— Сделано не в Узилище, — возразил Финн, осторожно держа Ключ обеими руками. — Посмотри внимательнее. Разве у нас есть подобные материалы? Да и работа…
— Его мог создать сам Инкарцерон.
Финн ничего не ответил, но в тот же момент Узилище, словно подслушав, включило огни.
Когда Смотритель неслышно приоткрыл дверь в обсерваторию, экран во всю стену занимали портреты королей XVIII династии Аваарна — правители периода упадка, социальная политика которых и стала причиной Дней Гнева. Джаред сидел на столе, касаясь ногой спинки стула Клаудии, а та, склонившись над электронным блокнотом, читала вслух.
— …Александр VI. Осуществил Реставрацию. Издал Договор Дуальности. Запретил театры и прочие массовые развлечения… Но почему?
— Из страха, — лаконично ответил Джаред. — В те времена в любом скоплении людей властям чудилась угроза существующему порядку.
Клаудия улыбнулась, хотя в горле у нее пересохло от страха. Перед Смотрителем должна была предстать именно такая картина — дочь прилежно занимается с любимым наставником. Отцу, разумеется, отлично известно, что его присутствие уже обнаружено.
— Кхм-кхм.
Клаудия подпрыгнула на стуле, Джаред обернулся — словом, оба мастерски изобразили удивление. Смотритель холодно улыбнулся, словно восхищаясь талантливой игрой.
— Сэр? — Клаудия встала. Шелковая ткань платья, разглаживаясь, облегла ее фигуру. — Разве вы не собирались прибыть к одиннадцати?
— Именно так я говорил за завтраком. Позволено ли мне будет войти?
— Разумеется, — ответил Джаред. Лисенок соскочил с его рук и запрыгнул на полки с книгами. — Вы окажете нам честь, Смотритель.
Джон Арлекс подошел к столу, заставленному приборами, и тронул пальцем перегонный куб.
— Джаред, в вашем следовании эпохе заметна некоторая… вольность. Само собой, Книжники связаны Протоколом в несколько меньшей степени… — Он поднял, разглядывая, какой-то сосуд замысловатой формы, и на Клаудию с Джаредом уставился чудовищно увеличенный глаз. — Они свободны в своих действиях — изобретают, экспериментируют и даже под гнетом застывшего времени двигают вперед интеллект человечества. Всегда в поиске новых источников энергии, новых лекарств… Достойно восхищения. Однако скажите мне, каковы же успехи моей дочери?
Джаред соединил кончики длинных пальцев.
— Клаудия всегда была прекрасной ученицей, — осторожно сказал он.
— Прилежной?
— Да, конечно.
— Способной и одаренной?
Смотритель опустил сосуд, который все еще держал в руках, и теперь не отрывал взгляда от Клаудии. Та, подняв глаза, безмятежно смотрела на него.
— Я уверен, — пробормотал Джаред, — она могла бы добиться успеха во всем, что бы ни пришло ей на ум.
— А на ум прийти ей может все что угодно.
Отец вдруг разжал пальцы, и склянка упала. Ударившись об угол стола, она взорвалась веером осколков. Потревоженный ворон, хрипло каркая, вылетел за окно.
Джаред от неожиданности отпрянул. Оба — и он, и Клаудия, стоявшая позади, замерли.
— Тысяча извинений! — Смотритель спокойно обвел взглядом учиненный беспорядок, достал носовой платок и вытер пальцы. — Я так неловок — боюсь, возраст дает о себе знать. Надеюсь, ничего важного там не было?
Джаред отрицательно качнул головой; его лоб едва заметно блеснул испариной. Клаудия чувствовала, как у нее самой кровь отхлынула от щек.
Отец повернулся к ней:
— Клаудия, думаю, тебе будет приятно узнать, что мы с лордом Эвианом пришли к согласию относительно твоего приданого. Пора приступать к сборам, моя дорогая.
В дверях он остановился, оглядывая подбиравшего острые изогнутые осколки Джареда и все так же недвижимо стоявшую Клаудию. Девушке вдруг на секунду почудилось в нем поразительное сходство с ее собственным, ежеутренне наблюдаемым отражением в зеркале.
— Кстати, меня не будет за ленчем, — произнес Смотритель. — Много дел. Кажется, в моем кабинете возникли некоторые затруднения с насекомыми.
Когда дверь за ним закрылась, никто из них не проронил ни слова. Клаудия опустилась на стул, а Джаред, высыпав осколки в мусоросборник, включил экран, показывавший ведущую вниз лестницу. Вдвоем они молча смотрели, как темная угловатая фигура спускается по ступенькам, брезгливо обходя шарики мышиного помета и свисающую сверху паутину.
— Он все знает, — проговорил наконец Джаред.
— Разумеется, знает. — Клаудия только сейчас почувствовала, что дрожит, и накинула на плечи старый плащ Джареда. Ее платье было надето прямо поверх обтягивающего комбинезона, туфли обуты не на ту ногу, мокрые от пота волосы кое-как накручены сзади. — Он только для того и приходил, чтобы дать нам это понять.
— Он не поверил, что сигнализация сработала из-за божьих коровок.
— Я же говорила — там нет окон. Отец ни за что не признает, что мне удалось взять над ним верх, вот и ведет теперь с нами эту игру.
