Внезапно Олег остановился. Его тело напряглось, взгляд замер на груде обломков, завалившей переулок.
– Вы это слышали? – выдохнул он, не оборачиваясь.
Данила сделал шаг к нему, сжимая дробовик. Мила замерла, а её рука потянулась к ножу, словно это было её единственным спасением. Татьяна Павловна осторожно шагнула вперёд, стараясь оставаться ближе к группе.
Все прислушались. Где-то под обломками, казалось, шевельнулся камень. Звук был лёгким, как падающая капля воды, но вскоре за ним последовал другой – скрежет, напоминающий движение когтей по бетону.
– Что-то есть, – прошептал Олег, облизнув пересохшие губы. Его руки крепче сжали оружие. – И это явно не ветер.
Группа замерла. Сердца у каждого заколотились быстрее, замирая в предчувствии чего-то неведомого. Каждый вдох казался слишком громким, а каждый звук – чужим. Туман вокруг, казалось, стал ещё гуще, будто собирался скрыть их от чего-то, что уже начало двигаться в их сторону.
Они обратились в камень, недвижимые, когда звук под обломками усилился. Камни посыпались с лёгким грохотом, за которым последовал низкий гул, будто земля сама начала дышать. Внезапно туман, стелющийся вдоль дороги, всколыхнулся, как от порыва ветра. Только ветра не было.
И тогда это случилось.
Из земли с хрустом и треском вырвалось нечто огромное. Бледная слизистая кожа существа отражала слабый свет, создавая пугающее мерцание. Его тело, толстое и извивающееся, было покрыто выступами, напоминающими рубцы, а огромные челюсти, усеянные острыми, как бритва, зубами, раскрылись, издавая вибрирующий, почти металлический звук. Червь двигался с пугающей скоростью, его тело извивалось, срывая с асфальта слои пыли и мусора.
Татьяна Павловна вскрикнула первой, но звук её голоса утонул в рёве существа. Прежде чем кто-либо успел среагировать, червь рванулся вперёд, его челюсти сомкнулись на женщине, утаскивая её в сторону ближайшего разрушенного здания.
– Нет! – закричала Мила, её голос сорвался, превращаясь в пронзительный вопль ужаса.
Данила и Олег, побелевшие от шока, метнулись вперёд, выхватывая дробовики. Их движения были резкими и торопливыми, но растерянность сковывала их, как путы. Мила стояла неподвижно, вцепившись в нож, который она даже не подняла. Её глаза были прикованы к месту, где только что стояла Татьяна Павловна.
– Чёрт возьми, двигайся! – рявкнул Данила, хватая Милу за плечо. Его голос дрожал, но в нём звучала стальная решимость.
– Она… она… – Мила запнулась, её дыхание было рваным, как будто она только что выбежала из огня.
– Мы ещё можем её спасти! – выкрикнул Олег, направляя дробовик на червя. Его глаза горели отчаянной решимостью, но в руки дрожали. – Вперёд!
Данила рванулся к обломкам. Мила, словно очнувшись, схватила его за руку.
– Ты слишком медлил! – выкрикнула она, в её голосе звучала ярость, пропитанная страхом. – Если бы ты не тянул, мы могли…
– Хватит! – резко перебил её Олег, оборачиваясь. Его лицо было перекошено напряжением, хотя севший от ужаса голос звучал удивительно твёрдо. – Сейчас не время для этого! Она жива, и мы её найдём. Если вы оба не возьмёте себя в руки, мы потеряем и её, и нас самих!
Мила замолчала, тяжело дыша. Всё ещё сжимая нож, она кивнула, хотя в глазах читалась растерянность. Данила, не глядя на неё, направил дробовик в сторону здания, куда скрылся червь. Его дыхание выровнялось, а взгляд похолодел.
– Следуй за мной, – сказал он, не оборачиваясь. – Олег, прикрывай.
Олег коротко кивнул, и его пальцы тут же крепче обхватили оружие. Группа двинулась вперёд. Их шаги звучали приглушённо на фоне шумов, доносившихся из руин. Здание, где червь скрылся с Татьяной Павловной, возвышалось чёрной тенью. Его остов, казалось, дышал, а каждый шорох ветра в трещинах и обломках звучал зловеще.
У входа они остановились. Данила жестом приказал замереть: его полный подозрения взгляд задержался на полуразрушенной арке. Тишина внутри здания казалась густой, как масло, в ней слышались лишь едва уловимые звуки, напоминающие капли воды, падающие в глубокий колодец.
– Туда, – шёпотом сказал он, указывая вперёд. Его голос сейчас звучало хрипло, но уверенно.
Олег кивнул, поднял дробовик и сделал первый шаг. Мила, тяжело дыша, последовала за ним. Она останавливала взгляд на каждой детали в ожидании ужаса, что может вырваться откуда угодно.
Данила прикрывал группу, крепко стиснув рукоять оружия. В глубине сознания он знал, что этот бой будет чем-то иным, чем всё, с чем они сталкивались до сих пор.
Группа осторожно шагала по разрушенному коридору, стараясь не наступать на остатки разбитого стекла и обломки древесины. Половина стены, разделявшей помещение, обрушилась, открывая вид на бесформенные груды кирпича и бетонных плит. Туман, просачиваясь сквозь проломы в стенах, обвивал каждый уголок, превращая руины в лабиринт, из которого, казалось, не было выхода.
