– Ты про башню? – спросила Мила, сдвинув брови.
– Про неё, – подтвердил он, вставая. Его взгляд был холодным и решительным. – Это их центр. Если мы доберёмся и уничтожим его, у нас будет шанс.
Татьяна Павловна отвела взгляд, её лицо оставалось напряжённым.
– Шанс, – тихо повторила она, словно взвешивая это слово.
– Другого у нас нет, – добавил Данила, оборачиваясь к остальным. – Мы не просто выживаем. Мы должны закончить это.
В его словах была не только решимость, но и отчаянная уверенность человека, которому нечего терять. Группа вновь замолчала. Только гулкое дыхание тоннеля и редкие звуки из глубины напоминали, что тишина здесь – лишь иллюзия безопасности.
Глава 11
Тоннели метро, тёмные и сырые, казались бесконечными. Тусклый свет фонарей выхватывал из мрака облупившуюся краску стен, затянутых паутиной и наростами плесени. Тяжёлый и застоявшийся воздух словно пропитался отчаянием тех, кто когда-то прятался здесь. Каждое движение сопровождалось эхом, разбавляющим тишину. Герои шагали осторожно, будто каждая трещина в полу могла стать ловушкой.
– Ты уверен, что карта точная? – тихо спросила Мила. Её голос казался странно глухим в этой тьме.
Данила, не отрывая взгляда от маршрута, проводил пальцем по разорванным линиям.
– Насколько это возможно, – ответил он ровно. – Вряд ли кто-то обновлял её после… этого. Но до станции недалеко.
– Только если туман за спиной нас не догонит, – угрюмо заметил Олег, поправляя ремень рюкзака.
Татьяна Павловна, шедшая рядом с ним, молча перевела взгляд на потолок тоннеля, где виднелись тонкие трещины, как паутина. Её лицо оставалось напряжённым, но глаза выдавали усталость.
– Нам нужен отдых, – вдруг сказала она, её голос прозвучал резко, словно от ударившегося о камень звука.
– Согласен, – отозвался Олег, но в его тоне читалась тревога. – Только где? Здесь нет ничего, кроме стен и тьмы.
– Будет, – коротко бросил Данила. Его уверенность была тихой, но ощутимой, как тяжесть в воздухе перед грозой.
Они продолжили путь. Тишина становилась всё более навязчивой. Отдалённые звуки собственных шагов гулко отзывались, создавая иллюзию преследования. Мила сжимала нож так, что суставы побелели, а взгляд её бегал между тёмными углами, где, казалось, затаились тени.
Олег вдруг замер, подняв руку. Его фонарь осветил боковую дверь, покрытую ржавчиной и грязью. Над ней когда-то была надпись, но теперь буквы почти стерлись, оставив только расплывчатый контур.
– Здесь, вероятно, что-то есть, – сказал он тихо, всматриваясь в замок, едва державшийся на одной петле.
Данила первым подошёл к двери. Он на миг задержался, прислушиваясь. Тишина за металлической преградой казалась даже гуще, чем снаружи. Он провёл пальцем по грубому металлу, затем толкнул её плечом. Дверь открылась с протяжным скрипом, словно сопротивлялась.
Внутри царил полумрак. Лучи фонарей осветили пространство, обнажая давно забытые следы жизни. Помещение оказалось просторным, его стены были выкрашены выцветшей зелёной краской, местами облупившейся, обнажая ржавчину на металлических панелях. Стены, хоть и покрытые налётом времени, сохраняли свою прочность.
– Похоже на служебное помещение, – заметила Мила, осторожно ступая внутрь. Её взгляд перебегал между старыми шкафами и столами, разбросанными по комнате.
Олег поднял фонарь выше. Его луч скользнул по надписям на стенах, остаткам плакатов с инструкциями. В углу виднелась груда коробок, покрытых толстым слоем пыли.
– Смотрите, тут несколько дверей, – сказал он, указывая на дальнейшую часть комнаты.
Данила жестом показал остальным остаться на месте, сам направился к ближайшей двери. Она оказалась чуть приоткрытой, и он осторожно заглянул внутрь. Комната была небольшой, в центре стояла узкая кровать, покрытая изношенным матрасом. Рядом – небольшой стол с облупившейся лампой.
– Спальня, – сказал он, оборачиваясь.
Следующая дверь вела на кухню. Небольшое пространство выглядело неожиданно обжитым: старый холодильник, хотя и покрытый грязью, стоял ровно, рядом примостился стол, заваленный мусором. Раковина, хоть и проржавела, была глубокой, а под ней виднелись остатки сломанного крана.
– Здесь можно поесть, если найдём что-то пригодное, – заметил Олег, проходя следом за Данилой.
Третья дверь открылась в душевую. Её стены были выложены кафелем, местами треснувшим, но пол выглядел относительно чистым. В углу стояла металлическая кабинка, из которой торчал обломок шланга.
– Неплохо для подземелья, – хмыкнула Мила, её голос прозвучал с облегчением.
Когда последняя дверь раскрылась, они обнаружили ещё одну спальню. Эта комната выглядела чуть лучше, чем первая: кровать была шире, а в углу стоял шкаф, пусть и покосившийся.
– Тут даже уютно, – тихо сказала Татьяна Павловна, прислоняясь к дверному косяку.
Данила кивнул, обводя взглядом помещение.
– Никаких следов червей, – произнёс он. – Можем остаться.