— Но Ключ… зачем ты только взяла его?
— Отец не поймет, что Ключ пропал, если только не решит взять голограмму в руки. Я успею вернуть оригинал на место.
Джаред отер пот с лица.
— Хоть это и недостойно Книжника, должен признаться, в его присутствии я всегда испытываю безотчетный страх, — нетвердо произнес он.
— Вы хорошо себя чувствуете?
Он повернулся к ней, глядя своими черными глазами. Лисенок, спрыгнувший на пол, ластясь, притронулся лапкой к его колену.
— Все хорошо. Однако твои поступки, Клаудия, ужасают меня не меньше. Ну почему тебе взбрело в голову похитить Ключ? Чтобы он понял, что это была ты?
Излишняя проницательность наставника заставила девушку нахмуриться.
— А где он, кстати?
Едва вбежав в башню, она сунула Ключ наставнику в руки и бросилась переодеваться, поэтому не видела, куда он его убрал. Джаред секунду смотрел на нее, потом, состроив грустную гримасу, снял крышку с глиняного кувшина, наполненного жидкостью, и, подцепив крючком, извлек оттуда Ключ. На всю комнату едко запахло формальдегидом. Клаудия прикрыла лицо рукавом.
— Господи, неужели нельзя было спрятать куда-нибудь еще?
Аккуратно сняв защитную пленку, Джаред положил Ключ на сучковатый, кое-где прожженный верстак, и вдвоем они склонились над ним.
Кристалл очаровывал с первого же взгляда. Свет, падавший из окна, вспыхивал на его гранях сверкающими радугами. Коронованный орел гордо смотрел из глубины. В то же время вещица казалась слишком хрупкой для того, чтобы ею что-то можно было открыть, а никакой электроники внутри прозрачного материала не наблюдалось.
— Ящик, в котором он лежал, открылся, когда я произнесла: «Инкарцерон», — вспомнила Клаудия.
— Так ты думаешь?..
— Разве это не очевидно? Что еще он может открывать? Ни к одной двери в доме он точно не подойдет.
— Мы все равно не знаем, где находится Узилище. И даже если бы знали, нам неизвестно, как пользоваться этим Ключом.
Клаудия нахмурилась.
— Я собираюсь выяснить и то, и другое.
Джаред задумался, потом, под взглядом девушки, взвесил Ключ на маленьких весах, измерил длину и записал данные своим аккуратным почерком.
— Это не стекло. По-видимому, какой-то кристаллический силикат. К тому же, — он подстроил шкалу прибора, — у него крайне любопытное электромагнитное поле. Я бы сказал, перед нами не механический ключ как таковой, а весьма сложное устройство, созданное задолго до эпохи. Его назначение куда шире, чем просто открывать врата Узилища, Клаудия.
Она и сама догадывалась об этом. Опустившись на свое место, она сказала задумчиво:
— Когда-то я завидовала этому самому Узилищу.
Джаред, повернувшись, удивленно взглянул на нее.
Она рассмеялась:
— Нет, правда. Я тогда была еще совсем маленькой. Мы отправились во дворец, и люди там толпами ходили за отцом — всем хотелось увидеть Смотрителя Инкарцерона, Охранителя Узников, Защитника Королевства. Я плохо понимала, что все эти титулы означают, но все равно терпеть их не могла. Думала, будто «Инкарцерона» — это моя злая сестра-близняшка, которую от меня скрывают, и заочно ее ненавидела. — Взяв со стола циркуль, Клаудия бездумно сдвигала и раздвигала ножки. — Потом, когда я узнала, что так называется тюрьма, я все представляла: вот отец спускается куда-то в подвал, в руках у него лампа и огромный ключ — старый, весь в ржавчине, потом подходит к огромной двери, обитой высушенной кожей убийц и бандитов…
Джаред потряс головой.
— Ты читала слишком много готических романов.
Клаудия рассеянно покрутила циркуль на столе.
— Еще мне снилось, что Узилище расположено прямо под нашим домом, и будто Узники колотят в его двери и пытаются вырваться на свободу. Я просыпалась в страхе, и мне все чудилось, что я слышу их шаги, что они пришли за мной. Потом-то я узнала, что не все так просто с его местонахождением. — Она подняла глаза на учителя. Тот экран в кабинете — он наверняка показывает, что происходит внутри.
Джаред кивнул.
— Инкарцерон, как гласят записи, — сказал он, складывая руки на груди, — был запечатан сразу после его создания. Ни один человек не может ни войти туда, ни выйти наружу. Смотритель надзирает за течением дел в Узилище, и только ему одному известно, где оно находится. По одной старинной теории, оно располагается под землей, во многих милях от поверхности. Туда, в этот огромный лабиринт, после Дней Гнева отправили половину населения мира — величайшая в истории несправедливость.
Она легонько коснулась Ключа.
— Да. Но, выходит, ничего нужного мы не выяснили. Мы искали доказательства убийства, а не…
Кристалл сверкнул, словно вбирая в себя свет. Клаудия отдернула руку.
— Невероятно! — выдохнул Джаред.
Там, куда прикасался ее палец, на кристалле остался черный кружок — точно открывшийся глаз. И в нем, где-то далеко-далеко, двигались две яркие точки, две крошечные звездочки.
9
Ты отец мне, Инкарцерон,
Я родился из боли твоей.