Перепуганная экономка растеряно глянула на коннетабля, толстого седого коротышку, и низко присела.
— Хорошо, мой господин, — чуть слышно пролепетала она, почуяв подступающую грозу. — Только у нас нет дворецкого, он недавно умер.
В отличие от экономки коннетабль и не подумал тушеваться. Он лихо подкрутил пышный ус и бодро стукнул каблуками.
— Так точно, господин! — рявкнул он от души и на мрачном лице юноши промелькнула невольная улыбка.
Перед тем как войти внутрь донжона, он ещё раз окинул взглядом двор, но управляющий не соизволил прийти и поприветствовать своего господина. Юлиан запустил поисковый импульс и нашёл его в башенке у ворот — тот готовился сбежать и спешно собирал припрятанные деньги.
Через неделю разбирательство было завершено. В результате проворовавшийся управляющий был повешен, а нерадивые слуги — выпороты. Правда, были наказаны только мужчины, женщин Юлиан всё же пожалел и ограничился выговором мадам Бланш, хотя с его стороны было бы милосердней их выпороть. Экономка взяла женскую прислугу в такие ежовые рукавицы, что вскоре они боялись её как огня.
Ещё через неделю Фалькхолл оделся строительными лесами, по которым днём и ночью ползали многочисленные рабочие. Благодаря обещанному королевскому вознаграждению они работали не за страх, а за совесть. Спустя месяц замок уже выглядел как новенький. Помимо этого, Юлиан позаботился о вместимости и обороноспособности Фалькхолла. Теперь его окружало ещё одно кольцо защитных укреплений, внутри которого могли укрыться жители близлежащих деревенек, а сам замок окружал ров, с подведённой к нему водой из реки.
Мадам Бланш рьяно взялась за своё дело, и хотя сами помещения ещё требовали ремонта, внутри всё заблестело чистотой. Она всячески стремилась угодить хозяину, счастливая уже тем, что на неё не пал его гнев. Впрочем, Юлиан и не сердился ни на экономку, ни на коннетабля, понимая, что при всём желании без денег многого не сделаешь. Правда, он попенял старику за распущенный вид стражи. Коннетабль повинился, но в своё оправдание сказал, что большинство молодых воинов разбежалось, как только началась бескормица, а старики есть старики. Мол, что с них взять? Они уже своё отслужили и им давно пора на печи лежать. Правда, он тут же уверил хозяина, что ветераны ещё хоть куда и при случае дадут достойный отпор врагу. Юлиан одобрительно улыбнулся, но всё же велел набрать местную молодежь и сделать из них таких воинов, которые будут способны постоять не только за себя, но также за своего сеньора.
Как только суматоха, вызванная приездом хозяина, улеглась, Фалькхолл снова зажил размеренной жизнью. Конечно, последователи Робин Гуда не обрадовались его появлению, зато крестьяне чуть ли не молились на своего господина, который уничтожил банды, нашедшие приют на принадлежащих ему землях.
Пока Юлиан занимался наведением порядка, он вёл себя как обычно. Конечно, теперь он редко улыбался, но по-прежнему внимательно выслушивал жалобы и незамедлительно принимал меры, когда это было нужно. Но как только налаженное хозяйство перешло в ведение доверенных людей, он сразу отстранился от дел.
Вскоре замковые слуги заметили, что хозяин почти не спит по ночам и с потерянным видом бродит по замку. Поначалу они пугались, особенно женщины постарше, когда натыкались на него в самых неожиданных местах. Некоторые утверждали, что даже видели его на крыше замка, мол, он стоял на самом острие башни, с бутылью вина в руке. Со временем слуги привыкли к причудам хозяина и перестали обращать на них внимание. Правда, водились за ним и другие странности. Например, он выставил из замка всех молодых служанок, которые взяли моду путаться у него под ногами, особенно, во время его ночных бдений. Правда, девушки не остались внакладе. Они получили богатое приданое и многие из них тут же выскочили замуж.
Но больше всего сплетен вызывало отсутствие баронессы, с которой они были неразлучны. Кое-кто из старых слуг, которые держались по-приятельски с хозяином, попытались расспросить его о жене, но он в резкой форме запретил говорить о ней.
После этого жители замка утвердились во мнении, что хозяйка умерла и, наверняка, не своей смертью, ведь она ещё такая молодая, а некоторые мнительные личности престарелого возраста даже утверждали, что видят её призрак по ночам.
Народная любовь — странная штука. Несмотря на жёсткие меры по наведению порядка, молодого барона боготворили в замке. В общем-то, он не слишком зверствовал и наказал только тех, кого следовало. Потому жители замка, находясь за его пределами, все как один держали языки за зубами, когда их расспрашивали о молодом бароне.
И всё же шила в мешке не утаишь. Постепенно по округе распространилась весть, что хозяин Фалькхолла овдовел и к нему со всей округи потянулись многочисленные гости. Как правило, это были семейства, имеющие дочерей на выданье. Их не останавливали даже слухи об убийстве бароном своей жены. Конечно, нежные барышни падали в обморок при одном намёке на такое замужество, но ещё ни одна не отказалась от поездки в замок Синей бороды.
