Никто, кроме меня самой, горько подумала Клодия. Каспар – алчный мелкий тиран, его уже не исправить, будет только хуже. Королева – елейная лицемерка и убийца. Они будут по-прежнему навязывать всем Протокол. Они никогда не изменятся. И все же она не желает обагрять свои руки их кровью.
Снова просигналила труба, на этот раз настойчиво.
– Мне пора, – сказала Клодия. – Королева едет на охоту, я должна сопровождать ее.
Кивнув, Эвиан собрался покинуть их, но, прежде чем он успел сделать пару шагов, Клодия выдавила:
– Погодите. Еще одно.
Замерцал розовый шелк, любопытная бабочка, трепеща крылышками, уселась лорду Эвиану на плечо.
– Мой отец… Как насчет моего отца?
С одной из многочисленных башенок дворца снялась и взметнулась в синее небо стайка голубей. Не оборачиваясь, еле слышно, Эвиан проговорил:
– Он опасен и повязан с ними.
– Не трогайте его.
– Клодия…
– Не смейте. – Она сжала кулаки. – Вы не убьете его. Обещайте мне. Клянитесь! Или я сейчас же пойду к королеве и обо всем расскажу.
Вот тут он не мог не обернуться.
– Вы не посмеете…
– Вы плохо меня знаете.
Она стойко выдержала его взгляд. Лишь ее упрямство сможет уберечь отца от удара ножом. Да, он ее враг, она это знает. Хитрый расчетливый противник в этой шахматной партии. И все-таки он ее отец.
Бросив взгляд на Джареда, Эвиан тяжело вздохнул:
– Хорошо.
– Поклянитесь. – Она крепко сжала его руку, горячую и липкую. – Джаред будет свидетелем.
Он неохотно позволил ей поднять их сцепленные руки, сапиент положил свою ладонь сверху.
– Я, лорд Королевства и последователь Девятипалого, клянусь. – Серые глаза лорда Эвиана посветлели на солнце. – Смотритель Инкарцерона не будет убит.
Клодия кивнула.
– Благодарю вас.
Лорд высвободил руку, зашагал прочь, тщательно вытирая ладонь шелковым платочком, и скоро скрылся из глаз среди зелени липовой аллеи. Как только он исчез из вида, Клодия опустилась на траву, обняв руками колени.
– Ох, Мастер. Ну и дела.
Джаред, казалось, едва ее слушал. Он беспокойно кружил рядом, словно желая размять затекшие мышцы. И вдруг, резко остановившись, будто ужаленный, спросил:
– Кто такой Девятипалый?
– Что?
– Про которого упомянул Эвиан.
Наставник повернулся к ней, и в его глазах она разглядела то знакомое ей выражение пламенной одержимости, что посещало его во время многодневных экспериментов.
– Ты когда-нибудь слышала о подобном культе?
– Нет. – Она дернула плечом. – Да и какая разница. Слушай, сегодня после пира королева проводит Совет. Великий Синод. Будут обсуждать все, что касается свадьбы и престолонаследия. Там будут все – и Каспар, и Смотритель с секретарем – все важные шишки. Им нельзя будет покинуть зал.
– А ты?
Клодия пожала плечами:
– Кто я для них, Мастер? Пешка на доске. – Она засмеялась, зная, что Джаред терпеть не может этот ее смех – язвительный и горький.
– И вот тогда мы проберемся в Инкарцерон. На этот раз дело верное.
Джаред мягко кивнул. Он уже успокоился, но тень пережитого волнения еще не исчезла с его лица.
– Рад, что ты сказала «мы», – прошептал он.
– Я беспокоюсь за тебя. Боюсь за тебя, что бы ни случилось, – просто ответила она.
– То же самое могу сказать и я, – согласился Джаред. И после короткой паузы прибавил: – Не заставляй королеву ждать.
Но Клодия не двинулась с места. Она о чем-то напряженно размышляла.
– Та девушка, Аттия. Она ревнует. Ревнует ко мне.
– Да. Возможно, они близки – Финн и его друзья.
Клодия поднялась, стряхнула цветочную пыльцу с платья.
– Что ж, скоро мы сами все увидим.
24
Ты ищешь ключ к Инкарцерону?
Загляни в себя. Он всегда был там.
«Ну и чудная же у этого сапиента башня», – думал Финн. Поймав хозяина на слове, они втроем с Кейро и Аттией весь день исследовали странное обиталище, и многое их озадачивало.
– Вот, например, еда. – Кейро взял из миски маленький зеленый фрукт и осторожно понюхал. – Это же где-то выросло? И где? Мы в небе, пути вниз нет. Разве что он так и летает на рынок прямо на своем корабле.
О том, что пути вниз нет, они узнали, когда добрались до подвальных помещений, прорубленных в скале. Меж предметов обстановки тянулись вверх маленькие сталагмиты, с потолка свисали сталактиты. Все это выросло за полтора века существования Тюрьмы, хотя Финн всегда думал, что на формирование таких наростов нужно гораздо больше времени – возможно, даже тысячелетия.
Бредя следом за Аттией от кухни к кладовой, а потом в обсерваторию, Финн на мгновение позволил себе погрузиться в жуткие, завораживающие грезы: Инкарцерон действительно древний и живой мир, а сам Финн – микроскопическое существо в его недрах, крохотное, как бактерия. Клодия тоже здесь, и даже Сапфик – всего лишь мечта, сказка, придуманная узниками, которым так мучительно жутко, что о невозможности побега они и помыслить не в состоянии.
