Обескураженный граф посмотрел на непонятную пару и, резко развернувшись, зашагал прочь. Первым его желанием было отправиться в конюшню и, сев на коня, отправиться, куда глаза глядят. Сцена в коридоре постоялого двора задела его самолюбие — женщины редко отвечали ему отказом, и замужние в том числе. Но затем он передумал и повернул к своей комнате. Налив вина из графина, принесённого трактирным мальчишкой, он заходил из угла в угол, обдумывая произошедшее.
Загадка юноши не давала ему покоя. Единственно, что ему приходило на ум, так это то, что он столкнулся с талантливым комедиантом.
Взгляд де Фокса натолкнулся на сумку, забытую Вагабундо. Сейчас он был бы рад присутствию приора — несмотря на презрение к выскочке, он отдавал должное его уму — но тот почему-то не последовал за ним. Де Фокс походил вокруг сумки приора, а затем не удержался и с брезгливой гримасой взял её в руки. Внутри не было ничего кроме пухлой книги в потёртом кожаном переплёте и принадлежностей для ухода за лошадьми. Книга оказалась скучным философским трактатом с размышлениями об устройстве мира и он, презрительно фыркнув, кинул её в сумку, а ту в свою очередь пнул под стол.
Воспитатель, обучивший его воинским искусствам, привил де Фоксу привычку рано ложиться, и хоть сна не было ни в одном глазу, он совершил ежевечерний гигиенический ритуал и опустился на колени.
Привычная молитва на этот раз не оказала своего успокаивающего действия, и он снова заходил по комнате. Мысли де Фокса метались от генерала ордена, который дал ему невыполнимое задание — во искупление греха, которого он не признавал за собой — и снова возвращались к встрече в коридоре постоялого двора. Чёртыхнувшись, он достал нож и, положив руку на стол, растопырил пальцы. Игра в ножички, требующая неослабного внимания, тоже хорошо успокаивала его нервы.
Молодые люди не ведали о смятении графа, но тоже не забывали о нём.
Как только они оказались в своей комнате, Цветанка бросилась накрывать на стол (трактирщица успела расставить только посуду), а Юлиан сел на стул, предназначенный для ведьмы, и с облегчением прислонился к его высокой спинке. У него ничего не болело, но ощущения были препогаными — как будто он перенёс тяжёлое заболевание и только что пошёл на поправку. Впрочем, так оно и было.
Немного оклемавшись, он уставился на девушку, суетящуюся по хозяйству, и та под его неотвязным взглядом сразу же занервничала. Её движения стали скованными, и она чуть было не уронила тяжёлый поднос, который несла.
Насладившись этой маленькой местью, Юлиан наконец-то соизволил заговорить:
— Ну, и давно ты знаешь этого типа?
Цветанка обернулась.
— Господина Курта?
Комкая в руках чистую тряпку, заменяющую ей кухонное полотенце, она виновато улыбнулась.
— Я помогала Рунике в трактире, и он был настолько любезен, что защитил меня от нападок того мужчины, что был с ним в коридоре…
— Любезен, говоришь? — протянул Юлиан издевательским тоном. — Ну-ну! У вас это так называется?
— Что?! — Намёк был более чем прозрачен и, охваченная волнением, девушка страшно смутилась. — Юлиан! Что такое ты говоришь?! Между мной и господином Куртом ничего нет! Клянусь Аллахом Всевидящим и Справедливым!
— О! Правильно говорят, что на воре шапка горит!
— Ты неправильно всё понял!
— Ой, вот только не нужно отпираться и лить крокодиловы слёзы! Иначе с чего бы этому господину Курту хватать тебя за руки, и это при живом-то муже!
Юлиан хотел было добавить, что встреча в коридоре была не случайной, и они сговорились его убить, но у него не повернулся язык произнести столь явную ложь. Видя, что девушка вот-вот заплачет, он стукнул кулаком по столу.
— Ну чего встала? Я есть хочу!
От его окрика Цветанка вздрогнула и бросилась к столу. Наполнив тарелку разнообразными закусками, она попятилась прочь и застыла поодаль. Юлиан взялся за еду, но не предложил ей сесть, хотя видел, что она тоже голодна и еле держится на ногах после всего что с ними приключилось за день. И хотя его мучили угрызения совести, — ведь своим вмешательством девушка спасла ему жизнь не только от разбойников, но и от воинственного «викинга» — внутренний бес заставлял его молчать.
Сам не понимая почему, Юлиан злился, а может, не хотел понимать. Перед его внутренним взором неотступно маячила картинка, где «викинг» и его фиктивная жена держатся за руки. Вот только он никак не мог понять, на кого из них конкретно злится, и потому сейчас отыгрывался на Цветанке.
Наконец он не выдержал и приказал ей сесть за стол. Девушка подчинилась, но не прикоснулась к еде. Она сидела, опустив голову, но плечи держала прямо, и у него окончательно пропал аппетит. «Тихая, но упрямая как ослица!» — сердито подумал он и снова не выдержал характер.
— Да, ладно тебе дуться, цыплёнок! — в его голосе зазвучали жалобные нотки. — В конце концов, могу я хоть немного приревновать, как положено мужу? — Юлиан беззлобно улыбнулся. — Ладно, чего уж там говорить! Женщины такой народ, что их ни на секунду нельзя оставить без присмотра. Стоит только отвернуться, и они уже строят глазки другому. Но от тебя, Цветана Ивьевна, я такого легкомыслия не ожидал. Не успели пожениться, как ты уже вовсю вертишь хвостом: то разбойники за тобой увяжутся, то придурковатые блондины!
