Он насторожённо огляделся. Вокруг никого не было, но перенасыщенная энергией атмосфера говорила о стороннем присутствии, и он знал, кто это.
— Эль-Эльйон, я рад, что вы не забываете о моём существовании, и всё же я теряюсь в догадках, что на этот раз привело вас ко мне.
— Твоя беспечность. Ещё раз не уследишь за Аделией, и можешь с ней попрощаться.
— Я не могу всё время находиться при ней! — возмутился было Раймонд, но тут же прикусил язык. — Простите, Эль-Эльйон, я постараюсь не оставлять её без присмотра, — поколебавшись, он добавил: — Спасибо, что привели Рунику.
По-прежнему невидимый Лазарь насмешливо хмыкнул.
— Настучать бы как следует по твоей хитроумной башке, да ладно, живи.
Из окружающей атмосферы исчезло давящее ощущение, и Раймонд облегчённо перевёл дух. «Слава Господу! На этот раз обошлось!» — порадовался он и в сердцах подумал, что ему действительно стоит позабыть о ведьме и подыскать себе подходящую партию среди вампирских леди. Он двинулся к лагерю на побережье, делая вид, что не замечает крадущейся поблизости синеглазой кошки.
Глава 18
Капризы сердца.
Шагая по узкой тропинке следом за своей спутницей, де Фокс помалкивал, но его разбирало любопытство. Он заметил, что Руника, пока они были вместе частенько поглядывала на Ива, его нового родича, да и тот во время сражения в пещере зорко следил за ней и чуть что бросался на помощь. «Ну и ладно. Нет ничего хуже навязчивой любовницы, — насмешливо подумал граф. — Тем более, пока они разберутся со своими чувствами, никто не мешает мне воспользоваться прежними правами».
Вскоре де Фоксу надоело плестись позади Руники, и он устремился вперёд. Она тоже прибавила шагу, стараясь не слишком отставать от него, но это оказалось безнадёжным делом. Когда от непосильной гонки у неё закружилась голова и перед глазами заплясали прозрачные мушки, она плюхнулась на плоский камень у тропинки.
— Эй, полюбовничек! Можешь и дальше нестись по своим делам, а мне спешишь некуда.
— Твоя воля, оставайся. Скоро окончательно стемнеет и зомби выйдут на охоту. Уж они не откажутся закусить человечинкой, хотя она не первой свежести.
— Ой-ой! Между прочим, я моложе тебя, — устало заметила Руника.
— О да! На целых три месяца.
Де Фокс вернулся и, потеснив её на камне, сел рядышком. Обрадованная, она прислонилась к его плечу.
— Ну, что? Совсем выдохлась?
— Ага! — не стала она отпираться и тяжко вздохнула. — Как ни крути, а двадцать шесть — это уже солидный возраст.
— Наверно, и замуж давно хочется? — сочувственно проговорил граф.
Не усмотрев в его лице ни тени насмешки, Руника успокоилась.
— Твоя правда. Только кто возьмёт девку-перестарка? Ведь мои ровесницы уже скоро будут нянчиться с внуками, а я всё ношусь по свету как неприкаянная, нет ни мужа, ни детей.
— Не переживай, ещё найдёшь своего принца.
Руника отвернулась и подставила лицо устойчивому ветру, задувающему с моря. Де Фоксу показалось, что она плачет.
— Извини.
Стянув с головы платок, Руника неспешно заплела растрепавшиеся волосы.
— Не придумывай, — сухо отозвалась она. — Нюни разводить — последнее дело. Просто устала как собака собачья, вот и рассиропилась слегка.
Де Фокс обнял её, и она снова положила голову ему на плечо.
— Да! В Эдайне тебе пришлось нелегко, — заметил он спустя некоторое время. — Всё же Эвальд мерзавец. Для дворянина бить женщину — совсем уж бесчестное дело.
Руника встрепенулась.
— Откуда ты знаешь, что он распускает руки? — спросила она, подозрительно глядя на него.
— Ну, как тебе сказать… — де Фокс помолчал, соображая, что ответить. — В общем, земля слухами полнится.
— Да уж! — буркнула помрачневшая Руника и, снова положив голову на плечо графу, добавила с ожесточённым видом: — Я и раньше знала, что Эвальд — редкостная скотина, но за то время, что мы не виделись, он совсем сдурел.
Когда её расспрашивали, она умолчала об истинных причинах своего ухода из дворца, и было почему. После бегства Аделии она стала любовницей Эвальда, о чём впоследствии ещё не раз пожалела: роль фаворитки оказалась не из лёгких. Когда публично объявили о разводе королевской четы, он стал жутко раздражительным и, как водится, вымещал своё настроение на близком окружении. К тому же к тайной досаде Руники — с возрастом женщины становятся расчётливей — король больше не предлагал ей корону. Да и любви с его стороны больше не было. Когда они оставались наедине, Эвальд первым делом хватался за своё любимое вино и, упившись, всё чаще путал её с Аделией (он заставлял Рунику надевать одежду и драгоценности бывшей жены). Вот тогда его глаза загорались подлинной страстью. Он был необычайно нежен и называл её ласковыми словечками, чего никогда не делал, будучи трезвым.
