки хрустящего колкого хлама, холодного и влажного. Когда глаза привыкли к темноте, ему показалось, что он стоит в наклонном зале, уставленном колоннами, которые сплетаются вместе где-то в вышине. Добравшись до ближайшей, он озадаченно коснулся ее и ощутил изборожденную трещинами и узелками твердую поверхность, нащупал набухшие ростки и причудливо переплетающиеся ветки.
– Финн?
В проеме маячил Гильдас.
– Погоди. – Финн прислушался. Дуновение ветерка вызывало едва слышное серебристое позвякивание, тянувшееся, казалось, на многие мили. Через мгновение он сказал: – Тут никого. Проходи.
Металлический шелест.
– Возьми Ключ, Кейро. Нужно закрыть дверь, – велел Гильдас.
– А мы сможем вернуться? – устало спросил Кейро.
– А зачем нам возвращаться? Помоги мне.
Как только собакообразное существо протиснулось в щель, Финн и старик с усилием толкнули дверь, и та с тихим щелчком встала на место.
Шорох. Скребущий звук. В фонаре замерцал, выравниваясь, огонек.
– Кто-нибудь увидит, – напрягся Кейро.
– Я же говорил – мы тут одни, – успокоил его Финн.
Гильдас высоко поднял фонарь, и беглецы уставились на окружавшие их зловещие столбы.
– Это еще что такое? – наконец не выдержал Кейро.
Существо припало к земле. Финн даже в темноте знал, что оно не сводит с него глаз.
– Металлические деревья. – Огонек фонаря осветил заплетенную бороду сапиента и проблеск удовлетворения в его глазах. – Лес, в котором растения состоят из железа, стали и меди, где листва тонка, как фольга, где растут золотые и серебряные плоды. Из стародавних времен до нас дошли рассказы о таких местах. Золотые яблоки, охраняемые чудовищами. Похоже, все это правда.
Холодный, недвижный воздух нес в себе непривычное чувство простора. И именно Кейро задал вопрос, на который не мог решиться Финн:
– Мы что, Снаружи?
– Думаешь, все так просто? – фыркнул Гильдас. – Давай-ка присядем, пока ты не упал.
Он посмотрел на Финна:
– Надо заняться его ранами. Чтобы дождаться Включения Дня, это место годится не хуже любого другого. Можем отдохнуть и даже поесть.
Но Финн отвернулся и в упор уставился на Кейро. Его трясло от холода и усталости, но он упрямо и твердо промолвил:
– Прежде чем мы пойдем дальше, я хочу знать, что там нес Джорманрик. Насчет смерти Маэстры.
На мгновение наступила тишина. В призрачном свете Кейро бросил на брата раздраженный взгляд и вяло растянулся на шуршащей листве, окровавленными руками откинув волосы:
– Ради бога, Финн, думаешь, я знаю?! Ты сам видел – он уже подыхал. Надо же ему было хоть что-то сказать. Ну соврал. Забей.
Финн посмотрел на него сверху вниз. Ему хотелось настоять, выяснить все, чтобы хоть как-то избавиться от терзавшего его страха, но Гильдас не позволил.
– Достань еду – так от тебя будет больше пользы.
Сапиент налил в плошку воды, Финн высыпал из сумки несколько упаковок сушеного мяса и фруктов, достал еще один фонарь и зажег его от первого. Затем, тщательно утоптав холодные металлические листья, разложил на них несколько одеял и уселся. Его отвлекал лес, шуршащий и звенящий за границей света. Кейро отчаянно ругался, пока Гильдас стягивал с него куртку и рубашку, промывал его порезы, жевал травы и запихивал отвратительную едкую массу в рану на его груди.
В темноте, едва видное, корчилось собакообразное создание. Финн вскрыл одну из упаковок с едой и протянул ему.
– Возьми, – прошептал он.
Замотанная в лохмотья, изуродованная язвами лапка схватила еду. Он наблюдал за жующим существом и вспоминал его тихий торопливый голос.
– Кто ты? – спросил он.
– Эта тварь еще здесь?
Кейро, раздраженно морщась, натянул и зашнуровал куртку. Финн пожал плечами.
– Плюнь ты на эту пакость. – Кейро сел, жадно заглотил кусок мяса и огляделся в поисках добавки. – Оно заразное.
– Ты обязан «этой пакости» жизнью, – заметил Гильдас.
– Как бы не так! – злобно огрызнулся Кейро. – Я сам прихлопнул Джорманрика.
Он повернулся к существу, и вдруг глаза его расширились от ярости, он вскочил, бросился к собакорабу и выхватил из его рук что-то темное:
– Не трожь мои вещи!
Это была сумка, из которой вывалилась зеленая туника и драгоценный кинжал.
– Вонючий воришка!
Кейро прицелился, чтобы пнуть существо, но оно отпрянуло, и, к всеобщему изумлению, девичий голос произнес:
– Лучше бы спасибо сказал, что я тащила твое добро.
