згляд на клубящийся у ног туман. – Здесь что-то не так.
– Конечно, не так, – глухо ответила Мила, не оборачиваясь. Её голос был едва слышен из-за испуга – грудь словно сдавили невидимые клещи.
Данила шагнул ближе к двери, наклонив голову и изучая следы на её поверхности. Лёгкое мерцание слизи в свете фонаря придавало этой сцене неестественную, почти сюрреалистическую окраску. Он провёл пальцем рядом с одной из борозд, стараясь не касаться самой слизи.
– Глубокие, – сказал он, нахмурившись. – Кто-то или что-то хорошенько постаралось, чтобы добраться сюда.
– Думаешь, это черви? – сдавленно спросила Мила.
– Возможно, – ответил он, не поднимая головы. – А может, их… помощники.
Тишина снова окутала их, нарушаемая лишь глухим шорохом тумана, который цеплялся за их ноги. Данила выпрямился, перевёл взгляд на Олега и коротко кивнул.
– Ты готов?
Олег с усилием кивнул, глубоко вдохнув, будто это могло придать ему смелости.
– Всегда готов, – выдохнул он, хотя голос звучал неубедительно.
Данила снова посмотрел на Милу, чьи глаза оставались прикованы к двери.
– Мы справимся, – твёрдо сказал он. – Главное – двигаться быстро и держаться вместе.
Она не ответила, но её взгляд на мгновение стал жёстче. Этого хватило, чтобы он понял: она готова.
Данила поднял фонарь, бросив последний взгляд на дверь. Его ладонь медленно потянулась к массивной ручке, покрытой той же блестящей субстанцией.
Туман замер, словно затаил дыхание вместе с ними.
Данила медленно открыл дверь, которая с громким скрежетом отозвалась движением заржавевших петель. Воздух, исходящий из проёма, ударил их гнилостным запахом. Он был густым, сладковато-приторным, словно тяжёлое облако, которое оседало на языке и проникало в лёгкие. Мила едва удержалась от того, чтобы прикрыть рот ладонью, но осталась недвижимой, лишь плотнее сжав рукоять ножа.
– Вниз, – глухо произнёс Данила, направив луч фонаря в чёрный провал.
Перед ними открылась лестница. Узкие ступени, блестящие от скользкой, как масло, слизи, уходили вниз под крутым углом. Стены, обрамлявшие лестничный пролёт, были затянуты чем-то напоминающим паутину. Нити тонко поблёскивали в свете фонарей, излучая запах, от которого подташнивало.
– Это… живое? – Олег произнёс сдавленным шёпотом, не отрывая взгляда от стен.
– Не думай об этом, – резко бросил Данила.
Звуки, доносящиеся снизу, становились всё громче. Они были приглушёнными, как через толстую ткань, но их природа не оставляла сомнений. Глухие стоны, напоминающие предсмертные хрипы, перемежались с глубоким, размеренным дыханием. Иногда из глубины доносилось хлюпанье, будто кто-то ступал по мокрой грязи, и короткие щёлкающие звуки, которые отдавались в ушах болезненным эхом.
– Осторожно, здесь скользко, – тихо предупредил Данила, ступая вперёд и проверяя прочность каждой ступени.
Они медленно начали спускаться. Каждое движение сопровождалось напряжением, словно каждый из них ожидал, что из-за поворота лестницы вот-вот выскочит нечто чудовищное. Тишина, нарушаемая звуками их шагов, казалась густой, как здешний воздух.
На полу начали появляться следы. Первая ало-коричневая капля крови, затем ещё одна. Тёмные и мокрые клочки ткани валялись у стен, будто кто-то пытался цепляться за них в последний момент.
Мила вдруг остановилась, её фонарь замер, выхватывая из мрака тёмное пятно на стене.
– Кровь, – выдохнула она, и взгляд её сузился.
– Мы уже знаем, что здесь не парк развлечений, – угрюмо заметил Олег, но его голос дрожал.
Данила оглянулся на них, его лицо оставалось спокойным, но в глазах читалась тревога.
– Двигайтесь дальше, – тихо сказал он, снова направив луч фонаря вперёд.
Они вышли на узкую площадку, откуда начинался следующий пролёт лестницы. Здесь туман был гуще: он словно заворачивался в причудливые спирали, как будто подчинялся какому-то своему ритму.
– Тише, – вдруг произнёс Данила, подняв руку.
Все замерли. Впереди, за границей света, что-то слабо двигалось. Едва уловимый шорох раздавался из угла. Данила медленно шагнул вперёд, приподняв фонарь.
На полу в углу сидела женщина. Её кожа, блестящая от покрывающей её слизи, казалась почти прозрачной в свете фонаря. Она была обнажена, руки свисали вдоль тела, ноги неестественно согнуты, как у сломанной куклы. Её глаза были открыты, но взгляд пуст, словно она смотрела сквозь них, видя что-то за пределами реальности.
– Господи… – прошептала Мила, её голос дрогнул.
Олег отступил на шаг, и его лицо перекосилось от отвращения.
– Она… мертва? – спросил он, стараясь не смотреть в сторону фигуры.
Данила присел рядом, внимательно глядя на неподвижное тело. Он протянул руку, но не прикоснулся, замерев в сантиметре от её плеча.
– Нет, – ответил он тихо. – Она жива.
Его слова повисли в воздухе. Тишина, нарушаемая лишь её слабым дыханием, казалась ещё более пугающей. Данила поднял голову и встретился взглядом с Милой.
