Неведомая сила отбросила Финна назад, швырнула о камни, вывернула руку, в которой он держал нож. С другого бока давил Ключ, висевший у него на поясе.
– О! Наконец-то я чувствую тебя, Финн. Я чую твой страх.
Не пошевелиться. На какое-то жуткое мгновение ему показалось, что стена поглощает его, всасывает в себя, но тут его сзади потянул Гильдас. Финн, отпустив нож, высвободил руку и сообразил, что стена превратилась в магнит – к ней с бешеной скоростью устремился поток железных опилок, поверхность мгновенно покрылась слоем металлических предметов: обломками инструментов, гигантскими цепями. Финн пригнулся и выругался, когда что-то пролетело над его правым ухом.
– Отвяжись от меня! – завопил он.
Его тело было зажато теперь между Ключом и намагниченной стеной.
Гильдас ухватился за кристалл. Упершись пятками в пол, старик задыхающимся голосом крикнул Аттии:
– Помоги мне!
Маленькие ручки девушки тут же крепко вцепились в Ключ. Медленно, словно высвобождая его из невидимых пальцев, они перетянули кристалл на себя, и Финн упал вперед.
– Бежим!
– Но ты же не уйдешь без своего брата? – глухо рассмеялся Инкарцерон.
Уже решившийся бежать, Финн остановился.
Кейро стоял не шевелясь – одна его рука, странно вывернутая ладонью наружу, приклеилась к черной поверхности стены. Сначала Финну показалось, что брат просто пытается высвободить меч.
– Брось его! – заорал Финн.
Но Кейро повернул голову и зло глянул на брата:
– Да при чем тут меч!
Финн дернул руку Кейро. Бесполезно.
– Оставь его… – начал Финн.
– Я ни за что не держусь, – перебил Кейро и отвернулся.
Финн присмотрелся:
– Но…
Брат снова развернулся к нему, злоба полыхнула в его взгляде.
– Это я сам, Финн. Не понимаешь, что ли?! Не будь таким идиотом! Это я сам!
Ноготь указательного пальца на правой руке. Его намертво притянуло к магниту стены, и, когда Финн схватил руку и потянул что есть силы, ноготь оставался неподвижен – крохотный кусочек удерживался непреодолимой силой магнитного поля.
– Ну что, отпустить его? – лукаво поинтересовалась Тюрьма.
Финн встретился взглядом с Кейро.
– Отпусти, – прошептал Финн.
С яростным грохотом лавина металлического мусора обрушилась на пол.
Клодия остановилась:
– Что это?
– Что?
– Этот шум.
– В Тюрьме вообще очень шумно. Пожалуйста, давай вернемся к разговору о королеве. Похоже, она…
– Это оттуда. – Клодия всмотрелась в пространство прямо перед собой: она двигалась по низкому – в человеческий рост, – затянутому паутиной и тускло освещенному арочному проходу.
Инкарцерон рассмеялся, но в веселье его послышалась нота тревоги.
– Чтобы найти Финна, ты должна идти только вперед.
Клодия промолчала, внезапно ощутив возникшее вокруг напряжение, словно Инкарцерон затаив дыхание чего-то ждал. Какой же маленькой и уязвимой она себя ощущала!
– По-моему, ты лжешь, – решилась она.
Наступила тишина. Крыса пробежала по проходу; заметив Клодию, стала кружить поблизости. Затем голос задумчиво произнес:
– А это даже романтично, хоть и глупо. Потерянный принц, упрятанный в застенок герой… Ты хочешь, чтобы Финн оказался тем маленьким мальчиком. Но даже если он и есть Джайлз, здесь с ним произошло столько всего, что он уже не тот, кого ты помнишь. Я изменил его.
– Это не так. – Клодия не отрываясь смотрела в темноту.
– Так. Твой отец был прав. Чтобы выжить здесь, человек вынужден стать подонком, превратиться в зверя, лишенного сострадания, не замечающего чужой боли. Финн воровал и даже, возможно, убивал. Как такой человек сможет вернуться на трон и править? Разве ему можно доверять? Мудрые сапиенты создали систему, исключающую освобождение. Исключающую помилование.
От этого голоса у Клодии холодок бежал по коже. Не хотелось слушать, не хотелось поддаваться отравляющим душу сомнениям.
Клодия активировала Ключ, повернула в тесный проход и побежала.
Туфли скользили на каменном крошеве, которым был усыпан пол, прогнившей соломе и останках каких-то существ, истлевших настолько, что рассыпались от малейшего прикосновения.
– Клодия! Где ты?
Он был всюду – вокруг нее, над ней и под ней.
– Пожалуйста, остановись. Или мне придется остановить тебя.
Она не отвечала. Нырнув под арку, выскочила к развилке – три тоннеля расходились в разные стороны. Времени на раздумья не было – Ключ раскалился, обжигал пальцы, – и Клодия наугад бросилась в левый проход, промчалась мимо клеток с распахнутыми дверями.
Тюрьма зарычала, пол под ногами заходил ходуном, вздыбился, подбросив ее вверх. Закричав от боли, Клодия упала и поранила ногу. Тут же заставила себя подняться и побежала дальше. Пока у нее есть Ключ, Инкарцерон не может знать, где она.
Мир вокруг зашатался. Сгустилась темнота, едкий смрад потянулся от стен, черными тенями взметнулись к потолку летучие мыши.
