Глава 4
Прошло почти триста лет с момента их последнего свидания, но Царица вампиров до сих пор ясно помнила ярость и беспредельное отчаяние на лице своего возлюбленного, уносимого в неизвестную даль таинственной силой. Нет! Несмотря ни на что, Гемма не забыла своего Глоба и по-прежнему жила ожиданием их встречи. Она твёрдо верила, что по-прежнему любима, и это было единственной зацепкой за реальность, что не давала ей окончательно сойти с ума. По сравнению с всеобъемлющим чувством любви к названному брату остальное ничего для неё не значило — ни могущество магии, ни власть над душами и телами своих многочисленных подданных.
Когда-то давно, на заре своего всевластия Царица вампиров собрала всю украденную у пленника магию и сделала из неё проводника. Перед тем как отправить его в поиск, она сосредоточилась на образе юноши. Лучше всего ей запомнился момент, когда он сидел на мотоцикле и, улыбаясь, протягивал ей свой первый подарок — красный вязаный шарф. Повинуясь её воле, радужная птица взмахнула крыльями и отправилась в путь, чтобы выполнить свою нелёгкую миссию.
На мгновение Гемма очнулась от летаргического сна и слабо улыбнулась, вспомнив прошлое. «Скоро мы встретимся, любимый! Потерпи ещё немного», — пообещала она и снова уснула в своей хрупкой скорлупе.
«О да, девочка! Не беспокойся, я всегда на твоей стороне! — Царица вампиров расхохоталась. — Настанет время Кровавой жатвы, и наш божок ослабнет окончательно. Он всегда переживает, когда я убиваю такое количество людей. Какое сверхъестественное лицемерие!»
Но безумие собственного смеха её отрезвило, и она зябко поёжилась.
«Всё же интересно, что будет, когда он умрёт. Неужели снова явятся судьи и приговорят меня к смерти?»
Перед глазами Царицы вампиров ожили картины пережитого. Ведь неведомые судьи не ограничились только наказанием Глеба. Вслед за ним настала очередь Геммы и в этом, по её мнению, крылась ужасная несправедливость. Странные нечеловеческие создания утащили девушку в свой жуткий мир и осудили на смерть за преступление, которого она не совершала.
По какой-то своей причине судьи в последнее мгновение отложили казнь, а затем заменили на пожизненное рабство. В шумном пёстром мире её выставили на торги, и она до сих пор помнила своё отупение от происходящего и подспудный ужас при виде странных существ, мало похожих на людей. Временами девушке казалось, что она сошла с ума и всё происходящее с ней уже не связано с реальностью, а плод расстроенного воображения. В это запросто можно было поверить, видя окружающий фантастический пейзаж в фиолетовых тонах, в котором жили удивительные пестро одетые создания, на ходу меняющие свой облик. Ладно бы только это. Стоило только моргнуть и здания исчезали, чтобы появиться совсем в другом месте и хорошо, если в прежнем виде. Но хуже всего было с дорогами. Они напоминали живых змей и расползались в совершенно непредсказуемых направлениях. Девушка даже обрадовалась, когда на неё нашёлся покупатель. В окружающем её безумии это была хоть какая-то крупица здравого смысла.
Повинуясь жесту высоченного существа в драконьей маске, распорядитель рабских торгов внешне очень похожий на мартышку, подвёл к нему ошалевшую Гемму и что-то угодливо залопотал. Нетерпеливым жестом покупатель его остановил и, похоже, затребовал сопроводительную документацию. Вспыхнул прозрачный экран с неведомыми письменами и после недолгих переговоров новоявленный «Хануман» передал поводок от ошейника её новому хозяину.
На рабской сворке девушка оказалась не одна, а в компании таких же бедолаг. Это было жутко унизительно, когда они как собаки побежали впереди хозяина понукаемые неведомой силой. Когда он купил последнего раба, в его руке появился витой жезл — резкий росчерк и открылся пугающий чёрный зев. Подстёгиваемые болезненными уколами, рабы неохотно шагнули в телепортационный портал. После ряда крайне неприятных ощущений, они оказались в огромном пустом помещении с высоченным потолком.
Гемма пригляделась к товарищам по несчастью. Среди тридцати существ, несмотря на их довольно гуманоидный вид, кроме неё больше не было людей. Она приуныла, хотя по большому счёту сама уже не принадлежала к роду homo sapiens. Впрочем, она не была исключением. Каждый из рабов оказался единственным представителем какой-то неведомой расы и цивилизации. Рядом с ней стоял высоченный тип с витыми рогами на голове и нетерпеливо переступал раздвоенными копытами. Она невольно улыбнулась. «А вот и представитель Преисподней собственной персоной». Опровергая её домыслы, существо вытащило из кармана куртки какой-то прибор и сосредоточенно зашевелило губами. На странном лице появилась вполне улавливаемая досада.
«Понятно. Связь не работает, — догадалась девушка. — Значит, этот чудик тоже из индустриального мира». Она покосилась на зверообразного сутулого верзилу, тело которого было сплошь покрыто серебристым мехом. С простодушным удивлением на неожиданно красивом лице без малейшего признака растительности, он вертел головой по сторонам и его раздвоенный голый хвост, украшенный пышными кисточками нервно колотил по блестящему узорчатому полу.