– Это ловушка, – тихо сказал он. – Мы должны идти дальше.
– Мы просто оставим её? – прошептала Мила, но её голос звучал неуверенно.
– Она уже не с нами, – резко ответил Данила, поднявшись. Его лицо стало твёрже, а голос обрел холодную решимость. – Она… принадлежит им. Часть их системы.
Мила хотела что-то возразить, но промолчала, опустив взгляд. Олег молча двинулся вперёд, не дожидаясь команды.
Тьма впереди сгущалась. Звуки становились ближе, наполняя пространство болезненной, леденящей атмосферой. Каждый шаг отдавался гулом в их сердцах, словно воздух вокруг постепенно насыщался невидимой угрозой.
Ребята двинулись дальше, зная, что впереди их ждёт только худшее.
Лучи фонарей осторожно пробирались сквозь густой, тягучий полумрак, освещая огромный подвал. Пространство будто дышало собственным угнетающим и чуждым ритмом. Высокий потолок терялся в темноте, но оттуда свисали массивные металлические крюки, на которых покачивались цепи. Их слабое подрагивание в такт движениям воздуха издавало глухие звуки, напоминающие вздохи.
Пол был покрыт вязкой слизью, которая поблёскивала мягким, зловещим светом. Этот слабый свет не приносил облегчения – он выхватывал из тьмы детали, от которых хотелось отвернуться. Каждый шаг героев сопровождался тихим чавканьем, словно под ногами был не пол, а живая ткань.
По периметру подвала виднелись странные сосуды, напоминающие коконы. Они были покрыты мутной плёнкой, изнутри которой еле заметно проступали силуэты – человеческие или нет, определить было невозможно. Время от времени из сосудов доносились влажные звуки, как будто внутри что-то двигалось.
Дюжина обнажённых женщин висела на цепях, подвешенных к потолку. Их руки, застывшие в неестественных изгибах, были надёжно закреплены, как у марионеток, брошенных бездушным кукловодом. Тела женщин, как и все остальное, блестели от слоя слизи, который струился по их коже, стекая на пол. Лица застыли в пугающем сочетании ужаса и пустоты, словно эмоции замерли где-то на грани между криком и молчанием.
– Это… – начала Мила, но голос её дрогнул и оборвался.
Данила ничего не ответил. Его взгляд замер на ближайшей фигуре. У неё на животе пульсировал тёмный нарост, из которого медленно вытекала вязкая, светящаяся субстанция. Эта жидкость стекала вниз, сливаясь с общей массой слизи на полу.
– Они ведь ещё живы, – прошептал Олег, отступая назад. Его голос прозвучал ломко, словно он сам не мог поверить в собственные слова.
– Живы? – Мила повернулась к нему. Её глаза расширились, и в них зажглась вспышка недоверия. – Ты ЭТО называешь жизнью?
Она подняла фонарь выше, освещая дальнюю часть подвала. Луч света выхватил из тьмы массивное, змеевидное существо. Его тело, покрытое блестящей кожей, свисало до пола, и оттуда тянулись многочисленные щупальца. Они едва заметно шевелились, будто ожидая, когда смогут снова начать свою работу.
– Это оно, – пробормотал Данила, его голос стал напряжённым, как натянутая струна.
Существо казалось неподвижным, но от него исходило ощущение скрытой мощи, которая способна поглотить всё, что осмелится приблизиться. Его брюхо вздымалось в такт глубокому, размеренному дыханию, напоминающему эхо подземного храма.
– Оно… их использует, – произнесла Мила, с трудом переводя взгляд от женщин к существу и обратно.
– Татьяну Павловну нужно найти, – резко сказал Данила, разрывая гнетущее молчание. Его голос прозвучал твёрдо, но в глубине ощущалась едва заметная дрожь.
Никто не ответил, и все трое двинулись вперёд, осторожно переступая по мокрому полу, опасаясь поскользнуться и привлечь к себе внимание той самой твари. Тьма перед ними продолжала открывать всё более ужасающие картины.
Ребята двигались медленно. Каждый шаг мог нарушить хрупкое равновесие этого ужасного места. Свет фонарей дрожал, выхватывая из мрака всё новые пугающие детали.
Мила шла чуть впереди, вдыхая влажный воздух неровно, почти хрипло. Их шаги по мокрому полу сопровождались влажным чавканьем, которое резало слух и усиливало ощущение кошмара.
– Там, – вдруг шепнула она, резко остановившись. Её рука дрогнула, указывая вперёд.
Данила приблизился, стараясь не издавать лишних звуков. Его фонарь выхватил из темноты фигуру, которая заставила их сердца буквально остановиться. Среди подвешенных женщин они увидели её – Татьяну Павловну.
Её тело свисало безвольно, но глаза были открыты. Их тусклое угасающее сияние говорило о том, что она в сознании. Остатки её одежды, разорванные и пропитанные слизью, напоминали лохмотья. Они беспомощно болтались на цепях, не прикрывая собственной наготы, которая выглядела неестественно и пугающе в свете фонаря.
– Она… – Олег споткнулся о собственные слова, но его голос оборвался.
Мила стиснула нож, словно тот мог защитить её от увиденного. Её губы дрогнули, но она не произнесла ни звука.
Татьяна Павловна висела низко, чуть выше уровня пола. Её голова слабо покачивалась, дыхание было едва слышным. Когда луч света прошёл по её телу, герои заметили ещё одну деталь, от которой по их спинам пробежал холод.