– Нашел что-нибудь? – спросила она.
– Ничего такого, чего я бы не знал, – пожал плечами Финн. – А ты?
Девушка уже покинула секцию А и теперь стояла около К.
– Что ты там делаешь?
– Ну, Блейз сказал, что Снаружи не существует. Я решила поискать Клодию.
Он похолодел:
– И?
Она держала в руках большой том в зеленой обложке. Быстро закрыла его и запихала обратно на полку.
– Ничего. Она не в Инкарцероне.
Однако в голосе ее прозвучали некие странные нотки, но, прежде чем Финн успел об этом подумать, его отвлек возмущенный вопль Кейро.
– Я тут весь как на ладони! Весь!
Финн знал, что Кейро осиротел еще младенцем и рос в шайке беспризорников, которые вечно крутились рядом с комитатусами: бастарды вояк, дети убитых бандитами женщин, ребятня, взявшаяся невесть откуда. Чтобы выжить среди этого свирепого отребья, приходилось процарапывать когтями, выгрызать зубами свое место под сводами Инкарцерона. Может быть, поэтому Кейро так разволновался. Он тоже с громким хлопком закрыл книгу.
– Бросьте ваши убогие биографии, – сказал Гильдас, подняв глаза, в которых светилось торжество. – Вот настоящая книга! Это дневник лорда Каллистона по прозвищу Стальной Волк. Он утверждает, что был первым узником.
Старик перевернул страницу и продолжил:
– Тут есть все: приход сапиентов, их первые приговоры преступникам, установление Нового порядка. Похоже, они были сравнительно малочисленны и в те времена разговаривали с Тюрьмой, как друг с другом.
Теперь в его голосе звучало благоговение.
Все сгрудились вокруг него и уставились в книгу, исписанную грубым почерком. Гильдас ткнул пальцем в страницу:
– Та девушка была права. Они основали Тюрьму, чтобы избавиться от проблем с преступностью. Но вначале действительно надеялись, что им удастся создать идеальное общество. Судя по этому тексту, мы уже давно должны были превратиться в безмятежных философов. Вот, слушайте.
Он начал читать вслух:
«Все было продумано, учтены все возможные случайности. Мы могли предложить узникам полноценную еду, бесплатное образование, медицинское обслуживание куда лучше, чем Снаружи, поскольку здесь нас не ограничивал Протокол. За дисциплиной следила сама Тюрьма, ничего не упуская и наказывая провинившихся.
И все же.
Постепенно наступает разложение. Формируются группы инакомыслящих, вспыхивают споры за территории. Образуются противоборствующие кланы, возникает кровная месть. Уже двое сапиентов увели своих последователей и живут теперь в изоляции, заявив на прощанье, что у них кого-то убили, кто-то напал на их ребенка, и они опасаются, что убийства и воровство не прекратятся никогда. На прошлой неделе двое мужчин подрались из-за женщины. Тюрьма вмешалась, с тех пор их никто не видел.
Уверен, что они мертвы, что Инкарцерон растворил их тела в своей системе жизнедеятельности. Оснований для смертной казни не было, но теперь Тюрьма сама принимает решения».
– Они правда думали, что у них получится? – удивился Кейро.
После краткой паузы Гильдас перевернул страницу. Его шепот казался оглушительно громким в наступившей тишине.
– Похоже, да. Он не очень понимает, что именно пошло не так. Возможно, вмешались какие-то неучтенные факторы, какая-то мелочь постепенно разрослась до невероятных размеров, нарушила баланс этой совершенной экосистемы и все погубила. Или какие-то сбои в работе Инкарцерона превратили его в тирана. Определенно именно это и произошло, но что причина, а что следствие? И вот еще.
Он снова начал читать вслух, подчеркивая интонацией каждое слово. Наклонившись, Финн обнаружил, что этот абзац выделен и в тексте и что страница испачкана, словно кто-то снова и снова водил по ней пальцем.
«…а может, сам человек носит в себе семена зла? И даже оказавшись в специально построенном для него раю, отравит все вокруг своими желаниями, своей завистью? Боюсь, виновата не Тюрьма, а наша собственная испорченность. И я сам не исключение, ибо я тоже убивал, тоже думал только о своей выгоде».
Опустилась гнетущая тишина. Лишь пылинки плясали в луче света, падавшем с потолка.
Гильдас закрыл книгу и поднял посеревшее лицо.
– Нам нельзя здесь оставаться, – тяжело молвил он. – Здесь сердце обрастает пылью и в него проникают сомнения. Нужно уходить, Финн. Это не убежище, а ловушка.
Заслышав шаги, все подняли головы. На галерее, окружавшей световой люк, вцепившись в перила, стоял Блейз.
– Вы нуждаетесь в отдыхе, – сказал он спокойно. – Кроме того, отсюда не выбраться – пока я сам не решу вас отпустить.
Клодия подготовилась крайне тщательно: сканеры размещены в подвалах; мирно почивающие голографические копии ее самой и Джареда – в кроватях. Чтобы иметь представление о том, сколько может продлиться Совет, она вручила помощнику распорядителя увесистую мзду за сведения об обычной продолжительности дебатов и количестве пунктов в брачном договоре.