Группа разделилась, осматривая комнаты. Они находили только старые вещи: треснувшие чашки, остатки книжек с пожелтевшими страницами, несколько банок консервов, чей срок годности давно истёк.
– Похоже, это место забросили давно, – сказала Мила, держа в руках потрёпанный блокнот с обрывками записей.
– Но оно ещё годится, чтобы отдохнуть, – добавил Олег, присаживаясь на кровать в одной из спален. – Я бы не сказал, что с удовольствием, но хотя бы не на холодном полу.
Данила поставил рюкзак у стены, оглядывая товарищей.
– Тогда остаёмся. Но перед этим всё проверим ещё раз, – сказал он. – Нам не нужен сюрприз посреди ночи.
Они проверяли каждый угол, осматривали шкафы, заглядывали под кровати. Убедившись, что место безопасно, герои наконец позволили себе расслабиться.
В помещении царила странная тишина, но на этот раз она не давила. Казалось, стены, так долго хранившие молчание, теперь стали надёжными союзниками, отгораживая их от мира тьмы и страха.
Обед прошёл в молчании, нарушаемом лишь редкими звуками стука ложек о посуду, как будто каждая из них не только насыщала тело, но и восполняла силы, потерянные в вечной борьбе за выживание. Лампа на кухне отбрасывала тусклый свет, который, казалось, пытался растянуть этот момент мимолётного покоя.
Затем Татьяна Павловна ушла с Олегом в одну комнату, а Мила с Данилой в другую.
Они сели друг напротив друга. Её глаза изредка поднимались, чтобы встретиться с его взглядом, но тут же опускались, как будто она боялась выдать что-то скрытое. Он, напротив, был собран и сосредоточен, но в его движениях чувствовалась нервная неуклюжесть. Молчание между ними было наполнено невысказанным: планами, опасениями, вопросами, которые они боялись задать.
– Мы пойдём дальше утром, – наконец сказал он, разрывая тишину. Его голос прозвучал спокойно, но в нём чувствовалась усталость. – До станции ещё несколько часов. Лучше двигаться на свежую голову.
– Ты думаешь, это поможет? – Мила слегка наклонила голову, её голос был тихим, но в нём сквозила напряжённость.
Данила задержал на ней взгляд, его пальцы застучали по столу в невидимом ритме.
– Поможет хотя бы выжить, – ответил он. – И этого пока достаточно.
Мила закусила губу, и её глаза вновь упали на деревянную поверхность стола. Она ненадолго замерла, словно собираясь с мыслями.
– Иногда мне кажется, что всё это… – она замолчала, подбирая слова. – Не имеет смысла. Мы идём, прячемся, боремся, а вокруг только разруха и тьма. Сколько ещё? До какой точки?
Данила не сразу ответил. Его взгляд стал жёстче, но не от упрёка – в нём читалась та же усталость, что и в её словах. Он чуть наклонился вперёд, опираясь локтями на стол.
– Пока мы живы, у нас есть цель, – твёрдо произнёс он. – Мы не знаем, сколько это продлится. Но если опустим руки, это будет наш конец.
Её лицо дрогнуло, и на миг показалось, что она скажет что-то резкое, но вместо этого она глубоко вдохнула, а затем поднялась.
– Ты прав, – сказала она тише, почти шёпотом. – Прости.
Данила кивнул, но не ответил. Он смотрел, как она выходит из кухни, как её фигура скрывается в тусклом свете коридора. Её шаги замерли у дверей одной из комнат. Мила остановилась, обернувшись на мгновение. Взгляд, который она бросила на него, был полон того, что она не могла выразить словами. Он встал.
Мгновениями позже руки Данилы были повсюду одновременно, исследуя каждый изгиб, каждую линию её тела. Он провел рукой по её бедрам, пояснице, выпуклостям грудей. Его прикосновение было жадным, собственническим, и Мила выгнулась навстречу ему, её дыхание стало прерывистым. Она тянулась к нему.
– Мила, – прошептал он, запустив руки в её волосы. – Ты сводишь меня с ума.
Она улыбнулась, и подвела его к своему входу.
Когда всё закончилось, они лежали рядом, не произнося ни слова. Свет фонаря стал слабее, но его хватало, чтобы освещать её расслабленное и спокойное лицо. Она провела рукой по его груди, тогда как её взгляд был задумчивым, но уже не таким тяжёлым.
– Спасибо, – тихо сказала она, и в её голосе звучала искренность.
– За что? – спросил он, приподняв голову.
– За то, что ты есть, – ответила она. Её улыбка была слабой, но в ней было тепло, которого она давно не ощущала.
Данила накрыл её руку своей, крепко сжав её пальцы.
Комната, где остались Олег с Татьяной Павловной, напоминала забытую временем раковину: стены с отпечатками ржавчины, гулкое эхо при каждом шаге, и слабый свет лампы, будто терявшей силы с каждым мигом. Кровать с порванным одеялом и старый стул составляли всё убранство. Воздух был пропитан сыростью и холодом, но сейчас это казалось меньшей из проблем.
Олег устроился на полу, прислонившись спиной к стене. Его глаза были прикрыты, но не от усталости – он вслушивался в звуки, пытаясь уловить угрозу, которой, возможно, ещё не было. Татьяна сидела на краю кровати, скрестив ноги. Её пальцы медленно скользили по кромке одеяла, перебирая истёртые волокна.