Инспекция лагеря, в котором находились дети с оккупированных территорий
В тайном предписании, направленном 14 сентября 1942 года в Ведомство по переселению фольксдойче (ФОМИ), говорилось: «Дети, получившие [расовые] оценки I и II, в возрасте от ½ до 12 лет передаются ФОМИ организации "Источник жизни", Мюнхен, Херцог-Максштрассе, которая ответственна за воспитание и усыновление этих детей». 12 августа 1942 года состоялось совещание, на котором присутствовали: Инга Фирмец (представительница «Источника»), штурмбанфюрер СС Генрих Оберштайнер (представитель высшего руководителя СС и полиции в Альпах), штандартенфюрер Блюме (командир охранной полиции и СД), а также представлявший интересы ФОМИ Клагенфурт. Главным вопросом, стоявшим на повестке дня, являлась именно транспортировка захваченных детей в Германию. К тому моменту попытки вынести детям «расовую оценку» уже были предприняты гауптштурмфюрером СС Георгом Рёделем. По большому счету, вынесение точной «расовой оценки» оказалось весьма затруднительным делом. Как результат из Верхней Краины (Словения) в назначенный момент в Германию не отбыл ни один транспорт с детьми. К тому времени все сборные пункты, находившие в окрестности, были переполнены. Реальной становилась угроза возникновения эпидемии. В этих условиях и речи не могло быть о направлении детей в Германию — в рейхе очень опасались распространения завезенной с Балкан инфекции. Позже на Нюрнбергском трибунале Инга Фирмец свидетельствовала о том, что настаивала все-таки на вывозе детей в Германию, так как они долгое время находились в здании школы (сборный пункт), ночуя на голом полу, слегка прикрытом соломой. В то же самое время в Нижней Штирии командование репатриационных лагерей с радостью было готово избавиться от лишней обузы. Здесь задачей ФОМИ и «Лебенсборна» было направить детей через территорию Штирии в Германию («старый рейх»). Но на самом деле югославские дети на долгие месяцы застряли в лагерях ФОМИ, фактически оказавшись на положении заключенных. Это была лишь одна страница из деятельности «Лебенсборна», направленной на «германизацию Восточной Европы». Одна, но отнюдь не единственная.
На оккупированных территориях Восточной Европы немцы выискивали «расово ценных» детей
В 1942 году руководство «Источника жизни» запланировало также создать собственные учреждения на территории Румынии, которая на тот момент являлась союзницей Германии. Гиммлер во время своего визита с Румынию в ходе встречи с местными немцами много рассуждал о том, что задачей каждой женщины из числа фольксдойче являлось «подарить фюреру ребенка». Как результат, среди немецкой общины резко увеличилось количество внебрачных беременностей. После этого предводительница местных немецких женщин Лидия Мюллер обратилась к руководству «Лебенсборна» с просьбой помочь в решении сложившей проблемы. После этого ее пригласили в рейх. Состоялся визит в мюнхенский централ «Лебенсборна», а затем гостье показали некоторые из домов «Источника». Эти связи не были односторонними. Некоторое время спустя Инга Фирмец предприняла несколько командировок в Румынию. Она должна была присмотреть некоторые здания, в которых должны были открыться филиалы «Лебенсборна». Все финансовые издержки в данном случае должно было взять на себя правление ФОМИ, находившееся в Берлине. Инга Фирмец даже несколько раз встречалась с руководителем ФОМИ — группенфюрером СС Лоренцем Мюллером. Уже в процессе выяснения деталей оказалось, что намерения ФОМИ так и остались лишь намерениями. Дело в том, что Лоренц Мюллер не обладал валютными запасами, а потому любые финансовые затраты мог оплачивать только в рейхсмарках. После этого на проекте создания филиалов «Источника жизни» в Румынии пришлось поставить крест.
Впрочем, это не мешало «Лебенсборну» активно заниматься онемечиванием румынских детей. Известно, что при посредничестве «Лебенсборна» из Румынии было похищено 185 «расово ценных» детей. 25 из них были размещены в замке Лангенцелль, расположенном близ Хайдельберга. В характерной для национал-социалистов циничной манере доктор Георг Эбнер лично оценил «расовые качества» похищенных детей: «С расовой точки зрения только некоторых детей можно рассматривать как обогащение немецкой народности. И лишь двое из них в целом подходят для усыновления. 18 в силу своего возраста едва ли могут быть воспитаны приемными родителями. А еще 5 в силу своих расовых характеристик и вовсе непригодны. Одну из девочек, Агнесс Фиалу, вообще стоило бы стерилизовать, так как ее уже начали интересовать молодые люди. Стерилизации должны подлежать также двое юношей: Николае Райсцер, который болен туберкулезом, а также Георг Кун, который благодаря своей внешности напоминает дегенерата». В итоге трое из представленных для усыновления детей были направлены в дом «Таунус». Некоторое время спустя девочки-близняшки оказались в семье гауптштурмфюрера СС, служившего в Берлине.
