учала тревога.
– Она знает, что мы здесь, – тихо ответил Данила. Двери лифта закрылись с тихим шипением, и кабина начала плавно подниматься.
Гул превратился в низкое, протяжное завывание. Звук исходил отовсюду, словно сама башня оживала. На мгновение показалось, что стены внутри лифта начали дышать. Группа замерла, напряжённо глядя на мерцающую панель.
– Держитесь, – тихо сказал Данила, его рука крепче сжала нож. – Это ещё не конец.
Лифт медленно поднимался, издавая приглушённый гул, который казался живым. Звук, вибрирующий в их ушах, напоминал далёкое эхо гигантского механизма, смешанного с биением сердца. Внутри кабины было необычайно светло, но этот свет не приносил спокойствия. Он струился с мягкой, странной пульсацией, исходящей от полупрозрачных стен. Казалось, он наблюдает за ними, охватывает, как невидимые пальцы.
– Сколько ещё? – прошептала Аня, прижимаясь ближе к Виктору. Её голос дрожал, но она пыталась держаться.
– Скоро, – ответил Данила, глядя на светящуюся панель. Цифры, которые она показывала, не имели смысла. Они сменялись хаотично, будто лифт двигался не по этажам, а между реальностями.
Мила стояла ближе к двери. Её нож был поднят, словно она готовилась к атаке. Она, не отрываясь, смотрела на изображение на небольшом экране в углу кабины, на котором начали появляться слабые очертания чего-то огромного. Это было почти незаметно, но с каждым мигом становилось яснее.
– Видите это? – спросила она, её голос был низким, напряжённым.
Олег подошёл ближе, его крупные руки сжимали обломок трубы, ставший его оружием. Он молча кивнул, его лицо стало жёстче.
– Это кокон, – произнесла Марина. Её глаза слегка расширились, и она с трудом отвела взгляд от изображения. – Мы почти на месте.
В этот момент лифт начал замедляться. Вибрация стала резче, переходя в едва ощутимые рывки. Свет внутри кабины потускнел, и теперь казалось, что они находятся в чреве чего-то гигантского и живого.
– Готовьтесь, – тихо произнёс Данила, его голос звучал спокойно, но твёрдо. Он поднял нож, оглянувшись на остальных. – Когда двери откроются, времени на раздумья не будет.
Остальные молча кивнули. Аня держалась за Виктора, помогая ему стоять на ногах. Его лицо оставалось бледным, но в глазах читалась решимость. Татьяна Павловна, не сказав ни слова, поправила рюкзак и взяла в руки металлический прут.
Лифт остановился с глухим стуком. Двери ещё не открылись, но через прозрачные стены кабины герои смогли увидеть то, что ждало их впереди. В центре огромного зала, испещрённого светящимися жилами, возвышался гигантский купол. Его поверхность блестела, словно была покрыта тонкой плёнкой воды, под которой что-то шевелилось. Мембраны, мерцающие тускло-зелёным светом, то вздувались, то сжимались, как будто этот купол дышал.
– Это он, – тихо сказала Мила, и её слова прозвучали больше как утверждение, чем как вопрос.
– Оно живое, – добавил Олег, его взгляд оставался прикован к куполу. – И оно знает, что мы здесь.
Вибрация под ногами усилилась. Звук, напоминающий гул органа, заполнил пространство. Мембраны на куполе стали пульсировать быстрее, и теперь их свет заливал всё пространство зала.
Данила глубоко вдохнул и обернулся на своих спутников. Каждый из них выглядел измотанным, покрытым грязью и кровью, но никто не отводил взгляда. Они знали, что назад дороги нет.
– Мы на месте, – тихо произнёс он.
Двери лифта открылись, впуская их в последний акт этого странного и ужасного путешествия.
Глава 22
Массивная, чуждая конструкция кокона возвышалась перед ними на самом верхнем уровне Останкинской башни, скрываясь в белёсой пелене тумана, заполнившей всё вокруг. Мягкий и голубоватый свет от кокона рассеивался вокруг, пульсируя в замедленном ритме, будто гигантское сердце било в такт неведомой энергии. Гул, исходящий из глубины этой органической структуры, становился всё сильнее, будто предвещая неизбежное.
Группа стояла на краю открытого пространства, глядя на это творение, одновременно чуждое и гипнотическое. Данила первым решился подойти ближе. Его взгляд был сосредоточен, а дыхание выровнялось несмотря на напряжение, ощущаемое каждым нервом его тела. Он заметил, как стены кокона, покрытые сетью сосудов, будто оживают, реагируя на их присутствие.
– Оно будто ждёт нас, – глухо произнесла Татьяна Павловна, но её голос прозвучал как шёпот, растворившийся в вибрациях этого места.
Мила, что стояла рядом, медленно шагнула вперёд. Её нож слегка подрагивал в руке, но разве эта тонкая сталь могла защитить их от чего-то столь могущественного? Она не отводила взгляд, словно пыталась изучить и понять это создание.
– Это не строение, – тихо добавила она. – Это… живое существо.
Органическая дверь, запечатанная сложным узором, вдруг начала раскрываться, будто почувствовав их намерения. Гладкие края разошлись, открывая участников группы тёплому, густому воздуху, насыщенному запахом озона и влажной гнили. Гул внутри кокона усилился, а пульсация стен стала более частой, словно это сердце ускорило свой ритм.