Во время одного из посещений короля Руника не сдержала норов и, швырнув в него тёмный парик, имитирующий волосы Аделии, со злостью воскликнула, что ей надоело быть подменой и королевской жилеткой. Она сразу же пожалела о своих словах, но было поздно. Пришедший в ярость Эвальд был ужасен. Он схватил её за горло и принялся нещадно избивать. Каким-то чудом ей удалось вырваться и убежать.
Наутро король был полон раскаяния, но отныне их отношения кардинально изменились. Напившись, он больше не сдерживал себя и бил её почём зря. Правда, побои перепадали не только одной Рунике, — доставалось и другим, но её он избивал с каким-то особым остервенением и при этом каждый раз обвинял в побеге Аделии.
У Эвальда была тяжёлая рука, спьяну он мог и убить. Испугавшись за свою жизнь, Руника улучила момент и снова сбежала из дворца. Ну, а поскольку деваться было некуда, то она отправилась к границе Ночного государства, надеясь на встречу со своей госпожой.
Во время путешествия ей необычайно везло. Ведомая каким-то обострившимся чутьём, она без особых приключений добралась до побережья Лигурийского моря[13]. Здесь она нарвалась на отряд мародёров, но всё же сумела оторваться от погони. К её огорчению чалый мерин не вынес этой гонки и пал. Руника схватила перемётные сумки и бросилась бежать в прибрежные скалы, но затем вернулась. Верное животное вместе с ней преодолело всё тяготы совместного пути и не раз выручало её в тяжёлых ситуациях. Чувствуя себя виноватой, она положила руки на морду мерина и попросила прощения у его души. Завидев преследователей, она со всех ног понеслась по осыпающейся горной тропинке. Несколько стрел ударились поблизости, но не причинили ей вреда.
Мародёры были на конях и не захотели карабкаться по горным кручам. Видя, что они отступились, обрадованная Руника присела отдохнуть, как вдруг услышала мысленный зов Аделии. Не задаваясь вопросом, откуда у неё взялись ведовские способности, да ещё без амулета, она бросилась на выручку своей госпоже. На удивление самой себе в пещере она сражалась так, что ничем не уступала мужчинам и потому как должное восприняла их уважительно-восхищённое внимание, когда они выбрались из ловушки.
Конечно, Руника была рада встрече с де Фоксом, но после знакомства с верзилой-степняком её любовь к графу основательно поостыла. Как ни странно пепельноволосый незнакомец всё время наводил её на мысли о ласковом увальне, так пришедшегося ей по сердцу, хотя по виду у них не было ничего общего. Вспомнив с каким рвением он защищал её в пещере Руника почувствовала, что у неё поднимается настроение. «Такой душевный парень! Совсем как Ивась Головатый», — подумала она с умилением.
Де Фокс стиснул её плечо.
— И когда вы только успели так прикипеть друг к другу? — с досадой проговорил он.
— Ты это о чём?
Заметив его странно горящие глаза, Руника встревожилась и потянулась к оружию, припрятанному в голенище сапога. Она уже давно заметила, что с ним что-то не так, но никак не могла понять, что именно. Когда его клыки пропороли кожу на её шее, она выронила стилет.
— Вампир!
— Верно! — облизнув окровавленные губы, граф заглянул ей в лицо. — Что, chica, страшно?
— Не может быть! Ведь ты же был на солнце и ничего!
— Увы! На твоё несчастье, есть такой вид, как живые вампиры.
При виде внушительных клыков, блеснувших в подступающих сумерках, губы Руники дрогнули.
— Пожалуйста, не пугай меня, — она жалко улыбнулась. — Курт, ведь это розыгрыш?
— Вынужден тебя огорчить, это не розыгрыш.
Несмотря на страх, она не удержалась от вопроса, не дающего ей покоя.
— А этот парень…
— Тоже вампир.
— Вот оно что!.. — Руника поникла и, помолчав, тихо спросила: — Курт, ты убьёшь меня?
На лице де Фокса появилось странное выражение. Он был ещё на стадии становления, и его мучила жажда крови. Вдобавок он злился, что любовница успела наставить ему рога и, судя по интересу, проявленному к его новому родичу, она не собиралась останавливаться на достигнутом.
— Прости. Поначалу я намеревался отдать тебя Иву, но затем решил, что BlutVater прав и он действительно слишком мягок с чернью. Если он свяжется с тобой, то этим окончательно погубит свою репутацию…
— Не смей её трогать! — налетевший Ив сбил графа с ног.
Руника, пользуясь благоприятным моментом, шустро отскочила в сторону. Здравый смысл подсказывал ей, что нужно бежать, пока вампиры заняты друг другом, но она по-прежнему стояла на месте и не сводила глаз с пепельноволосого красавца. Когда де Фокс занёс когтистые пальцы над его грудью, она вскрикнула и схватилась за оружие. Но её помощь не потребовалась. Каким-то чудом он сумел вывернуться из хватки де Фокса и обездвижил его магической сетью.
«Учти, если ты хоть пальцем тронешь Рунику, я убью тебя как бешеного пса!» — мысленно воскликнул Ив, приставляя меч к груди кровного брата. Но тот ощерил зубы и… исчез.
В следующее мгновение де Фокс оказался рядом с Ивом и, схватив его за горло, приподнял над землёй.
— Не лезь, chica, а то убью и его, и тебя, — предупредил он напружинившуюся воительницу.