– То есть? – раздраженно спросил Финн.
– А то, что ты не пришел Снаружи. Никто и никогда оттуда не приходил. Потому что, видишь ли, никакого Снаружи не существует.
Все потрясенно замерли, не веря своим ушам. Потом Кейро мягко рассмеялся, уронил огрызок яблока на каменные плиты пола, достал Ключ и подбросил его в воздух.
– Ладно, Мудрейший. Если Снаружи не существует, для чего тогда эта штука?
Блейз поймал Ключ и с небрежным спокойствием повертел его в руках.
– Ах да. Я слышал об этих устройствах. Возможно, их изобрели первые сапиенты. Существует легенда, что лорд Каллистон втайне смастерил что-то такое, но умер прежде, чем успел испытать. Он позволяет обладателю стать невидимым для Очей. И без сомнения, умеет еще что-то. Но выйти отсюда он вам не поможет.
Он аккуратно положил кристалл на стол.
– Брат, что за ерунда! Мы все знаем, что сам Сапфик… – сердито вскинулся Гильдас.
– Мы ничего не знаем о Сапфике, кроме множества бессвязных сказок и легенд. Эти дураки, там, в Городе, за которыми я иногда от скуки наблюдаю, каждый год сочиняют новые сказки о Сапфике. – Сапиент скрестил на груди руки и безжалостно продолжил: – Люди так любят придумывать истории, брат мой. Обожают мечтать. Вот и навоображали, что мы находимся глубоко под землей, и если идти вверх, то можно найти дорогу наружу, открыть люк, за которым синее небо, земля богата пшеницей и медом и нет боли. Или что Тюрьма представляет собой девять концентрических кругов, и если идти к центру, то найдешь сердце Инкарцерона, его живую сущность, через которую можно попасть в другой мир.
Блейз покачал головой:
– Легенды и ничего более.
Потрясенный Финн взглянул на Гильдаса – старик хватал ртом воздух, а потом взорвался:
– Как ты можешь говорить такое?! Ты, сапиент?! Увидев тебя, я подумал, что ты поможешь нам, что ты поймешь…
– И помогу, поверь.
– Тогда как ты можешь говорить, что Снаружи не существует?
– Потому что я видел.
В голосе хозяина башни звучала такая печаль, такое беспросветное отчаяние, что даже Кейро приостановил свои блуждания по комнате и уставился на него.
– Как? – вздрогнув, спросила Аттия.
Сапиент указал на черную пустую сферу:
– Вот. На исследование потребовались десятилетия, но я был упорен. Мои сенсоры проходили сквозь металл и кожу, кость и провода. Я проложил себе путь через Инкарцерон, его залы и коридоры, моря и реки. Я верил, как и вы. – Он коснулся панели управления, и сфера осветилась. – И нашел это.
В темноте они увидели сферу внутри сферы, шар из голубого металла. Он висел в бесконечном мраке, одинокий и молчаливый.
– Это Инкарцерон. Мы живем внутри его. Наш Мир. Никто не знает, построен он людьми или вырос сам. Но он один в бескрайнем вакууме. В пустоте. Снаружи – Ничто. – Он пожал плечами. – Мне жаль. Не хотелось разрушать мечту всей вашей жизни. Но идти некуда.
Финн не мог дышать, словно безотрадное откровение сапиента вытянуло из него все силы, саму жизнь. Не отрывая взгляда от шара, он почувствовал, как к нему подошел Кейро. Исходящая от брата энергия немного успокоила. Но кто удивил всех, так это Гильдас.
Он засмеялся – издал хриплый гортанный хохот, исполненный презрения. Расправил плечи, повернулся к Блейзу и вперил в него сердитый взор:
– И ты называешь себя Мудрейшим! Да Тюрьма, по злобе своей, одурачила тебя. Показала тебе лживые картинки, а ты и поверил. Живешь тут выше всех и гнушаешься людьми. Хуже, чем дурак!
Он устремился к оппоненту, и Финн поспешно шагнул следом: когда старик распалялся, он терял самоконтроль.
Но Гильдас проткнул воздух костлявым пальцем и добавил жестко и тихо:
– Как ты смеешь?! Стоишь здесь и лишаешь меня надежды, а этих детей – шанса на лучшую жизнь. Как ты смеешь говорить, что Сапфик – сказка, а Тюрьма – все, что у нас есть?!
– Потому что это правда, – отвечал Блейз.
– Лжец! Ты не сапиент! И ты кое-что забыл. Мы видели тех, кто живет Снаружи.
– Да! – вмешалась Аттия. – И разговаривали с ними.
Блейз немного помолчал, затем спросил:
– Разговаривали с ними?
На какое-то мгновение показалось, что его уверенность поколеблена. Он сплел пальцы и напряженно спросил:
– С кем разговаривали? Кто они?
Все взоры обратились к Финну, и он вынужден был ответить:
– Девушка по имени Клодия. И мужчина. Она называет его Джаредом.
На секунду повисла тишина. Первым не выдержал Кейро:
– Ну, может, ты объяснишь и это?
Блейз повернулся к ним спиной, но почти сразу крутанулся обратно, лицо его было мрачным.
– Не хочу вас огорчать, но подумайте сами. Вы видели каких-то девушку и мужчину. Откуда вы знаете, где они находятся?
– Точно не здесь, – сказал Финн.