– Оно знает, что мы здесь, – уверенно произнёс Данила, обернувшись к остальным.
Воздух внутри кокона давил на уши, и каждое движение героев сопровождалось приглушёнными звуками. Пол под ногами оказался мягким и пружинистым, как живая ткань, слегка поддающийся под их шагами.
Стены светились, а по сосудистой сети текла светящаяся субстанция, переливающаяся золотисто-голубыми оттенками. Каждое новое мерцание усиливало ощущение, что кокон следит за ними.
Они остановились перед рядом капсул, встроенных в пульсирующую стену. Внутри каждой находились человеческие тела. Неподвижные, но живые, люди в этих капсулах выглядели странно умиротворёнными. Их глаза медленно двигались, следя за каждым шагом героев, и этот взгляд был настолько жутким, что Аня инстинктивно схватилась за руку Виктора.
– Они… смотрят, – дрожащим голосом произнесла она.
– Нет. Они не смотрят, – отрезал Данила, его голос был холодным и сухим. – Они следят. Для НЕГО.
Трубки, соединённые с телами внутри капсул, переливались светом, а жидкость, текущая по ним, вливалась в сеть кокона, словно питая его. Мила подошла ближе, и её взгляд задержался на лице одного из людей.
– Они точно живы? – спросила она, пытаясь сохранить твёрдость в голосе.
– Если это можно назвать жизнью, – ответила Марина, внимательно рассматривая трубки. В её голосе звучало что-то большее, чем профессиональный интерес. Её глаза на мгновение потемнели, но она быстро отвернулась, словно боялась, что остальные заметят её эмоции.
Внезапно гул усилился, и пульсация стен ускорилась. Воздух стал ещё тяжелее, а стены, казалось, начали шевелиться, реагируя на присутствие чужаков. Звуки вокруг замерли, оставив лишь глухие удары их собственных сердец.
– Мы не можем оставаться здесь, – тихо произнёс Данила, оглядывая группу. Его взгляд был сосредоточен, а голос твёрд. – Двигаемся дальше. Чем дольше мы стоим, тем больше времени у них, чтобы нас найти.
Герои двинулись вглубь кокона, оставляя за спиной первую линию капсул. Мягкий свет и пульсация сопровождали их, словно сама структура наблюдала за каждым их шагом.
Из глубины кокона, будто выныривая из пульсирующих стен, начали появляться фигуры. Их движения были настолько плавными, что они казались частью самого воздуха. Высокие и худощавые, с полупрозрачной кожей, через которую мерцали синие и золотые потоки энергии, они выглядели словно существа из другого измерения. Их глаза излучали мягкое свечение, которое одновременно притягивало и настораживало. Казалось, они двигались не по полу, а скользили над ним, нарушая законы физики.
Первое существо, приблизившееся к героям, не издавало ни звука, но напряжение в воздухе стало почти осязаемым. Оно остановилось в нескольких шагах, а его взгляд, лишённый эмоций, замер на Даниле. Внезапно все герои ощутили, как в их сознании зазвучали слова, холодные, словно сталь, и проникающие глубже, чем обычная речь:
– Вы – результат. Вы – ошибка. Люди не должны были добраться сюда. Но вы пришли, и это доказывает, что эксперимент завершён.
Данила, шагнув вперёд, попытался подавить дрожь, охватившую тело. Его взгляд был полон напряжения, но голос остался твёрдым:
– Эксперимент? Вы называете разрушение нашей планеты экспериментом?
Инопланетянин не среагировал на эмоции Данилы. Его ответ прозвучал безучастно, как будто слова были заранее заготовлены:
– Вы – нестабильный вид. Вы существуете ради хаоса. Мы используем ваш мир для изучения, чтобы создать нечто более совершенное. Вы – всего лишь ресурс.
Слова повисли в воздухе, словно раскатившись громом до стенок кокона. Мила, сжав нож так, что костяшки пальцев побелели, шагнула вперёд. Её лицо пылало яростью.
– Вы не имеете права! – резко перебила она, сорвавшись на хрип. – Вы забрали у нас всё.
Инопланетянин медленно повернул голову в её сторону. В его взгляде не было ничего человеческого, лишь равнодушие, от которого становилось холодно. Свет в его глазах стал ярче, будто он пытался проникнуть в сознание Милы, как это было с его словами.
– Эмоции, – произнёс он. – Ваши эмоции – слабость. Именно поэтому ваш вид обречён.
После этих слов тишина, казавшаяся живой, усилилась. Воздух будто сгустился, создавая ощущение, что всё вокруг наблюдает за ними.
Гул, исходящий из кокона, усилился, пульсация стен стала громче, а свет в сосудистой сети заискрился. Ощущение чуждого присутствия стало настолько плотным, что герои инстинктивно напряглись, готовясь к любому развитию событий.
Марина, до этого стоявшая в стороне, вдруг слегка напряглась. Её взгляд задержался на одном из существ, а губы на мгновение сжались. Данила заметил это, но ничего не сказал – он чувствовал, что ответы придут чуть позже.
Мила сделала ещё один шаг вперёд, но Данила остановил её, положив руку на плечо. Её пульс, казалось, передавался через его ладонь. Он медленно, но настойчиво потянул её назад, не спуская глаз с инопланетянина.