Татьяна Павловна теперь выглядела живее: лицо, хоть всё ещё бледное, утратило болезненный серый оттенок. Её голос, раньше слабый, обрёл твёрдость, а движения стали увереннее. Она могла сама дойти до кухни, даже помочь с готовкой. Однако больше всего она ценила время, проведённое в гостиной, где их компания наполняла дом звуками, противостоящими гнетущей тишине.
Олег почти не отходил от неё. Он присматривал, следил, чтобы она не перенапрягалась, чтобы она ела и отдыхала. Его забота была такой естественной, что ни Данила, ни Мила не считали нужным вмешиваться. Они видели, как эта связь между ними становилась всё сильнее.
Однажды вечером, когда они вдвоем остались на кухне, обсуждая планы на ближайшие дни, Олег и Татьяна Павловна заняли в гостиную. Он сидел у окна, а она устроилась в кресле, накинув на плечи плед. Лампа, стоящая на столе, бросала мягкий свет, который делал комнату почти уютной.
– Вы так заботитесь обо мне, – сказала Татьяна Павловна, обратив на него взгляд. Её голос звучал спокойно, но в нём чувствовалась скрытая благодарность. – Зачем?
Олег поднял голову. Он долго смотрел на неё, словно обдумывая ответ.
– Я просто не могу иначе, – тихо сказал он.
Она слегка улыбнулась.
– Это хороший ответ, – заметила она, склонив голову. – Но недостаточный.
Олег отвёл взгляд к окну. В его лице появилось напряжение, словно её слова заставили его коснуться чего-то болезненного.
– Когда я был мальчишкой, – начал он вдруг, глядя на белёсый туман за окном, – я мечтал быть сильным. Не таким, чтобы драться или подавлять, а таким, чтобы защитить тех, кого люблю.
Татьяна Павловна не перебивала. Её глаза, мягкие и внимательные, следили за его лицом.
– У меня была семья, – продолжил он. Его голос звучал ровно, но в нём слышались тонкие нотки горечи. – Отец, мать, младшая сестра. Мы жили в маленьком городке, где все друг друга знали. Я никогда не думал, что потеряю их. Это казалось… невозможным.
Он замолчал, будто собирался с мыслями. Её взгляд оставался прикованным к нему, но она продолжала молчать, позволяя ему самому решать, что говорить.
– Это случилось зимой, – продолжил он, его голос стал тише. – Наша машина слетела с дороги. Я помню, как нас закрутило на льду. Помню, как кричала сестра. Помню, как отец пытался выровнять машину. А потом – удар.
Олег сделал паузу, медленно провёл рукой по лицу, будто пытаясь стереть невидимые следы боли.
– Я выжил, – сказал он глухо. – Только я. Они… они все погибли.
Татьяна Павловна тихо вдохнула. В её взгляде мелькнула тень ужаса, смешанного с жалостью.
– Это было давно, – продолжил он, не отрывая взгляда от окна. – Но я всё ещё слышу их голоса. Сестра звала меня, когда машина летела в кювет. Я ничего не смог сделать.
Его голос задрожал, но он быстро справился с собой.
– После этого я стал другим. Я думал, что больше ничего не имеет значения. Жил, как придётся, брался за любую работу, лишь бы забыть. Но эта боль… она всегда была со мной.
Он повернул голову и встретился с её взглядом.
– Когда я вижу вас, – сказал он тихо, но в его голосе была твёрдость, – я думаю о том, что, может, у меня всё же есть шанс быть сильным. Что я могу защитить хотя бы одного человека.
Его слова повисли в воздухе, наполняя комнату странной, но не угнетающей тишиной. Татьяна Павловна смотрела на него, и в её глазах светилось понимание.
– Ты УЖЕ сильный, Олег, – сказала она, её голос был мягким, но в нём чувствовалась уверенность. – То, что ты сделал для меня, для нас всех… Это больше, чем просто сила. Это человечность.
Он отвёл взгляд, но уголки его губ слегка дрогнули, как будто её слова тронули что-то глубоко внутри.
– Спасибо, – коротко ответил он.
Татьяна Павловна подалась вперёд, положив руку на его плечо. Её ладонь была тёплой, а прикосновение – ободряющим.
– Ты не один, – сказала она.
Олег посмотрел на неё, и в его глазах зажглась искра, которую давно потушили боль и одиночество.
Вечер в доме затих. Свет лампы, освещавшей их разговор, стал тусклее, а за окном город застыл в своём холодном молчании. Олег, сидя в кресле, чувствовал, как на сердце стало чуть легче. Ему больше не нужно было держать всё в себе.
Татьяна Павловна смотрела на него, и в её глазах светилась не жалость, а уважение. Это было больше, чем утешение – это было подтверждение, что он не зря продолжал бороться.
В доме было тихо, но эта тишина уже не давила. Она была тёплой, словно обещание того, что свет, который они зажгли друг для друга, не угаснет, пока они вместе.
Татьяна Павловна смотрела в окно. Снаружи туман, похожий на бесконечную реку, медленно перетекал через улицы. За это время она привыкла к его бесформенной серости, к тому, как он скрывает город, делая его призрачным и несуществующим. Но сегодня в этой завесе ей чудился иной оттенок. Она думала о словах, сказанных Олегом накануне. О его истории. О том, что за твёрдостью его голоса скрывалась не только боль, но и что-то ещё – упрямое желание жить.