«Жуть!» вздохнула Гемма и перевела взгляд на хозяина. Тот уже успел расстаться со своей маскировочной личиной и к её удивлению единственный из всех выглядел настоящим человеком. Конечно, если не обращать внимания на его трехметровый рост, нечеловеческую красоту и нечто такое, от чего девушке хотелось в благоговейном восторге упасть перед ним на колени. Впрочем, не ей одной. Когда гигант подошёл ближе, кое-кто из рабов так и сделал, а другие замерли со странными гримасами на нечеловеческих лицах. После этого её как-то не удивило, что его мысленная речь доступна всем без исключения, хотя друг друга рабы не понимали. Но это только поначалу. Спустя некоторое время они могли уже переговариваться. Правда, по тем из них, кто общался при помощи звуковой речи, было заметно, что из неё частенько выпадают целые куски. «Наверняка это непереводимые идиомы», — подумала Гемма, о чём и спросила на ближайших занятиях. Хозяин подтвердил её догадку.
Несмотря на первоначальные опасения, обращались с рабами очень хорошо. Каждому из них выделили свои апартаменты с привычным набором удобств, еды и одежды, и вскоре они приступили к интенсивной учёбе. По словам хозяина, им были необходимы соответствующие знания для выполнения своих обязанностей, и под его непосредственным руководством они начали усиленно изучать незнакомое оборудование и постигать науки. Девушку удивляло — и не только её одну, что их обучение больше походило на подготовку космонавтов с энциклопедическими знаниями учёных.
Благодаря хозяину она узнала такое, чему на Земле не научилась бы за всю свою сознательную жизнь. Мягкий и терпеливый, он обращался с ними не как с подневольными существами, а как строгий учитель со своими любимыми учениками. Увлечённо споря, рабы могли часами беседовать на любые отвлечённые темы, но когда они обращались к уважаемому сентаю, — так называли его все домашние, — с просьбой разрешить кто прав, кто виноват, тот неизменно удивлял их широтой кругозора и неожиданным решением проблемы. И вскоре рабы просто боготворили своего хозяина и учителя.
Но это длилось только до тех пор, пока они не перешли от теории к практике. Чувство восхищения быстро погасло. Проводя свои эксперименты, хозяин не ведал жалости к подопытным кроликам. Поэтому быстро выяснилось, что все рабы, прошедшие спецподготовку были смертниками и, как пояснили сведущие из домашних слуг, на них не распространялись общепринятые правила и привилегии. Поэтому хозяин имел полное право подвергать их немыслимым испытаниям, что он и делал, засылая смертников в неведомые дали.
Для переноски использовались только традиционные испытанные средства — пентаграммы. Телепортационные порталы хозяин задействовал только при перемещениях на небольшие расстояния. Это девушка выяснила у него самого, пока ещё питала иллюзию, что однажды всё закончится и их освободят. Он охотно пояснил, что чем дальше точка приёма, тем больше вероятностный разброс, и поэтому пентаграмма надёжней. Вообще, хозяин по-прежнему с удовольствием беседовал с подопытными рабами и рассказывал обо всём, что их интересовало.
Увы! Вскоре они растеряли своё любопытство, им было не до этого. Исковерканное пространство и время, странная флора и фауна так действовали на подневольных исследователей, что их психика долго не выдерживала и они, несмотря на жизнелюбие присущее живым существам, потихоньку приходили к мысли, что смерть — это желанное избавление. Многие из рабов быстро сошли с дистанции, сойдя с ума, хотя внешне казались гораздо крепче девушки. Не говоря уж о тех, кто оказался менее изворотлив или попал в безвыходную ситуацию и безвестно сгинул в неизвестных далях.
Такая исследовательская работа рано или поздно свела бы и Гемму в могилу, несмотря на полученные вампирские способности, но ей необычайно везло. Будучи на грани, она всегда выкарабкивалась, преодолевая все трудности, и возвращалась в лабораторию.
В чём был смысл пребывания в таких мирах, никто из рабов не понимал. Хозяин не требовал от них ничего, кроме одного — любым способом продержаться до прибытия спасательной капсулы. При этом к услугам рабов было любое вооружение и средства защиты, какое только они в силах были представить, и если их существование не противоречило законам мира, из которого они происходили. Поэтому те из них, что были родом из примитивных миров, погибли первыми, хотя их психика оказалась самой устойчивой.
Дольше всех продержались жители высокотехнологичных миров. Благодаря научному предвидению у них было фантастическое вооружение и защита. По большей части они были хладнокровны и самоуверенны. Но и это не помогло. Со временем они тоже сломались. Психика живых существ не выдерживала таких перегрузок или им чего-то не хватало, чтобы продержаться до конца. Одна Гемма не сдавалась. С неведомым для себя упорством она всеми силами цеплялась за жизнь, боясь, что если погибнет она, то и Глеб умрёт. Ждать помощи им было не от кого, кроме как друг от друга и, стиснув зубы, девушка раз за разом вырывалась из коварных ловушек. Вооружённая совершенно фантастическим оружием, она отбивалась от неведомых тварей, и порой сжигала всё на своём пути. С большими или меньшими потерями для себя она всегда прорывалась к спасательной капсуле.