Теперь мы действительно убедились, что большой город необитаем. Мы приняли решение — на рассвете вступить в него, имея наготове оружие на всякий случай. В мертвый город мы вошли по единственной дороге, и ничто нам не преградило путь. Сюда мы входили через три высокие арки, средняя из которых была повыше двух остальных. Под главной и самой массивной аркой мы увидели какие-то буквы, но не смогли их скопировать из-за их большой высоты над землей.
Далее шла улица, по ширине, как три арки, тут и там были разбросаны дома, массивные, скульптурные фасады которых уже почернели от времени. Отдельно в сторонке... были надписи, открытые для обозрения, но трудные для восприятия. Казалось, принадлежали они не одной скульптуре, а многим, да и террасы их были открытыми и без навесов; они были лишь в домах, но в некоторых был сожжен пол, другие — вымощены плитами.
С чувством страха и беспокойства заходили мы в некоторые дома, но ни в одном не нашли остатков обстановки или другого имущества, по которым можно было бы узнать о людях, проживавших в них. Внутри домов было темно. В них едва мог проникать слабый дневной свет, а когда своды отражали эхом нашу речь, то ужасал собственный голос. Это был странный город, и шли мы по длинной улице, ведущей к красивой площади, в центре которой находилась необычайно величественная колонна из черного камня. А уже на ее вершине располагалась скульптура человека (не какого-нибудь бога или полубога); одна его рука покоилась на бедре, другая, вытянутая вперед, указывала на север. В каждом углу этой площади стояли обелиски из того же черного камня, подобные тем, которые имелись у римлян; теперь же они были сильно повреждены, и на них виднелись следы молний.
По правую сторону площади располагалось величественное здание, которое было, по-видимому, главным в городе и принадлежало могущественному властелину этого края; за входом шел большой зал, но мы еще не пришли в себя, и лишь немногие из нас решились войти... было там много... и образовывали нечто... и мы неожиданно сталкивались... ему было трудно поднять это...
Стаи летучих мышей носились прямо перед нами и поднимали ужасающий шум. Выбравшись на улицу, над главным входом мы заметили изображение юноши. Он был вырезан из того же камня, стоял вполоборота, с голым торсом, в руке — щит. Голова была увенчана лавровым венком, лицо было без бороды, а плечо обвивала лента, одеяние распахнуто на талии. Под щитом удалось различить полустертые знаки:
По левую сторону площади находилось другое полностью разрушенное здание, но оставшиеся руины говорили о том, что здесь, очевидно, был храм, ибо сохранился его величественный фасад, а внутри стояли каменные нефы. Он занимал большое пространство, и в его разрушенных залах осталось множество прекрасных предметов, статуй, выполненных из камня, кресты различной формы и много других изделий, перечислять которые здесь пришлось бы слишком долго.
За этим зданием большая часть города лежала полностью в развалинах, погребенных под огромными массами земли или рассеченных ужасающими трещинами. И в этом запустении не было ни травинки, ни кустика, ни деревца, ни какого-либо иного признака жизни. Вокруг — только кучи камней: одни, предназначенные для строительства и уже обработанные, другие — еще нет; из чего мы поняли... строительство... продолжалось... трупы, которые... и часть этого несчастья... разрушенного, возможно, каким-то землетрясением.
С одной стороны площади протекала очень спокойная река, достаточно полноводная и широкая, с обширными, радующими глаз берегами. Ширина ее составляла примерно ярдов тридцать, если не учитывать изгибы, берега были чистыми и голыми — без деревьев или стволов, которые зачастую приносит течение…
Три дня мы шли вниз по реке, пока не наткнулись на такой бурный, оглушительный и пенистый порог (ката-буна), что знаменитые истоки Нила не могли бы стать большим препятствием на пути. Дальше от этого каскада река разливалась, словно великий океан. Весь простор был полон полуостровами, покрытыми зеленью, с рощами деревьев, то тут, то там, ... Здесь мы обнаружили... испытывая в этом необходимость, разнообразие живности... много дичи, не пуганной охотниками.
На восточной стороне этого порога мы обнаружили различные подземные пустоты и ужасные пропасти и пытались канатами измерить их глубину; после многих попыток стала понятна тщетность наших усилий. Но за разбитыми камнями мы нашли слитки серебра, которые могли быть добыты в давно брошенных шахтах.