Напоследок она повидалась с Эвианом и попросила его по любому поводу учинять споры, чтобы ее отец просидел в Главном зале как минимум за полночь.
Вся в черном, она скользила меж бочек, чувствуя себя тенью, освободившейся от бесконечного пира, вежливой болтовни, поползновений Сиа на дружескую интимность, от королевской манеры вцепляться в ее руку, изливая восторги по поводу их счастливого будущего, от дворцов, которые они понастроят вместе, от охоты, танцев и нарядов. Каспар хмуро пялился на нее, слишком много пил и сбежал, как только подцепил какую-то служанку. Отец, мрачный и подтянутый, в черном своем сюртуке и сверкающих туфлях, лишь раз взглянул на нее через стол.
Догадался ли он, что у нее есть свой план?
Впрочем, волноваться уже поздно. Нырнув под пучок паутины, она врезалась в высокую фигуру и чуть не завопила от неожиданности.
– Извини, Клодия.
Джаред тоже был в черном.
– Господи, я чуть не умерла от страха! – сердито проворчала она. – Ты ничего не забыл?
– Нет.
Он был бледен, вокруг глаз – темные круги.
– А твое лекарство?
– Я ничего не забыл, – повторил он, с трудом изобразив слабую улыбку. – Можно подумать, ученик тут теперь я.
Желая его подбодрить, она улыбнулась в ответ:
– Все получится. Мы должны все увидеть, Мастер. Увидеть Внутри.
– Что же, поспешим, – кивнул он.
Она повела его по сводчатым залам. Казалось, воздух здесь стал более влажным: просоленные стены исходили зловонными испарениями.
Подойдя к воротам, которые сегодня показались ей выше, Клодия осмотрела перекрещивающиеся цепи – каждая толще ее руки. Но дрожь настоящего отвращения вызвали слизняки – жирные создания, чьи серебристые следы тянулись по влажной поверхности в самых разных направлениях и пересекались множество раз, словно эти твари облюбовали себе ворота много веков назад.
– Мерзость! – Она потянула одного слизняка, оторвавшегося с мягким чмоком, и бросила его наземь. – Это здесь. Отец набрал какой-то код.
Орел Хаваарна простирал свои огромные крылья. В зажатом в его когтях шаре виднелось семь маленьких углублений. Клодия потянулась к ним, но Джаред перехватил ее:
– Нет! Одна ошибка – и включится сигнал тревоги. Или, еще хуже, сработает капкан. Нужно действовать очень осторожно.
Он достал маленький сканер и, скрючившись под цепями, начал очень осторожно исследовать углубления.
Клодия прошлась, чтобы осмотреть подвалы.
– Быстрее, Мастер!
– Быстрее невозможно, – сосредоточенно откликнулся он.
Клодию уже трясло от нетерпения. Она достала Ключ и окинула его задумчивым взглядом.
– Как думаешь?..
– Подожди, Клодия, я уже почти определил первую цифру.
Так можно провозиться слишком долго. Клодия присмотрелась к двери и обнаружила позеленевший бронзовый диск, который казался светлее, чем остальная поверхность. Наклонившись, она повернула его.
Замочная скважина.
Шестиугольная, как кристалл.
Клодия поднесла к ней Ключ.
Вдруг тот буквально выпрыгнул из ее пальцев и погрузился в отверстие.
С громовым треском, от которого Клодия взвизгнула, а Джаред в ужасе отпрянул от двери, Ключ повернулся. Цепи упали, посыпалась ржавчина. Ворота слегка приоткрылись.
Джаред подскочил, лихорадочно проверяя все сигнальные устройства, и выдохнул:
– Ужасно глупый поступок!
Но Клодии уже море было по колено. Она смеялась. Ворота открыты, она отперла Инкарцерон!
Упала последняя цепь.
Подвалы отозвались громким эхом.
Джаред не шевелился, пока не утихли все звуки.
– Ну? – спросила она.
– Никто не пришел. Все в порядке. – Он утер пот с лица. – Видимо, мы слишком глубоко, наверху не слышно. Нам несказанно везет. Больше, чем мы заслуживаем.
Клодия пожала плечами:
– Я заслуживаю того, чтобы найти Финна. А он заслуживает свободы.
Они в ожидании уставились на темный проем. Клодия уже почти представляла, как оттуда вываливается толпа узников.
Ничего не дождавшись, она шагнула вперед, растворила ворота.
И заглянула Внутрь.
25
Помню историю о девушке в Раю, что съела яблоко, принесенное ей одним мудрым сапиентом. Из-за яблока она стала видеть все иначе. Золотые монеты превратились в жухлые листья. Богатые одеяния – в лохмотья паутины. А мир окружала стена с накрепко запертыми воротами.
Я слабею с каждым днем. Все остальные мертвы. Работа над Ключом завершена, но я уже не дерзну воспользоваться им.
Это было невозможно. Клодия застыла, чувствуя, как в душе умирает последний огонек надежды. Она ожидала увидеть темный коридор, лабиринт клеток, сырые каменные переходы, кишащие крысами.
Ничего подобного.
За странным наклонным порогом ее ожидала белая комната – точная копия кабинета отца. Деловито гудели механизмы; под льющимся с потолка светом блестели гладкие поверхности стола и стула.
– Все точно такое же! – выдохнула Клодия в отчаянии.