Не поднимая глаз, девушка потянулась к плошке, от которой шёл одуряющий запах специй.
— Хочешь подливки? — тихо спросила она.
— Хочу! — обрадовался Юлиан, поняв, что им же нагнанное напряжение понемногу рассеивается. — Лей больше! Я обожаю базилик, — распорядился он.
А когда с едой было покончено, и Цветанка собрала пустую посуду со стола, он огорошил её неожиданным вопросом:
— Слушай, а ты не хочешь развестись? Ведь у вас мусульман это просто, сказал три раза «талак» и вот она — долгожданная свобода!
На этот раз он всё же добился своего, посуда вместе с подносом грохнулась на пол.
— Вот-вот! — понимающе закивал Юлиан. — Я так и думал, что ты втюрилась в Курта, — он усмехнулся, припомнив, какое впечатление «викинг» произвёл на него самого. — Ну, да! В такого безумно красивого парня сложно не влюбиться, — мечтательно добавил он. Когда его взгляд сфокусировался на изумлённом личике девушки, он деловито добавил: — Ну, что? Кто скажет талак ты или я? Давай, это сделаю я. Ведь ты у нас скромница и будешь бог весть сколько ломаться, прежде чем признаешься, что неравнодушна к своему «господину Курту», — передразнил он и вскочил со стула. — Талак!..
— Нет! — выкрикнула Цветанка.
— Что, нет? — не понял Юлиан.
С его точки зрения «викинг» был идеален, как мужчина, и он считал, что сравнение с ним явно не в его пользу.
— Полно смущаться, цыплёнок! — сказал юноша доброжелательным тоном. — Так называемый «господин Курт» положил на тебя глаз. Признайся уж, что он тебе нравится больше чем я, но тебе мешает наша дурацкая женитьба…
— Нет!
Юлиан начал сердиться, воспринимая упорство девушки как жеманство скромницы.
— Нет да нет! Чего ты заладила, как попугай?! — проговорил он на повышенных тонах. — Не может быть, чтобы такой парень тебе не нравился! Вот лично я… — спохватившись, он состроил несчастную мину и уныло добавил: — В общем, кто я такой, чтобы стоять на пути твоего счастья? Короче, талак…
— Нет! Пожалуйста, не надо! — Собравшись с духом, Цветанка выпалила: — Поверь, мне никто не нужен, кроме тебя!
После этого полупризнания настала очередь Юлиана впадать в расстройство. «Блин! Так и знал, что вся эта авантюра не кончится добром. Не хватало ещё, чтобы девчонка влюбилась в меня. Тогда вовеки от неё не отвяжешься».
— С ума сошла? Если бы ты знала кто я на самом деле, бежала бы от меня без оглядки. — Снова плюхнувшись на стул, он исподлобья глянул на девушку, которая ползала по полу, собирая рассыпанную посуду. — Уверена, что не хочешь развода? — буркнул он.
Не оборачиваясь, Цветанка отрицательно помотала головой.
— Ну и дура! А тебя не напрягает, что я тебя бросил?
Девушка встала, но не повернулась к нему.
— Такое случается с ярмарочными невестами. Не я первая, не я последняя, — проговорила она и, помолчав, тоскливо добавила: — Снова собираешься бросить меня?
Тогда Юлиан подскочил к ней и, повернув к себе, потребовал:
— Ну-ка, скажи, кого ты видишь! Только смотри внимательно, не торопись. Разве перед тобой мужчина? — получив утвердительный кивок, он закатил глаза и грустно констатировал: — Действительно дура! Ты видишь красивую оболочку, за которой нет сущности мужчины… Думаешь, это метафора? Как бы ни так!
Черты прекрасного лица ужесточились, и оно сразу же утеряло всякий намёк на женственность.
— Ладно. Думаю, моя исповедь живо излечит тебя от романтических бредней. Ты лучше присядь, — посоветовал он девушке, и та беспрекословно опустилась на стул. — Ведь ты слышала мой рассказ Аделии и знаешь, что я из другого мира и сюда перенёсся при помощи демона, точней, это он при помощи меня… в общем, не важно. Есть ещё одна пикантная подробность, которую я опустил, болтая с ведьмой… — Юлиан замолчал и его янтарные глаза потемнели. — Видишь ли, от рождения я девочка, а не мальчик, а эту подлянку со сменой пола мне подстроил сволочной демон. Произошло это три месяца назад, когда я имел глупость пожаловаться ему на свои трудности.
Признавшись, он исподлобья глянул на девушку.
— Вот такие дела. Теперь ты понимаешь, что в моём случае неоткуда взяться качествам настоящего мужика. Конечно, если не считать того, что в течение пяти лет я прикидывался тем, кем никогда не являлся. Сначала это была вынужденная роль, поскольку нужно было скрываться от бандитов, которые убили мою мать, а затем уже в силу привычки. Во время перемещений по мирам проще выжить, натянув на себя мужскую шкуру. Кто же знал, что она прирастёт намертво? — он криво усмехнулся. — Ну, что теперь скажешь? Всё ещё не хочешь расставаться со мной?
— Нет, — несчастным голосом сказала Цветанка и, вцепившись обеими руками в его подарок, добавила: — Я хочу быть с тобой.