К великому огорчению ведьм белый огонь Зимы, предвещающий грядущие несчастья, снова оказался ярче всех.
Не ведая о том, допущенный в храм народ, молился своим божествам и, возложив дары, получал благословление у жрецов, а затем, предвкушая предстоящую благодать, устремлялся к одному из четырёх выходов — туда, где у широко распахнутых врат били фонтаны с вином для причащения.
Несмотря на то, что жрецы и жрицы зорко следили за порядком, всё же некоторые хитрецы умудрялись не единожды приложиться к чашам, расставленным по бортику, и вскоре закипело неудержимое хмельное веселье. Особо буйствовали вакханки и мужчины поспешили убраться с их пути, больше опасаясь не за свою жизнь, а за мужское достоинство. Невменяемые жрицы Диониса частенько оскопляли свои жертвы.
Глава 18
Рыцарский турнир.
В средних веках народ не залёживался в постелях. Не успело показаться заспанное светило, нежащееся в розовых облаках, как площадка рядом с рыцарским ристалищем превратилась в настоящее столпотворение. Крики и суета оруженосцев, занимающихся последними приготовлениями к выступлению своих господ, казалось, возросли на порядок. Бестолково суетясь, они орали друг на друга, требуя уступить дорогу. Но вскоре вмешалась турнирная стража, и воцарилось относительное спокойствие.
Часам к восьми на ристалище появились судьи, причём совершенно спокойные в отличие от раздражённых герольдов, которые в спешке проверяли подлинность грамот малоизвестных рыцарей, явившихся в последний момент. Проходя мимо, Юлиан покосился на высокого мужчину в чёрных доспехах и наглухо закрытом шлеме. Чем-то он привлёк его внимание и не только тем, что в его движениях сквозила грация, присущая хорошо тренированному воину. Он хмыкнул, увидев, что незнакомец прибыл инкогнито. «Блин! Прям Вальтер Скотт со своим Айвенго. Посмотрим, чего ты стоишь на поле боя новоявленный Ричард Львиное сердце! Для твоего же блага надеюсь, что ты тот, за кого себя выдаёшь».
Инкогнито не возбранялось правилами. Но после турнира рыцарь должен был подтвердить свой статус, иначе его ждала порка у позорного столба, лишение всех наград и выигранного имущества у побеждённых противников. К тому же королевский палач славился способностью в несколько ударов снимать всю кожу со спины своей жертвы и, памятуя о его тяжёлой руке, благоразумные авантюристы считали за благо не рисковать, хотя турнирный куш был очень привлекателен.
Юлиана поджимало время — поскольку он проспал, вымотавшись накануне, и не стал особо присматриваться к безвестному рыцарю, а двинулся к площадке, где часть его товарищей уже разминала мышцы, готовясь к предстоящему выступлению. Он присоединился к ним и, разогревшись, прислушался к себе — несмотря на недосыпание, его самочувствие было на должном уровне. Позже выяснилось, что многие из рыцарей не участвовали в паломничестве к алтарю Рогатого бога, сберегая свои силы.
Выслушав указания озабоченного де Грамона, Юлиан отправился присягать важному триумвирату судей в белых пышных париках, что клянётся соблюдать турнирные правила. По пути к своему шатру в череде вывешенных рыцарских щитов он отыскал свой и почувствовал прилив гордости. Любуясь родовым гербом — золотым соколом на чёрном звёздном поле, — он пришёл к выводу, что тот смотрится не хуже, если не лучше, чем у других. «Здорово! Несколько стилизованно, но это ерунда! Зато Финист с головой увенчанной короной из солнца выглядит как египетский Гор». Юлиан прищурился, читая золотую вязь своего девиза: «Удача любит рыжих», и ухмыльнулся. Ему с большим трудом удалось отстоять его в споре с Цветанкой, которая смотрела в будущее и заранее опасалась, что потомки могут не перенять его цвет волос и от них отвернётся удача. «Не переживай, малыш, моя рыжина никуда не денется, она будет заключена в их генах», — утешил он девушку. К его удивлению, она быстро поняла теорию наследственности и успокоилась.
Вскоре на ристалище появились дамы, спеша занять лучшие места на трибунах, а за ними подтянулись менестрели, восхваляющие их красоту. При этом пройдохи не забывали прославленных бойцов, за что те и другие щедро бросали им монеты.
Проезжая мимо трибун Юлиан приподнял забрало шлема и понимающе подмигнул тощему певцу, превозносящему до небес красоту блеклой перезрелой толстушки. От волнения бедняжка то краснела, то бледнела, выслушивая его вдохновенную ложь, но при этом не забывала подкидывать мелкие монеты, как только он пытался отойти в сторону.
— Господин рыцарь! — менестрель ответил ему широкой улыбкой и, поклонившись, переключился на него, не обращая внимания на сердитые вопли разочарованной «красотки».
Видя, что бродячий певец не отстаёт и бежит следом, выкрикивая хвалебные вирши, Юлиан бросил явно оголодавшему бедняге золотой, который тут же исчез в его лохмотьях. Менестрель повернул было к трибунам, но юноша преградил ему путь, видя, что тот снова собирается воспевать сомнительные прелести толстушки.
