– Татьяну Павловну… – прошептала она, едва удерживая слёзы. Её взгляд метался по зданию, будто она надеялась увидеть что-то, что убедит её в том, что всё ещё не потеряно.
– Она ещё жива, – твёрдо сказал Олег, сжимая дробовик. В его глазах читались страх и решимость одновременно. – Мы её найдём. Должны найти.
Данила не ответил. Он сделал шаг вперёд, заглядывая в тёмный провал. Тьма за пределами света их фонарей казалась живой, почти осязаемой. Она не только скрывала то, что находилось внутри, но и будто вытесняла свет, заставляя его тускнеть.
Он поднял дробовик, сжимая его так, что побелели костяшки пальцев. Остальные последовали за ним. Каждый их шаг звучал, как удар молота, громко и угрожающе в этом мёртвом здании. Как только они вошли, тьма сомкнулась вокруг них, поглотив всё, кроме тусклого света их фонарей.
Здание внутри было ещё более зловещим, чем снаружи. Узкие проходы напоминали извилистые кишки, ведущие в неизвестность. Обрушенные потолки с торчащими арматурными прутьями грозили рухнуть окончательно от одного неосторожного движения. Осколки стекла и обломки мебели валялись под ногами. Их влажная поверхность отражала мерцающий свет, создавая иллюзию, что всё вокруг покрыто тёмной водой.
Воздух был удушающе тяжёлым, насыщенным гнилостным запахом, от которого в горле щекотало, а грудь сдавливало. Местами из стен торчали обрывки проводов, словно порванные вены, из которых капала чёрная жидкость. Туман, просачивающийся через трещины и выбитые окна, стелился низко, обвивая ноги, словно живое существо.
– Это же настоящий лабиринт, – прошептала Мила едва слышно. Её голос дрожал, но она старалась держаться. Только глаза то и дело метались по углам, где свет фонарей не мог развеять мрак.
– Тише, – коротко бросил Данила, не оборачиваясь. Он двигался вперёд, выискивая взглядом малейшие признаки движения.
На каждой стене оставались следы чужого присутствия. Глубокие царапины, похожие на отметины гигантских когтей, пересекали штукатурку. Местами на полу виднелись влажные пятна, напоминающие разлитую нефть, и куски ткани, покрытые слизью. Всё это напоминало следы зверя, чья природа оставалась необъяснимой и чуждой.
– Смотрите, – хрипло сказала Мила, указывая на одну из стен.
Данила подошёл ближе. На штукатурке, помимо царапин, виднелись отпечатки, похожие на ладони, но с ненормально длинными пальцами, оканчивающимися острыми, как иглы, концами. Он провёл пальцем по царапине, но тут же отдёрнул руку, почувствовав, как кожу покалывает от липкой, едва заметной субстанции, оставшейся на стене.
– Это оно, – прошептал он, глядя на пятна. – Мы на правильном пути.
Звуки, доносящиеся из глубин здания, становились тише, словно червь, почувствовавший приближение преследователей, пытался раствориться в лабиринте. Но иногда тишину нарушало нечто иное – отдалённые шорохи, будто кто-то или что-то следовало за ними.
Группа двигалась медленно, и каждый их шаг сопровождался звуками хруста обломков под ногами. Пространство вокруг, казалось, сжималось, превращая лабиринт в чёрную ловушку. Тени на стенах, отбрасываемые светом их фонарей, извивались и танцевали, как живые существа. Казалось, что они следят за каждым движением, готовы броситься на них при первой же возможности.
Чем глубже они заходили, тем сильнее становилось ощущение чужого присутствия. Этот страх был настолько плотным, что казался почти осязаемым. Тишина парадоксально становилась ещё громче, она давила, заставляя задуматься о неизбежности того, что должно произойти.
Группа замерла на развилке коридора. Стены, покрытые густыми пятнами плесени и испещрённые трещинами, нависали над ними, постепенно сужая пространство. Воздух был густым и тяжёлым, как в затопленном подвале, а откуда-то издалека доносился приглушённый звук. Этот гул напоминал движение чего-то огромного – размеренное, но неумолимое скольжение. Звук пробивался через толщу бетона, словно резонируя внутри их грудных клеток.
– Нужно двигаться медленно, – шёпотом сказал Олег, делая едва заметный шаг вперёд. Его дробовик был направлен вперед, словно он ожидал, что угроза выскочит из темноты в любую секунду. Пусть его голос дрожал, но слова звучали твёрдо. – Если червь заметит нас раньше времени, у нас не останется шансов.
Мила вздрогнула от этих слов. Её пальцы так сильно сжимали рукоять ножа, что ногти побелели. Она украдкой бросила взгляд на Данилу, который молча кивнул, призывая её следовать за ним. В его лице было спокойствие, но глаза выдавали напряжение.
– Мы идём дальше, – произнёс он настолько тихо, что это больше походило на движение воздуха, чем на звук. – Будьте тише. Слушайте.
Олег двинулся вперёд осторожно, почти бесшумно. Каждый звук под ногами, будь то хруст стекла или лёгкий скрип доски, отдавался гулом в их ушах, превращая любые движения в громкие удары по натянутым нервам. Данила шёл следом, держа фонарь на уровне груди. Луч света вырывал из тьмы куски стены, испещрённые глубокими царапинами, обломки мебели и следы слизи. Тени, плясавшие по углам, казались живыми, то сокращаясь, то вдруг вырываясь из темноты.