Гильдас повернулся на пятках, уставился на кучку лохмотьев, ткнул в нее костлявым пальцем и потребовал:
– Покажись!
С головы упал драный капюшон, лапки размотали бинты и серые полоски обмоток. Постепенно из уродливой груды тряпья возникла стоящая на коленях маленькая фигурка с копной грязных темных волос, обрамлявшей узкое личико; глаза с подозрением следили за реакцией остальных. Напяленные на нее во много слоев тряпки были перетянуты в разных местах таким образом, чтобы создавать видимость бугров и горбиков. Когда она стащила с рук остатки комковатых бинтов, Финн с отвращением отпрянул при виде открытых язв.
– Плутишка, – хмыкнул Гильдас и шагнул вперед. – Неудивительно, что ты держалась от меня подальше.
Во мраке металлического леса собакораб превратился в маленькую худенькую девушку с искусно нарисованными разноцветными болячками. Она выпрямилась, медленно, словно уже забыла, как это делается. Потом потянулась и застонала. Остатки цепи на ее шее качнулись с тихим звяком.
– Ну и ну. А Джорманрик хитрее, чем я думал, – хрипло рассмеялся Кейро.
Девушка бросила на него дерзкий взгляд:
– Он не знал. Никто не знал. Меня и еще несколько человек захватили комитатусы. В ту ночь умерла одна старуха, я стащила ее лохмотья, нарисовала себе жидким навозом и ржавчиной болячки и отчекрыжила волосы. Я знала: чтобы выжить, нужно очень, очень хорошо соображать.
Она смотрела испуганно и вызывающе. Возраст ее трудно было определить – грубая стрижка делала ее похожей на тощего ребенка, но Финн догадывался, что она немногим моложе его самого.
– Как оказалось, это была не лучшая идея, – заметил он.
Она пожала плечами:
– Я же не знала, что стану рабыней.
– И будешь пробовать его еду.
– Он неплохо питался. Поэтому я и выжила.
Она горько рассмеялась.
Финн взглянул на Кейро. Брат по обету понаблюдал за девушкой, отвернулся и улегся на одеяла:
– Ладно, избавимся от нее утром.
– Это не твое дело, – тихо, но твердо сказала она. – Теперь я слуга Видящего Звезды.
Кейро повернулся и уставился на нее.
– Моя кто? – спросил Финн.
– Ты вытащил меня оттуда. Никто другой не сделал бы этого. Если ты меня бросишь, я поползу следом. Как собака. – Она шагнула вперед. – Я хочу совершить Побег. Хочу оказаться Снаружи, если оно существует. Рабы болтали, что ты в своих снах видишь звезды, что с тобой говорит Сапфик. Что Инкарцерон покажет тебе выход, потому что ты его сын.
Он в смятении уставился на нее. Гильдас покачал головой и встретился глазами с Финном.
– Тебе решать, – пробурчал старик.
Финн понятия не имел, что ему делать. Прочистив горло, он спросил:
– Как тебя зовут?
– Аттия.
– Послушай, Аттия, мне не нужны слуги. Но… можешь пойти с нами.
– У нее нет еды. Значит, нам придется ее кормить, – сказал Кейро.
– У тебя тоже нет еды. – Финн пнул сумку с одеждой. – Да и у меня.
– Тогда добычей с ней будешь делиться ты, а не я, братец.
Гильдас облокотился о ствол дерева и сказал:
– Надо поспать. Обсудим все, когда включат свет. Но кто-то должен охранять, так что ты первая, девочка.
Она кивнула и скользнула в темноту, а Финн неловко свернулся на одеялах.
Кейро широко, по-кошачьи зевнул.
– Вот возьмет и перережет нам глотки во сне, – проворчал он.
– Я сказала, доброй ночи, Элис, – подчеркнула Клодия, глядя в зеркало своего туалетного столика на няньку, сердито хлопотавшую над расстеленным на полу шелковым нарядом.
– Ты только посмотри, Клодия, все в грязи.
– Ну так засунь его в стиральную машину. Я же знаю, у вас где-то есть. – Элис бросила на нее сердитый взгляд. Они обе понимали, как изнурительна архаичная возня со стиркой: все эти отбивания, оттирания и крахмаление. Так что слуги уже давно тайком пренебрегали Протоколом. «Наверное, при Дворе происходит то же самое», – подумала Клодия.
Как только за нянькой закрылась дверь, Клодия вскочила, заперлась, повернув тяжелый кованый ключ, и включила все системы безопасности. Потом прислонилась спиной к двери и задумалась.
Джаред не пришел на ужин. Это ничего не значило – может, решил притворяться больным и дальше или не хотел встречаться с графом, которого терпеть не мог за глупость. Некоторое время она размышляла, действительно ли сапиенту стало плохо в лабиринте и не стоит ли позвонить ему. Но учитель просил ее использовать мини-ком только в экстренных случаях, особенно когда Смотритель в доме.