Некоторые пещеры были прикрыты каменными плитами с таинственными значками. Вот они:
Кроме того, над портиком храма мы еще увидели и другие изображения:
На расстоянии пушечного выстрела от брошенного города располагалось здание, похожее на загородный дом, фронтон которого тянулся на 250 футов. Он окаймлялся большим навесом, с которого лестница из разноцветного камня, по-видимому, вела в большую палату и оттуда уже в пятнадцать небольших комнаток, каждая из которых была соединена с палатой общей дверью. В каждой комнатке находился водопровод (фонтанчик)... с помощью которого воды собирались... в наружном дворике... колоннады на юге... в форме прямоугольника и обработанная вручную, была увенчана интригующими значками:
Итак, покидая это чудо, мы спустились к берегам реки в поисках золота, и отчетливо увидели на поверхности почвы след, хорошо читаемый и обещающий большие находки золота или серебра; мы лишь удивлялись, почему те, кто обитал здесь, покинули эти места. Несмотря на наши тщательные поиски и большое усердие, в этих дебрях мы не встретили ни одного человека, который мог бы поведать об этом печальном чуде заброшенного города. А ведь его руины, статуи, да и весь облик свидетельствуют о его прошлой населенности, богатстве и процветании. А теперь здесь обитали лишь ласточки, крысы, летучие мыши да лисы, которые питались бесчисленными стаями куропаток и гусей и оттого стали крупнее охотничьих собак пойнтеров. А крысы с короткими хвостами скакали, как блохи, а не бегали, как обычно.
В этом месте мы расстались, и один из отрядов после девяти дней трудного перехода увидел с берега большого залива, куда впадают реки, каноэ с белыми людьми, имевшими длинные ниспадающие черные волосы и одетыми, как европейцы... выстрел из ружья прозвучал как сигнал к... и они исчезли... У них были... косматые и дикие... их волосы заплетены в косы и на них была одежда.
Один из членов отряда по имени Жуан Антонио нашел среди развалин дома золотую монету округлой формы, по размеру большую, чем наша бразильская монета в 6.400 рейсов. На одной ее стороне был изображен коленопреклоненный юноша, на другой — лук, корона и стрела. Мы сомневались, что найдем много таких монет в заброшенном городе. Он был разрушен землетрясением, которое, по-видимому, случилось внезапно и спасти или вынести драгоценности и деньги не было никакой возможности. А для того, чтобы переворошить весь мусор, накопленный за столькие годы, понадобилось бы очень мощное снаряжение.
Эти известия посланы Вашей чести из глубины провинции Байя с рек Пара-Раку и Унья, и мы заверяем Вас, что об этом не будет никому и ни под каким предлогом известно; мы также сообщаем, что те деревни пусты и там нет лодок. Но я преподнес Вашей чести прииск, который мы открыли, помня о Ваших великих заслугах…
И здесь же приводятся загадочные и неизвестные символы. По-видимому, они были выгравированы на больших камнях, закрывающих свод склепа или мавзолея, замки и затворы которых бандейрас, несмотря на все усилия, не смогли сдвинуть или отворить».
Так заканчивается удивительная история о бандейрас из Минас-Жераис.
Читателя может поразить, как это поразило и меня, когда я увидел этот документ, что из сорока одного знака не менее двадцати почти идентичны по форме буквам греческого алфавита. В то же время два знака очень схожи с арабскими цифрами. Совпадения эти удивительны, но я полагаю, отнюдь не случайны, если принять во внимание взаимопроникновение древних средиземноморских культур и языков. Эти загадочные надписи на плитах, обнаруженные в столь далеко отстоящих друг от друга местах, как Тейлор и Бразильское нагорье, вероятно, являются самыми древними во всем мире.
Тридцать лет спустя — 23 марта 1773 года — в архивах губернатора южной бразильской провинции Сан-Паулу появляется запись о другом случайном открытии мертвого города неизвестного возраста. Он был обнаружен в сертанах, или богом забытых дебрях в районе реки Рио-Пекери. Комендант форта Игуатеми доложил губернатору в Сан-Пауло, что некий рыбак, спрыгнув на песчаный берег Рио-Пекери, с тем, чтобы насобирать диких лимонов и апельсинов, обнаружил большой камень необычной формы. По его словам, он был похож на точильный камень или жернов. Поблизости были развалины дома и древняя каменная стена. Комендант форта послал из гарнизона каноэ, с сержантом и двумя солдатами, которые пробрались сквозь густой лес и обнаружили город непонятного возраста.
«Этот древний город имеет правильную планировку и занимает большое пространство. В нем есть улицы длиной в полмили. Город стоит на берегах двух рек и окружен стеной. Рвы находятся между городом и стеной... мы раскопали еще два удивительных жернова, когда устанавливали частокол. Вокруг лежат густые леса... у стариков из окрестностей есть предание о том, что город, который здесь находится, назывался Гайра».
(Конец фрагмента из книги Вилкинса).
Наш вывод таков. Вилкинсу удалось собрать действительно ценные сведения об ордынских городах Инков XIV-XVI веков, построенных на территории Бразилии. По-видимому, Инки распространили свою Империю из Перу также и на атлантическое побережье Южной Америки. Это неудивительно. Ведь здесь расположены плодородные земли и много других богатств. Но потом, под ударами испанцев-реформаторов XVII-XVIII веков эти города тоже были разрушены и покинуты. Империя Инков рухнула и ее осколки пришли в упадок. Они были забыты и частично открыты европейскими путешественниками тол