— Не спеши, дружище! Не стоит жадничать. Сначала передохни в таверне, — посоветовал он.
Менестрель посмотрел в лицо, полускрытое шлемом, и на его лукавой физиономии просияла улыбка. Он как кузнечик преломился в талии и, потрясая поднятым вверх кулаком, громко крикнул, обращаясь к товарищам:
— Парни, не тратьте время на олухов! Давайте воспоём истинного победителя турнира! Он не только прекрасен и могуч как Геракл, но и великодушен как истинный рыцарь!
Юлиан засмеялся.
— Чёртов подхалим! Можешь не стараться, больше тебе ничего не обломится! — проговорил он и пришпорил коня.
Отъехав на порядочное расстояние, он вдруг повернул обратно и бросил под ноги менестрелю ещё один золотой.
— Долг платежом красен! Когда-то два золотых принесли мне удачу. Думаю, тебе она тоже не помешает.
— И вам удачи, сударь!
— Спасибо, старик!
Менестрель сжал монету в ладони и затуманенным взглядом посмотрел вслед рыцарю с соколом на руке. Как все истинные художники, он тонко чувствовал красоту — во всех её проявлениях. Нисколько не стесняясь подступивших слёз, он медленно побрел, куда глаза глядят и, уткнувшись носом в загородку, не сразу осознал, где находится — настолько его поглотили нарождающиеся строки баллады. Он хлопнул себя по лбу и, посмеявшись собственной рассеянности, спросил у первого встречного дорогу к ближайшему кабачку. А уж там завсегдатаи, как могли, удовлетворили его любопытство.
Встреченный им рыцарь оказался новоиспечённым бароном де Фальком, о котором ходили слухи, что он безродный выскочка, получивший дворянский титул потому, что сумел втереться в доверие королевской четы. Чувствуя подступающее разочарование, бродячий певец расспросил, каков он в деле и воспрянул духом, узнав, что юный красавчик на самом деле восходящая звезда рыцарских турниров и на него заключено немало закладов, как на победителя. Когда же выяснилось, что парень он весёлый и не кичится своим небывалым возвышением, а вдобавок вокруг него ходит множество слухов, якобы он не человек, а инкуб, дух природы, менестрель с отсутствующим видом снова выпал из общего разговора. Собутыльники потянулись было прочь, подчистив выставленное угощение, и в это время он очнулся.
Взяв гитару, менестрель закрыл глаза и запел. И ведь как запел! Очарованные слушатели набились в небольшой зальчик так плотно, что негде было яблоку упасть. А он, счастливо блестя глазами, под восторженные крики поклонников раз за разом исполнял поэму, родившуюся в приливе творческого вдохновения.
Необычный шум привлёк припозднившуюся графиню де Ториньи. В окружении свиты поклонников она тоже свернула к кабачку. Писательница и страстная любительница чтения она не гнушалась сочинениями простонародья. Выслушав бродячего певца, она догадалась, кто послужил прообразом героя и, благосклонно улыбнувшись, захлопала в ладоши. К ней тут присоединились свита почитателей, чуткая к её настроениям.
— Браво, милый! Твоя сказка великолепна, — сказала мадам де Ториньи и приказала следовать менестрелю за ней, невзирая на неудовольствие остальных слушателей. Но они не очень роптали, получив откуп в виде щедрого угощения. К тому же простой народ любил графиню, зная, что она славится не только рискованными эпатажами, которые давали повод для постоянных сплетен, и тем скрашивали их монотонное существование. Отзывчивая по натуре, она частенько помогала бедолагам, которые в силу сложившихся жизненных обстоятельств оказались на краю бездны.
Вот так родилась на свет знаменитейшая баллада о рыцаре-соколе с его чудесными похождениями и подвигами, которую в дальнейшем расцветили многочисленными красочными подробностями, а её сочинитель стал классиком в поэзии Эдайна и прославился в веках, благодаря стараниям все той же мадам де Ториньи. Впрочем, она тоже не осталась в накладе. К своему удивлению, молодая вдовушка без памяти влюбилась в нищего певца, которого назвать красавцем значило погрешить против истины. Но у парня был талант от бога, умение пленять голосом и обхождением, а ещё у него была чудеснейшая улыбка — такая, от которой тает слабое женское сердце.
Говорят, неугомонный бродяга неизменно растапливал лёд в душе мадам де Ториньи, когда сворачивал к её поместью. Как ни пыталась она укрыться от любви, но ничего не выходило. Каждый раз собственное сердце предавало хозяйку, и она гостеприимно распахивала объятия, когда бессовестный бродяга всеми правдами и неправдами прорывался в её будуар и, полный раскаяния, падал на колени, вымаливая прощение.
Но никакие слёзы и униженные мольбы не могли удержать его дома дольше положенного. Несмотря ни на что, он вырывался на свободу и отправлялся навстречу новым приключениям, чтобы однажды вернуться и подарить графине чудеснейшие песни и сказки — свои самые бесценные сокровища.
Ну, а когда родился их первый ребёнок, Иветта де Ториньи перестала бороться с собой и сдалась на милость победителя. Она терпеливо ждала возвращения возлюбленного, молясь лишь об одном, чтобы его миновали несчастья, и он снова нашёл дорогу домой.