Она не закричит. Прильнув к стене, Клодия продолжала двигаться вперед, даже когда пол вспух, встал горой, крутой и скользкой, и по склону посыпалась лавина щебня.
И в тот момент, когда Клодия уже готова была сдаться, скатиться вниз, она услышала голоса.
Кейро согнул пальцы. Он покраснел и старался не встречаться глазами с Финном. Тишину прервал Гильдас:
– Значит, я путешествовал с получеловеком.
Кейро оставил реплику без ответа. Он наконец посмотрел на Финна, который сказал:
– Давно ты об этом знаешь?
– С рождения, – ответил брат сдавленным голосом.
– Как же так?! Ты ненавидел и презирал их больше всех!
– А ты как думал?! – Кейро раздраженно тряхнул головой. – Я их ненавижу, и у меня для этого больше причин, чем у тебя. Ты разве не заметил, что я до смерти боюсь их?
Он метнул взгляд на Аттию, а потом заорал, обращаясь к Тюрьме:
– А ты! Клянусь, если бы я мог найти твое сердце, я бы разорвал его на мелкие кусочки!
Финн растерялся. Он всегда мечтал стать таким, как Кейро, – безупречным, красивым, дерзким, всегда завидовал энергии брата, его безграничной самоуверенности.
Да Кейро никогда никого не боялся!
– Все мои дети об этом мечтают, – с издевкой заметил Инкарцерон.
Кейро тяжело опустился на пол, словно его вдруг разом покинули силы.
– Я боюсь, потому что не знаю, как далеко это зашло, – проговорил он, поднял руку и согнул палец. – Выглядит как настоящий, да? Никто бы не догадался. И как узнать, сколько во мне еще вот такого? Внутренности, органы, сердце? Как мне узнать?
И столько отчаяния звучало в этих вопросах! Он наверняка задавал их себе миллионы раз, снова и снова, пряча страх за бравадой и высокомерием.
Финн посмотрел вокруг:
– Об этом может рассказать Тюрьма.
– Нет, да я и не хочу знать.
– Для меня это все не важно, – сказал Финн и, проигнорировав презрительно фыркнувшего Гильдаса, посмотрел на Аттию.
Та тихо констатировала:
– Значит, мы все с изъянами. Даже ты. Мне очень жаль.
– Спасибо, – небрежно бросил Кейро. – Жалость собакодевки и Видящего Звезды. Да, сразу полегчало.
– Мы просто…
– Брось, обойдусь без вашего сочувствия. – Кейро отмахнулся от протянутой братом руки и выпрямился. – И не думайте, что это что-то меняет. Я – все еще я.
– От меня жалости не жди. Давайте, пора идти дальше. – Гильдас прохромал мимо.
Кейро с ненавистью посмотрел ему в спину, подобрал с пола меч, шагнул следом за сапиентом, и тут Тюрьма содрогнулась и затряслась.
Финн попытался уцепиться за стену.
Когда мир перестал качаться, воздух наполнился пылью. В ушах зазвенело. Гильдас зашипел от боли. Подползла Аттия и, указывая на что-то сквозь пелену пыли, спросила:
– Финн, что это?
Сначала он не мог ничего понять. Потом увидел лицо. До странности ясное лицо, умные сияющие глаза, волосы, наспех скрученные в узел. То самое лицо, что смотрело на него сквозь дымку прошлого поверх свечей на именинном пироге, которые он разом задул.
– Это ты? – прошептала она.
Он молча кивнул Клодии.
32
Мир еще поблагодарит нас за это. Драгоценная энергия не будет расходоваться на ненужные устройства. Мы научимся жить просто, не страдая от зависти и желаний. Души наши станут так же безмятежны, как моря без приливов.
Солдаты пришли через пару часов. Все это время Джаред провел в ожидании, лежа на жесткой кровати и прислушиваясь к звукам, доносившимся через открытое окно: перестуку лошадиных копыт, скрипу карет, беготне и крикам людей. Своим поступком Клодия нарушила мирное течение жизни, словно воткнула палку в муравейник, и теперь матка, то есть королева, ранена, а ее подданные суетятся и мечутся в панике.
Королева. Поднявшись и глядя на вошедших, Джаред втайне надеялся, что ему не придется испытать на себе ее гнев.
– Мастер, – смущенно сказал ливрейный лакей. – Не соблаговолите ли пройти с нами, сэр?
Неизменный Протокол. То, что всегда помогало им не смотреть правде в лицо. Ведя его вниз по лестнице, стражники следовали за ним на почтительном расстоянии, неловко держа алебарды.
Он уже пережил целую гамму чувств: страх, браваду, отчаяние. Осталось лишь одно: унылое смирение.
Что бы ни сделал с ним Смотритель, нужно все перетерпеть. Клодии необходимо время.
К удивлению Джареда, его провели через парадные залы, где взволнованно спорили друг с другом иностранные дипломаты и сновали посыльные, в маленькую комнату в западном крыле. Это была одна из приватных гостиных королевы, обставленная хрупкой позолоченной мебелью. На каминной полке стояли искусно сделанные часы, украшенные многочисленными херувимами и жеманными пастушками.
Здесь был только Смотритель.
Он встретил Джареда стоя. Два кресла располагались перед камином, где над пустым очагом висел огромный котел с сухими цветочными лепестками.
Джареда не оставляло чувство, что это ловушка.