Она тихо вздохнула, опираясь рукой на подоконник. Её пальцы, ещё недавно слабые и почти лишённые сил, теперь двигались увереннее. Олег был где-то рядом, она знала это. Его присутствие ощущалось во всём: в его тихих словах, в его заботе, в том, как он с утра приносил ей чай, едва заметно улыбаясь.
– Всё ещё думаете о своём? – раздался его голос за спиной.
Она обернулась. Олег стоял в дверях, слегка наклонив голову. В его руках был плед, который он принёс, чтобы укрыть её. Он был большим, почти громоздким, но в его жестах не чувствовалось ничего грубого.
– Немного, – ответила она, пытаясь улыбнуться, но вместо этого на её лице появилось что-то похожее на смущение.
Олег подошёл ближе, положил плед ей на плечи и сел рядом, не спрашивая разрешения. Её взгляд снова вернулся к окну, но она ощущала его рядом, и это странным образом успокаивало.
– Ты рассказал мне о себе, – сказала она спустя паузу. Её голос звучал тихо, но в нём чувствовалась твёрдость. – Теперь моя очередь.
Олег слегка повернулся, посмотрел на неё. Он ничего не сказал, только кивнул, давая понять, что слушает.
– Это было давно, – начала она, опустив глаза на свои руки, которые лежали на коленях. Пальцы переплетались, словно она пыталась найти в этом движении силы. – Я была замужем. Умный, амбициозный, красивый. Мне тогда казалось, что это любовь.
Она сделала паузу, её голос стал тише.
– Но я ошибалась.
Её слова повисли в воздухе, как тяжёлое воспоминание, которое она вынуждена была вытащить на свет.
– Он был из тех людей, которые привлекают внимание. Знаете, таких всегда окружают друзья, коллеги, все стремятся быть рядом. Он казался идеальным. И я… я верила в это.
Олег молчал, но его взгляд был сосредоточенным. Он видел, как её лицо меняется, становясь более напряжённым, как её глаза, обычно спокойные, теперь наполняются холодным блеском воспоминаний.
– А потом… – она сделала паузу, глубоко вдохнув, словно собираясь с силами. – Я узнала, что он изменял мне. Не один раз. И не с одной женщиной.
Олег напрягся. Его челюсть чуть дрогнула, но он быстро взял себя в руки.
– Как вы узнали? – осторожно спросил он.
– По глупости, – ответила она с горькой усмешкой. – Одна из его любовниц написала мне. Представляете? Написала, чтобы я знала правду.
Она замолчала, снова опустив взгляд.
– Это была слишком звонкая пощёчина, – продолжила она спустя мгновение. – Сначала я думала, что это ошибка, что это какая-то глупая шутка. Но потом нашла доказательства. Письма. Сообщения. Всё стало ясно.
Она сжала руки, её голос дрогнул, но она продолжала.
– Я хотела поговорить с ним. Хотела понять, почему. Но он… он просто ушёл. Как будто всё это не имело значения.
Олег тихо выдохнул, но не стал ничего говорить. Его взгляд был тёплым, но в нём читалась боль за неё.
– Тогда я поняла, что ничего для него не значила, – продолжила она. – Я была для него… как декорация. Удобная, красивая, но ненужная.
Она замолчала, её плечи слегка опустились. В комнате воцарилась тишина, но она не была угнетающей. Это была тишина принятия.
– Вы думали, что это ваша вина? – спросил Олег. Его голос был тихим, но в нём звучала уверенность.
– Думала, – призналась она, подняв на него взгляд. – Долгое время. Но потом поняла: это не так.
Он кивнул, его лицо стало мягче.
– Вы сильнее, чем кажетесь, – сказал он.
Она слегка улыбнулась.
– Возможно. Но иногда мне кажется, что я просто научилась прятать боль.
Олег протянул руку, едва касаясь её пальцев. Его прикосновение было осторожным, как будто он боялся, что она отдёрнет руку.
– Это не слабость, – тихо сказал он. – Это сила.
Она посмотрела на него, и в её глазах мелькнуло что-то, похожее на благодарность.
– Спасибо, Олег, – прошептала она.
Он ничего не ответил, просто остался рядом.
В комнате снова стало тихо. Лёгкий свет лампы мягко освещал их фигуры, а за окном туман продолжал своё медленное движение. Они сидели рядом, и эта тишина не нуждалась в словах.
Татьяна Павловна почувствовала, что её сердце стало чуть легче. Она больше не была одна.
Тишина в доме была особенной. Она не просто обволакивала пространство, она будто растворялась в их дыхании, превращаясь в нечто осязаемое, наполняющее комнату теплом. Лёгкий свет лампы мягко падал на их лица, стирая жёсткие линии усталости. В этом свете всё казалось проще, чем было. За окном туман продолжал своё неспешное движение, скрывая руины города, но здесь, внутри, время словно остановилось.
Олег сидел у окна, положив локти на подоконник. Его взгляд блуждал где-то вдалеке, за пределами видимого, в глубинах памяти. Татьяна Павловна подошла ближе. Её шаги были почти неслышны, но он почувствовал её присутствие, словно дыхание. Она остановилась у кресла, осторожно накидывая плед на плечи.
– Теперь и ты снова задумался, – сказала она. Её голос был тёплым, но в нём чувствовалась едва уловимая забота.