Мила оставалась рядом с Данилой. Её дыхание было прерывистым, но она старалась не отставать. Её взгляд не отрывался от мрака впереди в бесплодной попытке разглядеть то, что, возможно, уже разглядывает её. Иногда её рука случайно касалась локтя Данилы, и он, замечая это, коротко кивал, как бы говоря: «Я здесь». Хотя и сам чувствовал, как страх пробирается сквозь кожу, делая движения замедленными.
Чем дальше они углублялись, тем сильнее изменялся воздух. Он становился густым и липким, словно им приходилось продираться через невидимую вязкую пелену. Звуки их шагов тонули в этом пространстве, исчезая до того, как могли вернуться эхом. Тьма впереди сгущалась, словно вытесняла свет, поглощая его, делая фонарь почти бесполезным.
– Он знает, что мы здесь, – прошептала Мила. Несмотря на то, что её голос был едва слышным, в нём ощущалась пугающая уверенность.
– Заткнись, – резко оборвал Олег, не оборачиваясь. Его взгляд метался по стенам. Любое движение, даже игра света, заставляло его сжимать дробовик сильно, до онемения пальцев.
Вдруг коридор расширился, словно выдохнув. Перед ними открылась громадная зала, чёрная, как бездна. Данила медленно поднял фонарь, направляя луч света в пустоту. Его руки слегка дрожали, и он безрезультатно старался держать их неподвижно.
Луч выхватил часть пространства: пол был покрыт густым слоем слизи, блестящей, как стекло. Её поверхность вибрировала, будто реагировала на их присутствие. В углах зала громоздились обломки колонн, напоминавшие ребра исполинского существа. Стены были испещрены тёмными пятнами, похожими на следы когтей, и тонкими трещинами, из которых сочилась чёрная, густая жидкость.
В воздухе стояла тишина – густая, вязкая, давящая. Она сковывала дыхание, превращая каждый вздох в глухой шум, казавшийся неестественно громким. Это была не просто тишина – она дышала, жила, словно сама зала наблюдала за ними.
Внезапно её прорезал звук. Глухое, глубокое дыхание раздалось так близко, что все трое невольно замерли. Это было не человеческое дыхание и даже не дыхание животного. Оно звучало, как шёпот вулкана, дрожью проходящее через пол и стены. Каждый его вздох был глубоким, размеренным, словно это существо, скрытое в темноте, не спешило. Оно знало, что время на его стороне.
– Вы слышите? – прошептала Мила, прижимаясь ближе к Даниле. Её голос сорвался, превратившись в еле различимый сиплый шёпот.
– Тихо, – ответил он, подняв руку. Его взгляд был прикован к той части зала, куда свет фонаря пока не достиг.
Луч света дрогнул, прежде чем скользнуть влево. На миг он зацепил что-то блестящее, огромное и извивающееся. Это была не стена и не обломок. Оно двигалось медленно и плавно будто нарочно позволяло им увидеть свою мощь.
Сердце Данилы пропустило удар. Он инстинктивно сделал шаг назад, но фонарь выскользнул из его руки и ударился о пол, заливая зал хаотичными вспышками света. Олег резко поднял дробовик, но не выстрелил, лишь тяжело дышал, не в силах оторвать взгляд от угла зала.
Дыхание в темноте стало громче, резонанс заполнил всё пространство, перекрывая биение их сердец. Звук проникал в каждую клетку их тел, заполняя сознание жуткой, парализующей уверенностью, что они уже в пасти чего-то неизмеримо большего, чем самый крупный встреченный ими червь.
– Оно здесь, – наконец прошептал Данила, с трудом находя голос. Его слова утонули в гуле, а свет фонаря потух, оставив их во власти абсолютной тьмы.
Глава 8
Но их не съели. И не раздавили. Червя не оказалось внутри. В кромешной тьме, наощупь им удалось добраться до массивной металлической двери, погружённой в глухую тишину, которая будто впитывала любой звук. Только потом они нащупали в своих сумках еще один фонарь.
Дверь же была испещрена длинными бороздами, напоминавшими следы когтей. Слизь, покрывавшая её поверхность, блестела в тусклом свете фонарей. От неё исходил странный сладковатый запах, который мешался с удушливой гнилью, заставляя героев невольно задерживать дыхание. Туман клубился у основания двери, будто прятал её от случайных глаз, создавая иллюзию, что сама земля старается скрыть её тайны.
Мила прижала нож к груди. Сейчас её пальцы судорожно стискивали рукоять. Лицо её побледнело, а губы плотно сжались.
– Всё будет нормально, – тихо сказал ей Данила, протянув руку и легко коснувшись плеча. Его голос звучал спокойно, но в глазах блеснуло напряжение. Он видел, как её страх пробивался через тщательно выстроенную маску привычной уверенности.
Мила кивнула, но не ответила. Её пальцы сжались ещё сильнее, словно от этого нож мог стать надёжнее.
Олег стоял чуть позади. Его лицо отражало смесь решимости и растерянности. Он переводил взгляд с двери на Данилу, будто ждал приказа. Руки, сжимающие дробовик, слегка тряслись.
– Тяжёлый запах, – пробормотал он, скосив в