– А вот и книги! – Кейро распахнул дверь библиотеки и с отвращением уставился на полки. – Кому нужно столько книг? Кто вообще морочит себе голову этой ерундой?
Финн протиснулся мимо него. Кейро едва мог прочитать собственное имя и очень этим гордился. Однажды он подрался с одним из комитатусов – тот нацарапал на стене что-то в адрес Кейро, якобы оскорбительное. Братца тогда изрядно отколошматили. А Финн, как ни старался, не смог ему объяснить, что граффити было абсолютно безобидным, в нем даже звучало, как бы сквозь зубы, некоторое восхищение.
Финн читать умел. Неизвестно, кто научил его, но он читал даже лучше Гильдаса, который бормотал текст себе под нос и едва ли за всю жизнь видел хотя бы дюжину книг.
Старик был здесь – сидел за столом в центре библиотеки, уткнувшись носом в огромный переплетенный в кожу рукописный фолиант.
Вокруг тянулось к высоченному потолку бессчетное множество полок, заставленных громоздкими томами в зеленых и бордовых обложках с золочеными номерами на корешках.
Гильдас поднял голову. Можно было ожидать от него восторженных восклицаний, но в голосе его прозвучала ирония:
– Книги? Да нет здесь никаких книг.
– Зрение у тебя ни к черту, – фыркнул Кейро.
Старик нетерпеливо покачал головой:
– Бесполезный хлам. Сами посмотрите. Имена, цифры, ничего ценного.
Аттия открыла взятую с ближайшей полки книгу. Заглянув ей через плечо, Финн увидел, что та покрыта толстым слоем пыли, а края листов расслоились от сухости. На странице красовался список:
МАРЦИОН
МАСКУС
МАСКУС АТТОР
МАТТЕУС ПРАЙМ
МАТТЕУС АМРА
За каждым следовало восьмизначное число.
– Узники? – предположил Финн.
– Видимо, да. Списки имен. Многие-многие тома. Для каждого Крыла, каждого Уровня, за сотни лет.
Рядом с именем виднелся маленький квадратик с изображением лица. Аттия прикоснулась к одному и тут же уронила книгу. Финн шумно выдохнул, а Кейро, заинтересовавшись, наклонился к ним через стол.
– Ну и ну, – заметил он.
Напротив имен быстро замелькали, появляясь и исчезая одна за другой, маленькие картинки. Аттия коснулась одной кончиком пальца. Всю страницу тут же заполнило изображение горбуна в желтом плаще. Аттия убрала палец – и картинки снова зарябили, показывая все того же человека. Вот он идет по улице, болтает у костра, спит, – словом, вся его жизнь пробегала сейчас перед их глазами. Он все больше старел, все ниже сутулился, в руке его появился посох, и вот он, пораженный какой-то ужасной болезнью, уже просит подаяния. А потом – ничего.
– Очи, – тихо проговорил Финн. – Если они за нами наблюдают, то должны и записывать.
– И откуда все это у Блейза? – потрясенно спросил Кейро. – Интересно, а я здесь есть? – Не дожидаясь ответа, он кинулся к приставной лестнице, пристроил ее к нужному стеллажу и легко взлетел наверх. Он начал нетерпеливо выхватывать книги и запихивать их обратно.
Аттия отправилась к секции А, Гильдас не отрывался от чтения, так что Финн без помех нашел букву Ф и стал искать себя.
ФИМЕНОН
ФИММА
ФИММИЯ
ФИМОС НЕПОС
ФИНАРА
Он переворачивал страницы дрожащими пальцами, пока не нашел: ФИНН.
Там было шестнадцать Финнов, он оказался последним. И номер, такой печально знакомый номер – тот, что он обнаружил на своей робе, когда проснулся в клетке, и выучил наизусть. А рядом с ним – маленький значок: два наложенных друг на друга треугольника. Звезда. Финна чуть не стошнило от страха пополам с нетерпением, когда он прикоснулся к знаку.
Зарябили изображения. Первым выскочило: он ползет в белом бесконечном тоннеле. Финн торопливо остановил картинку.
Он – только моложе и чище, на лице застыла маска мрачной решимости. Смотреть на это было очень больно. Финн попытался найти более ранние изображения, но не обнаружил ничего.
Ничего.
Сердце глухо забилось. Он начал медленно листать дальше.
Он и Кейро. Комитатусы. Он дерется, ест, спит. На одной картинке – смеется. Взрослеет, меняется. Что-то теряет. Он уже вполне спокойно смотрел на собственные изображения – как он становится жестче, наблюдательнее, угрюмее и всегда маячит на заднем плане, пока Кейро ругается с кем-то или задумывает очередную каверзу. Вдруг Финн наткнулся на запись припадка и сморщился от отвращения при виде своего бьющегося в конвульсиях тела, искаженного лица. Он запустил картинки быстро, очень быстро, так что уже ничего нельзя было разглядеть, потом остановил их нажатием пальца.
Засада.
Он, уже почти освободившийся из цепей, держит Маэстру за руку. Она, видимо, только что поняла, что попала в ловушку, на лице ее странное, почти болезненное выражение. Застывшая улыбка.
Что бы там ни было дальше – он не хотел это видеть.
Финн захлопнул книгу. В тишине библиотеки звук прогремел, как выстрел. Гильдас буркнул что-то, Аттия подняла глаза.