Немцы, выбирающие иностранных детей для усыновления
«Источник жизни» не всегда имел приоритетное право на «получение» детей из Восточной Европы. Если речь шла о внебрачных детях немецких солдат, которые были рождены или должны были родиться на восточных оккупированных территориях, то тут начиналось соперничество сразу же между несколькими структурами. В данном случае на «расово ценных» детей претендовали разные организации. Чтобы хоть как-то разграничить деятельность «Лебенсборна», которая курировалась СС, и работу проекта «Мать и дитя», который осуществлялся при Национал-социалистическом народном вспомоществовании, 13 сентября 1942 года состоялась беседа между Генрихом Гиммлером и Эрихом Хильгенфельдтом (начальником главного управления народного вспомоществования в НСДАП). О деталях этой беседы Макс Золльман и Эрих Альтхаус были уведомлены в соответствующих письмах. В беседе между двумя нацистскими бонзами наибольшее внимание уделялось именно проблеме внебрачных детей немецких солдат, которые были рождены «инородками». На тот момент имелось однозначное указание Гитлера относительно того, что «все расово ценные дети должны были вывозиться в рейх, где будут воспитываться в учреждениях Национал-социалистического народного вспомоществования».
Хильгенфельдт предложил Гиммлер как Имперскому комиссару по укреплению немецкой народности и как «признанному борцу во имя грядущей политики в сфере народонаселения» возможность оказывать влияние на проекты, которые касались проблемы «Матери и ребенка». Сам Хильгенфельдт полагал, что для успешного выполнения данных заданий не обладал необходимым политическим авторитетом. Данный партийный чиновник считал, что Национал-социалистическое народное вспомоществование было всего лишь структурой, ориентированной на выполнение четко поставленных практических задач. В перспективе же Германия якобы нуждалась в создании целой сети учреждений, для чего потребовалось бы, например, изымать некоторое имущество у церкви. Выполнение данных задач ему, Хильгенфель-дту, было не по силам. В итоге деятельность «Лебенсборна», изначально связанная с Гиммлером как рейхсфюрером СС, оказалась также связана с той же самой политической фигурой, но уже в качестве имперского комиссара по укреплению немецкой народности. Как результат все чаще и чаще корреспонденция для руководства «Источника жизни» стала приходить на следующий адрес: «Имперскому комиссару по укреплению немецкой народности. Штаб. Управление L». Нет необходимости говорить о том, что это прибавляло политического веса «Источнику жизни».
Если возвратиться к сюжету, связанному с рождением внебрачных детей от немецких солдат на оккупированных территориях СССР (России), то они конечно же должны были переправляться в Германию. Но при этом Гиммлер предпочитал проводить в данном вопросе свою собственную политику. 11 июля 1942 года он распорядился, чтобы Пфлаум занялся поисками «расово ценных и расово чистых» русских детей в «районе Волги».
К тому моменту Пфлаум пребывал в опале, а потому выполнял функции «уполномоченного по борьбе с вредителями». В успешном выполнении данного задания он увидел возможность реабилитироваться в глазах Гиммлера, и даже, шанс возвратиться в «Лебенсборн», из которого он был уволен в 1940 году. В итоге эсэсовец в срочном порядке сформировал особое подразделение, которое более известно как «зондеркоманда Пфлаума». С разрешения высшего руководителя СС и полиции по «Центру России» Пфлаум взял под свой контроль детский дом, располагавшийся в Бобруйске (Белоруссия). Пфлаум планировал провести что-то вроде этнопсихологического эксперимента, а именно пытался вырастить вместе 35 русских и 5 немецких детей. Если русские (и белорусские) дети оказывались поддающимися «германизации», то впоследствии они могли быть направлены на усыновление в Германию. Однако военные успехи вермахта на Восточном фронте были недолговечными. После того как немецкие войска покатились на запад, детей немецких солдат пришлось в срочном порядке эвакуировать. Подробности этой операции стали известны уже на Нюрнбергском трибунале, когда допрашивали штандартенфюрера СС Ганса Эрт лиха, который занимал должность в Главном управлении имперской безопасности (РСХА). Он заявил следующее: «Генерал направил фюреру сообщение о том, что в зоне боевых действий группы армий "Центр” имелось очень много детей немецких солдат, которые появились на свет от русских женщин. Принимая во внимание отступление, было бы нежелательно, чтобы они отстали. Тогда же, видимо, фюрер вызвал к себе Гиммлера. Гиммлер в свою очередь собрал совещание. На совещании присутствовал Шульц и еще два или три офицера, а также мужчина, который, как я полагаю, представлял интересы "Источника жизни". Осуществление данной операции было поручено штандартенфюреру Пфлауму. По большому счету, я оказался на этом совещании совершенно случайно».
Если женщины с оккупированных территорий, родившие от служащих СС, хотели оставить себе ребенка на воспитание, то они должны были подписать следующий документ, который должен был выполнять функцию некоей присяги: