И в тот момент, когда Клодия уже готова была сдаться, скатиться вниз, она услышала голоса.
***
Кейро согнул пальцы. Он покраснел и старался не встречаться глазами с Финном. Тишину прервал Гильдас:
– Значит, я путешествовал с получеловеком.
Кейро оставил реплику без ответа. Он наконец посмотрел на Финна, который сказал:
– Давно ты об этом знаешь?
– С рождения, – ответил брат сдавленным голосом.
– Как же так?! Ты ненавидел и презирал их больше всех!
– А ты как думал?!– Кейро раздражённо тряхнул головой. – Я их ненавижу, и у меня для этого больше причин, чем у тебя. Ты разве не заметил, что я до смерти боюсь их? – Он метнул взгляд на Аттию, а потом заорал, обращаясь к Тюрьме:
– А ты! Клянусь, если бы я мог найти твоё сердце, я бы разорвал его на мелкие кусочки!
Финн растерялся. Он всегда мечтал стать таким, как Кейро – безупречным, красивым, дерзким, всегда завидовал энергии брата, его безграничной самоуверенности.
Да Кейро никогда никого не боялся!
– Все мои дети об этом мечтают, – с издёвкой заметил Инкарцерон.
Кейро тяжело опустился на пол, словно его вдруг разом покинули силы.
– Я боюсь, потому что не знаю, как далеко это зашло, – проговорил он, поднял руку и согнул палец. – Выглядит как настоящий, да? Никто бы не догадался. И как узнать, сколько во мне ещё вот такого? Внутренности, органы, сердце? Как мне узнать?
И столько отчаяния звучало в этих вопросах! Он наверняка задавал их себе миллионы раз, снова и снова, пряча страх за бравадой и высокомерием.
Финн посмотрел вокруг.
– Об этом может рассказать Тюрьма.
– Нет, да я и не хочу знать.
– Для меня это всё неважно, – сказал Финн, и, проигнорировав презрительно фыркнувшего Гильдаса, посмотрел на Аттию.
Та тихо констатировала:
– Значит, мы все с изъянами. Даже ты. Мне очень жаль.
– Спасибо, – небрежно бросил Кейро. – Жалость собако-девки и Видящего Звёзды. Да, сразу полегчало.
– Мы просто…
– Брось, обойдусь без вашего сочувствия. – Кейро отмахнулся от протянутой братом руки и выпрямился. – И не думайте, что это что-то меняет. Я всё ещё я.
– От меня жалости не жди. Давайте, пора идти дальше. – Гильдас прохромал мимо.
Кейро с ненавистью посмотрел ему в спину, подобрал с пола меч, шагнул следом за сапиентом, и тут Тюрьма содрогнулась и затряслась.
Финн попытался уцепиться за стену.
Когда мир перестал качаться, воздух наполнился пылью. В ушах зазвенело. Гильдас зашипел от боли. Подползла Аттия и, указывая на что-то сквозь пелену пыли, спросила:
– Финн, что это?
Сначала он не мог ничего понять. Потом увидел лицо. До странности ясное лицо, умные сияющие глаза, волосы, наспех скрученные в узел. То самое лицо, что смотрело на него сквозь дымку прошлого поверх свечей на именинном пироге, которые он разом задул.
– Это ты? – прошептала она.
Он молча кивнул Клодии.
32
Мир ещё поблагодарит нас за это. Драгоценная энергия не будет расходоваться на ненужные устройства. Мы научимся жить просто, не страдая от зависти и желаний. Души наши станут так же безмятежны, как моря без приливов.
***
Солдаты пришли через пару часов. Всё это время Джаред провёл в ожидании, лёжа на жёсткой кровати и прислушиваясь к звукам, доносившимся через открытое окно: перестуку лошадиных копыт, скрипу карет, беготне и крикам людей. Своим поступком Клодия нарушила мирное течение жизни, словно воткнула палку в муравейник, и теперь матка, то есть королева, ранена, а её подданные суетятся и мечутся в панике.
Королева. Поднявшись и глядя на вошедших, Джаред втайне надеялся, что ему не придётся испытать на себе её гнев.
– Мастер, – смущённо сказал ливрейный лакей, – не соблаговолите ли пройти с нами, сэр?
Неизменный Протокол. То, что всегда помогало им не смотреть правде в лицо. Ведя его вниз по лестнице, стражники следовали за ним на почтительном расстоянии, неловко держа алебарды.
Он уже пережил целую гамму чувств: страх, браваду, отчаяние. Теперь осталось лишь одно – унылое смирение.
Что бы ни сделал с ним Смотритель, нужно всё перетерпеть. Клодии необходимо время.
К удивлению Джареда, его провели через парадные залы, где взволнованно спорили друг с другом иностранные дипломаты и сновали посыльные, в маленькую комнату в западном крыле. Это была одна из приватных гостиных королевы, обставленная хрупкой позолоченной мебелью. На каминной полке стояли искусно сделанные часы, украшенные многочисленными херувимами и жеманными пастушками.
Здесь был только Смотритель.
Он встретил Джареда стоя. Два кресла располагались перед камином, где над пустым очагом висел огромный котёл с сухими цветочными лепестками.
Джареда не оставляло чувство, что это ловушка.
– Мастер Джаред, – Смотритель указал на одно из кресел. – Пожалуйста, садитесь.
Он с благодарностью сел – было трудно дышать и кружилась голова.