Каждый их шаг сопровождался сухими скрипами старых досок под ногами. Звук усиливался эхом, словно кто-то невидимый повторял их движения в другом конце здания. Тишина вокруг была настолько плотной, что казалось, будто она сдавливает грудь, заставляя дышать тяжело и прерывисто.
– Слышите? – шёпотом спросил Олег, внезапно остановившись. Он замер, прислушиваясь, тогда как его дробовик был направлен вглубь коридора, где туман сгустился в одной точке.
В отдалении раздавался низкий гулкий звук, напоминающий движение чего-то огромного по земле. Это было похоже на медленное скольжение – тяжёлое, неторопливое, но неумолимое. Каждый новый звук напоминал тихий скрежет металла по камню, от которого по коже пробегали мурашки.
– Он близко, – хрипло выдохнул Данила, не оборачиваясь.
Они двинулись вперёд, следуя за звуками. Путь был извилистым, и чем глубже они заходили в здание, тем ощутимее становился запах гнили. Воздух стал ещё более тяжёлым, пропитался затхлостью, как в сыром подвале, который десятилетиями не проветривали. Данила поднял фонарь, но слабый свет, разрываемый туманом, почти не рассеивал темноту.
Вокруг всё напоминало последствия страшной катастрофы. Полусгнившие балки свисали с потолка, угрожая рухнуть при малейшем движении. Обугленные рамы окон торчали из стен, словно вырванные корни деревьев. Здесь всё хранило следы уничтожения – следы, которые дышали историей какого-то ужасного момента, оставившего город в руинах.
Мила замедлила шаги, оглядываясь. Её пальцы нервно подрагивали на рукояти ножа.
– Это место… оно словно живое, – прошептала она и её голос дрогнул.
Данила бросил на неё короткий взгляд, но ничего не ответил. Он был сосредоточен на звуках впереди. Каждый новый глухой удар, каждый шорох и скрежет усиливали напряжение, будто невидимый наблюдатель играл с их нервами, уводя их всё дальше вглубь руин.
– Ещё немного, – сказал он, больше для себя, чем для остальных.
Они вышли в широкий зал, некогда бывший вестибюлем. Пустые колонны, изъеденные временем, возвышались по краям, а в центре лежали обломки массивной люстры – теперь лишь куча ржавого металла. Звуки, которые они слышали, стали громче. Они больше не были похожи на скольжение. Они напоминали дыхание. Тяжёлое и размеренное, оно заполняло всё пространство вокруг.
– Это не может быть дыханием… – прошептал Олег, пытаясь убедить себя. Его взгляд метался по тёмным углам зала, где тени казались живыми.
Как только Мила остановилась у одной из колонн, её лицо побелело. Она подняла дрожащую руку и указала на пол. Данила подошёл ближе и увидел, на что она показывает: длинная борозда, оставленная телом червя, тянулась вперёд, прямо в центральный проход, ведущий вглубь здания.
– Это его след, – сказал Данила, его голос звучал ровно, но в глазах мелькнула тень страха. – Он там, внутри. Мы близко.
Мила кивнула, и, хотя её губы дрожали, она продолжала держать нож наготове. Олег медленно поднял дробовик. Его руки всё ещё тряслись, но взгляд стал сосредоточенным.
Тишина вокруг становилась всё более зловещей. Они чувствовали, как что-то наблюдает за ними, что-то, скрытое в глубине теней. Каждый новый шаг давался с усилием, каждый звук эхом разносился по огромному залу, напоминая им, что опасность ближе, чем кажется.
Группа двигалась вперёд, ориентируясь на глубокие следы, оставленные червём. Их путь проходил через узкие коридоры, ведущие в полуразрушенные залы. Каждый из них напоминал рану на теле этого здания – зияющие пустоты, обрамлённые обломками бетона, полусгнившими балками и перекошенными дверями. Воздух здесь казался мёртвым: густой, затхлый, пронизанный тонкой, едва ощутимой вонью гнили. Туман, вползающий в здание через выбитые окна и проломы, делал очертания зыбкими, превращая каждую тень в потенциальную угрозу.
Когда они вышли на открытую площадку, где туман слегка рассеялся, перед ними предстало массивное здание. Оно возвышалось, словно исполин, наблюдающий за миром, обречённым на разрушение. Его фасад был изуродован, покрыт глубокими трещинами, из которых торчали остатки арматуры, как рёбра сломанного существа. Верхние этажи обрушились, а их фрагменты, словно осколки черепа, лежали в беспорядке вокруг основания. В центре фасада зияло огромное отверстие – рана, ведущая в чёрную, зловещую пустоту. Края отверстия были изодраны, будто гигантские когти выдрали кусок стены. Изнутри доносился едва различимый влажный звук, напоминающий чавканье, которое в этой тишине звучало особенно громко.
Следы червя вели прямо к этой дыре. Глубокие борозды, изрытые в земле, блестели в свете фонарей, а по их краям клубилась слизь. Она сверкала, отражая мерцание ламп, и испускала слабый пар, будто жила своей собственной жизнью.
– Он там, – глухо произнёс Данила, останавливаясь перед входом. Его голос звучал так, словно слова пробивались сквозь вязкий слой страха.
Мила замерла рядом. Её руки судорожно сжимали нож, а лицо было белым, как известь. Она пыталась сказать что-то, но только тихий выдох сорвался с её губ.