– Да? – Блейз бросил на него быстрый взгляд, рябое лицо перекосилось. – И почему? А ты не подумал, что они тоже могут быть здесь, в Инкарцероне? В каком-нибудь дальнем Крыле, на другом уровне, где жизнь настолько отличается от нашей, что им даже в голову не приходит, что они тоже узники? Включи мозги, мальчик! Побег, все мысли о Побеге! Ты хочешь потратить всю свою жизнь на каприз, на бессмысленные поиски выхода. Годы безнадежных блужданий – и ради чего? Ради пустоты? Найди себе место для жизни, обрети душевный покой, забудь о звездах.
Его голос тихо, завораживающе журчал среди стеклянных сфер, поднимался к деревянным балкам потолка. Едва слыша возмущенные крики Гильдаса, Финн в отчаянии обратил взор через окно на плывущие в стратосфере Инкарцерона облака. Слишком высоко для птиц, промерзшая долина в милях отсюда, отдаленные холмы и темные склоны – стены, которых он не мог увидеть.
Он ужаснулся собственному страху.
А если это правда, если сбежать действительно невозможно? Ни из Тюрьмы, ни от себя…
Он – Финн, человек без прошлого и будущего, человек, которому некуда возвращаться. И так будет всегда. Ничего не изменится.
Гильдас и Аттия ожесточенно спорили, но хладнокровное замечание Кейро оборвало шум на полуслове:
– Может, спросим их самих?
Он взял Ключ и прикоснулся к устройству связи. Быстро обернувшись, Финн отметил про себя, как уверенно брат обращается с прибором.
– Не вижу смысла, – торопливо бросил Блейз.
– А мы видим.
– Что же, тогда я вас оставлю наедине с вашими друзьями. Не имею ни малейшего желания с ними общаться. Чувствуйте себя как дома. Отдыхайте, ешьте. И подумайте над моими словами.
Он размашисто прошагал меж шарами – взвилась мантия, открывая потрепанный костюм, – и исчез за дверью, оставив за собой шлейф запахов: кислоты и еще чего-то сладковатого.
Как только он вышел, Гильдас выругался – витиевато и свирепо.
– А ты кое-чему научился у комитатусов, – ухмыльнулся Кейро.
– Подумать только – в кои-то веки встретил сапиента, а он оказался таким слабаком! – с отвращением выплюнул старик. Потом протянул руку: – Дай мне Ключ.
– Не нужно. – Кейро быстро положил артефакт на стол и шагнул назад. – Он уже заработал.
Знакомое гудение постепенно усиливалось, голографический экран вырос в идеальный круг. Сегодня он светился ярче, словно его сила возросла, или он оказался неподалеку от своего источника. В круг шагнула Клодия – так близко, словно находится среди них. Протяни руку – и дотронешься. Глаза ее сияли тревогой и одновременно торжеством.
– Они тебя нашли, – сказала она.
– Да, – прошептал Финн.
– Я так рада!
Стоящий рядом Джаред прислонился к чему-то, похожему на дерево. Кажется, они в каком-то парке или в саду, залитые ослепительным золотистым светом.
Гильдас, отодвинув Финна плечом, протиснулся вперед.
– Мастер, – отрывисто бросил он. – Вы сапиент?
– Да. – Джаред выпрямился и церемонно поклонился. – Вижу, что и вы тоже.
– Уже пятьдесят лет, сын мой. Раньше, чем ты появился на свет. А теперь ответь мне на три вопроса, только будь правдив. Вы за пределами Инкарцерона?
Клодия уставилась на него, а Джаред медленно кивнул:
– Да.
– Откуда вы это знаете?
– Мы во дворце, а не в тюрьме. На небе светит солнце, а по ночам – звезды. К тому же Клодия обнаружила ворота, ведущие в Тюрьму…
– Правда?! – выдохнул Финн.
Но, не дожидаясь ее ответа, Гильдас рявкнул:
– Я не закончил! Если вы Снаружи, то где Сапфик? Что он делал, выбравшись отсюда? Когда он вернется, чтобы нас освободить?
В парке росли цветы, яркие алые маки.
Джаред глянул на Клодию, и в наступившей тишине все услышали жужжание пчелы над цветком – тихий звук, смутное воспоминание, заставившее Финна вздрогнуть.
Джаред приблизился и оказался лицом к лицу с Гильдасом.
– Мастер, – вежливо сказал он. – Простите мне мое невежество и мое любопытство. Простите, если сочтете вопрос глупым. Но кто такой Сапфик?
23
Слишком долго ничего не менялось и не изменится в будущем.
Поэтому изменить что-то должны мы.
Пчела жужжала совсем близко, – казалось, она вот-вот вырвется из золотистого ореола и приземлится прямо на руку к Финну. Он дернулся, и насекомое унеслось прочь.
Гильдас в ошеломлении пошатнулся, и Аттия помогла старику присесть. Джаред встревоженно протянул было руку, словно тоже хотел помочь. Взглянув на Клодию, он пробормотал:
– Не нужно было спрашивать. Эксперимент…
– Сапфик – тот, кто совершил Побег, – вмешался Кейро. Подтянув скамейку, он уселся в радиусе видимости устройства, отсветы кристалла заиграли на багрянце его плаща. – Он выбрался. Он единственный, кому это удалось. Так гласит легенда.
– Это не легенда! – резко оборвал его Гильдас. Он посмотрел на собеседников. – Вы и вправду не знаете?! Я думал… там, у вас, он должен был стать великим человеком… может быть, даже королем…
Клодия покачала головой:
– Нет. Хотя… мы могли бы разузнать. Возможно, он ушел в подполье. Наш мир тоже не идеален. – Она быстро поднялась. – Вы наверняка не знаете, но люди здесь, у нас, верят, что Инкарцерон – это чудесное место. Своего рода рай.