– Немного воды? – предложил Смотритель, наполнил и протянул бокал. Чувствуя на себе внимательный взгляд отца Клодии… хотя нет, он же ей не отец, Джаред отпил из бокала.
– Благодарю вас.
– Вы не ели?
– Нет… во всей этой суматохе…
– Вам следует лучше о себе заботиться, – жёстко молвил Смотритель. – Вы слишком много работаете над всеми этими запрещёнными устройствами.
И повёл рукой в сторону окна. Джаред обратил взгляд на столик, уставленный результатами его трудов: сканеры, преобразователи изображения, приборы для блокировки сигнализации, и промолчал.
– Конечно, вы понимаете, что всё это противозаконно, – в голосе Смотрителя звучал лёд. – Мы всегда предоставляли сапиентам определённую свободу действий, но вы, похоже, перешли все границы, – и вдруг он спросил: – Где Клодия, Мастер?
– Я же вам сказал…
– Не лгите! Дома её нет. И ни одна лошадь не пропала.
– Возможно… она пошла пешком.
– Я в этом уверен. – Смотритель сел в кресло напротив, элегантно поддёрнув бриджи. – И, возможно, вы не лжёте, когда произносите слово «домой»?
Джаред поставил бокал и посмотрел в глаза собеседнику.
– Как она узнала? – спросил Джон Арлекс.
Неожиданно для самого себя Джаред решил сказать правду.
– Ей сообщила девочка из Тюрьмы, Аттия. Подруга Финна. Она обнаружила какие-то записи.
Смотритель понимающе кивнул.
– Ах да! Как она это приняла?
– Она была… потрясена.
– Пришла в ярость?
– Да.
– Ничего другого я от неё не ждал.
– И расстроилась.
Смотритель метнул в него острый взгляд, но Джаред ответил спокойно.
– Она всегда так старалась соответствовать званию вашей дочери. Она… беспокоится о вас, сэр.
– Хватит лгать! – неожиданно прорычал Джон Арлекс, вскочил и зашагал взад-вперёд по комнате. – Клодия всегда беспокоилась только об одном человеке, Мастер Сапиент. И этот человек – вы.
Джаред застыл, сердце гулко забилось.
– Сэр…
– Вы думаете, я слепой? – повернулся к нему Смотритель. – Как бы не так! О да, у неё были няньки и служанки, но они во всех смыслах ей не ровня, и Клодия довольно рано это поняла. Каждый раз, приезжая домой, я видел, как вы с ней разговариваете и смеётесь вместе, как в холодную погоду она тревожится, как бы вы не замёрзли, посылает за вашим плащом, поссетом[11] и сластями. Я знал, что у вас есть общие темы и общие шутки, недоступные посторонним. – Он скрестил руки на груди и уставился в окно. – Со мной она держалась отчуждённо, словно закованная в броню. Я для неё был незнакомцем, Смотрителем, знатным царедворцем. Тем, кто приходит и уходит. Тем, кого следует остерегаться. Но вы, Мастер Джаред, были ей наставником и братом. Вы были ей отцом больше, чем я.
Джаред похолодел. Раньше он не осознавал, насколько глубока и горяча ненависть, которая прячется за стальным самоконтролем Смотрителя.
– Как вы думаете, что я чувствовал, Мастер? – Смотритель повернулся. – Думаете, я совсем бездушный? Думаете, я не страдал, не зная, что делать, как изменить это? Понимая, что каждым своим словом я обманываю её, каждый день, одним своим присутствием, позволяю ей думать, что она моя дочь?
– Она… такого она не сможет простить.
– Не рассказывайте мне, что она может или не может простить! – Джон Арлекс приблизился и навис над ним. – Я всегда к вам ревновал. Разве не глупо? Сам Смотритель Инкарцерона умирает от зависти, и к кому? Мечтателю, человеку без семьи, столь слабому, что парой ударов запросто можно вышибить из него дух.
– Я очень люблю Клодию, – сказал Джаред.
– Конечно, вы знаете, что о вас ходили разные слухи. – Смотритель резко повернулся и снова сел в кресло. – Я им не верю. Клодия своевольна, но не глупа. Однако королева верит, и уверяю вас, в этот момент она страстно мечтает отомстить. Всё равно кому. Эвиан мёртв, но остались и другие заговорщики. Вы, например.
Джаред вздрогнул.
– Сэр, вы же отлично знаете, что это не так.
– Вы знали о заговоре, не правда ли?
– Да, но…
– И ничего не сделали, никому не сказали. – Он наклонился вперёд. – Это государственная измена, Мастер Сапиент, и вас повесят без долгих разбирательств.
Наступившую тишину нарушали лишь крики во дворе. В комнату влетела шальная муха, с жужжанием пометалась по комнате, забилась о стекло.
Джаред попытался собраться с мыслями, но не успел.
– Где Ключ? – рявкнул Смотритель.
Надо было срочно придумать какую-то ложь. Но сапиент молчал.
– Она взяла его с собой, ведь так?
Не получив ответа, Смотритель выругался.
– Весь мир думает, что Джайлз мёртв. Она могла получить всё, Королевство, трон. Неужели она думала, что я позволю Каспару ей помешать?
– Вы участвовали в заговоре? – медленно спросил Джаред.
– Заговор! Эвиан со своими детскими мечтами о мире без Протокола! Да не бывает никаких миров без протокола. Я бы дал возможность Стальным волкам разобраться с королевой и Каспаром, а потом просто казнил бы их. Но теперь она против меня.