Вот только господин барон вскоре отказался принимать таких визитёров. Утомленный пустой болтовнёй и навязчивостью девиц он пренебрёг правилами хорошего тона, и отныне гостям приходилось довольствоваться обществом экономки, которая терпеливо объясняла, что хозяин в трауре из-за смерти любимой жены и потому никого не хочет видеть. И это действительно было так.
Юлиан не помнил ни поединка с принцем Хаоса и лордом Ваатором, ни того участия, которое он принимал в грандиозном представлении, устроенном творцом Ойкумены. Лазарь всё ему рассказал, но он всё равно не верил, что Цветанки больше нет, и что её сознание прячется где-то внутри его головы. Ведь сколько он её ни звал, она ещё ни разу не откликнулась. Поначалу это даже внушало надежду, ему казалось, что всё сказанное отцом — дурная шутка. Однажды случится чудо, и девушка появится. Но время шло и на смену ожиданию всё чаще приходило отчаяние.
Вот в таком состоянии хозяина Фалькхолла застал нежданный гость — невысокий плотный коротышка в холщёвом монашеском балахоне. Ранним утром он подъехал к воротам Фалькхолла и, кряхтя, слез со спокойного мула. В руках он держал книгу, с которой не расставался даже во время езды. Поскольку подорожная у монаха была в полном порядке, его пустили внутрь замка, а вот аудиенции у господина барона ему пришлось подождать, тот принял его только настойчивых просьб.
Не дожидаясь, когда дворецкий доложит о нём, монах перешагнул порог кабинета и склонился в низком поклоне.
— Вагабундо! — Юлиан с холодным недоумением посмотрел на того, кого ожидал увидеть меньше всего.
— Господин мой, не гневайтесь на недостойного слугу, что посмел нарушить ваш покой, — смиренно проговорил иезуит.
— Не могу даже представить, что за нужда привела вас под мой скромный кров.
— Желание видеть вас, мой господин.
— Да неужели? А выпить хотите, господин генерал, или я должен называть вас «ваше святейшество»? — проговорил юноша, но не сделал попытки подняться с дивана, на котором лежал.
— Спасибо. Если нальёте, я выпью, — согласился иезуит. — С утра маковой росинки во рту не было. Мой господин, зовите меня Жоло. Я больше не генерал Ордена.
— Да вы присаживайтесь, — смягчился Юлиан. С его лица слетела маска холодной отрешенности, и он занял вертикальное положение. — Эй, кто-нибудь!.. Мадам Бланш, принесите нам поесть и ещё одну бутылку вина, — распорядился он, и когда экономка вышла, участливо добавил: — Простите, Жоло, я не сразу понял, что у вас большое горе. Примите мои соболезнования.
Вагабундо взял протянутый ему кубок, и на его лице появилось странное выражение — казалось, он вот-вот расплачется.
— Вы знаете!.. Я так и знал, что вы знаете!.. — он упал на колени и с мольбой заглянул в лицо Юлиана. — Мой господин! Умоляю вас, спасите души моих ангелов! Ведь они ни в чём не виноваты!
— Господи! Пожалуйста, встаньте!.. Жоло, вы ставите меня в неудобное положение! — всполошившийся юноша бросился поднимать иезуита и чуть ли не насильно усадил его в кресло. — Право слово! Своими фокусами вы кого угодно доведёте до инфаркта!.. Нет, не смейте больше падать на колени!.. Всё-всё! Выпейте и успокойтесь, а затем по порядку расскажите, что случилось.
— Простите! — Вагабундо громко шмыгнул носом и потянулся за носовым платком, и юноша отметил по себя, что с тех пор, как они встречались, его манеры значительно улучшились.
Пока иезуит пил вино, Юлиан сел напротив и пригляделся к гостю. За тот не слишком длинный отрезок времени, что они не виделись, он сильно постарел. Голова побелела, угольно-чёрная борода, густо разбавленная сединой, теперь придавала ему благообразный, а не разбойничий вид. В острых буравчиках глаз по-прежнему светился недюжинный ум, но из них ушла былая пронырливость плута. В непростом характере иезуита на первый план вышла спокойная созерцательность, лишённая какой-либо жажды стяжательства. Конечно, кроме жажды знаний. Юлиан взглянул его глазами на записи, которые он вёл, и удивлённо присвистнул. Теперь это был истинный учёный и даже больше. Это был великий учёный, судя по его умозаключениям. Отдавая дань уважения гостю, он не стал читать его мысли.
Вагабундо слабо улыбнулся, правильно истолковав взгляд собеседника.
— Иногда я сам удивляюсь происшедшим со мной переменам. Жаль, что человеку, прежде чем обрести самого себя, нужно столь много потерять.
Юлиан вопросительно приподнял брови.
— Святой отец, вы в чём-то провинились, отчего лишились должности и своего имущества?
Губы иезуита тронула иронично-грустная улыбка.
— О нет! Я сам отказался от звания генерала ордена и отдал имущество в казну, а затем ушёл паломничать. Дело в том, что во время войны с Ночным королевством погибла моя семья, — он опустил глаза и после неловкого молчания тихо проговорил: — Как-то вдруг выяснилось, что мне были очень дороги Катерина, это моя невенчанная жена, и наш новорожденный сын.