Не буду нагонять жути и лишний раз травить вас фобиями и страхами, которые бушевали в моей неокрепшей душонке. Скажу только: за те пять минут, что мы стояли под прицелом висящих в воздухе «охотников», я повзрослел лет на десять. Это было в разы хуже, чем когда мы ползали на брюхе по промзоне, прислушиваясь к рокоту вот таких же «ночных охотников».
Дело в том, что тогда они нас не видели, у нас было место для маневра и возможность прятаться.
А здесь мы были как на ладони. Если на базе остался хотя бы один «стилет» и он в бинокль опознает Верховного, нам всем конец. Единственное утешение: все, кто служит Верховной Власти — мастера своего дела. То есть мы умрем быстро и безболезненно.
Через пять минут Степа вернулся с командиром — высоким подтянутым мужчиной в камуфляже без знаков различия.
Увидев Верховного, командир обмер, схватился за сердце и хрипло просипел:
— Ннн… Гх-кх… Не может быть!
— Может, может, — опроверг Верховный. — Зайди за машину, поговорим.
Командир подошел к Верховному, пожал ему руку и сразу стало легче: пока он здесь, «охотников» можно не бояться.
— Кто-нибудь из этих тварей остался? — первым делом уточнил Верховный.
— Нет, все улетели.
— «Все», это сколько?
— Преемник и с ним четверо. Взяли «крокодила»[13].
— Преемник, б…! — ядовито пробурчал Верховный. — Преемник… Ну и что мы теперь будем делать?
— Как вообще такое могло получиться? — командир пребывал в смятении и искренне недоумевал. — Протокол запущен. Вы вроде как мертвый. Символ у него…
— А ты не заметил, когда он Символ предъявлял, у него цепочка, случайно, не обугленная была?
— Да, цепочка была почерневшая, это факт. Я еще подумал…
— Что?
— Ну, подумал — очень странно все это.
— Витя, ничего странного…
Тут Верховный быстро и доходчиво объяснил, как все получилось, и, что характерно, при этом ни разу не соврал, выложил все как есть. Наверное, у них с командиром были особо доверительные отношения.
— Ясно… То есть, если я сейчас не подчинюсь Протоколу… И у вас ничего не получится… Меня потом сразу же прислонят к стенке.
— Точно, — не стал зря обнадеживать Верховный.
— А если подчинюсь… То вы, наверно, и до КПП мне дойти не дадите?
— Дадим, — разоткровенничался Степа. — Мы тобой прикроемся как щитом и захватим базу. Интересно, твои люди будут по тебе стрелять?
— Не знаю, — покачал головой командир. — В принципе, Протокол, все озадачены, но… Не знаю. Я в такую ж…у никогда в жизни не попадал.
— Я тоже, — признался Верховный. — Честно говоря, я даже и представить не мог, что ОН на такое пойдет… Ну и что ты думаешь?
— Да что тут думать? Вы живы. Вы здесь. А ваш ублюдок вас предал! — командир отступил в сторону и широким приглашающим жестом указал на КПП. — Заезжайте. База в вашем распоряжении…
Через десять минут мы поднялись над базой на трех Ми-24 и взяли курс на Инкубатор. В авангарде следовала пара «ночных охотников».
Это было похоже на иронию Судьбы. Сложись ситуация немного иначе, эти же самые «охотники» запросто могли похоронить нас в сотне метров от КПП.
В полете выяснился один неприятный нюанс по поводу конвоя Резерва.
У нас не было возможности установить с ними связь.
А если бы и была, они сейчас действуют по Протоколу, подчиняются Директору и будут биться насмерть с любым, кто попробует приблизиться к Резерву.
— А конвой, это «стилеты»? — с надеждой уточнил я.
— Нет, — Степа ткнул пальцем в иллюминатор — на летевшие рядком «вертушки» с телохранителями Вени и Домовитого. — Это вот такие же хлопцы. Лучшие из лучших. И нам придется положить их всех до единого. По-другому никак…
«…Верховные индивидуально друг с другом разбираться не могут. Они привлекают к этому делу целую толпу народа. Нет, не потому что вредные от рождения, а просто так получается. Масштаб у них такой…»
Не знаю, как там все сложится дальше, но я уже сейчас начинаю тихо ненавидеть всех Верховных вместе взятых. Если уж вам так приспичило уничтожать друг друга, возьмите дуэльные пистолеты, выходите в поле — и вперед, резвитесь сколько влезет. Почему из-за ваших дрязг должны страдать столько людей?
Вскоре впереди показался эвакопункт Резерва.
Он был похож на небольшой «лагерь» (или, если хотите, на жилую «зону»): пять одноэтажных продолговатых домов барачного типа, высокий забор с четырьмя вышками по углам и КПП с площадками для транспорта с наружной и внутренней стороны.
«Охотники» доложили, что единственная посадочная площадка на территории лагеря занята «вертушкой»… И эта «вертушка» как раз собирается взлетать.
Степа подтвердил очередность целей, один из «охотников» выпустил ракету и «вертушка» превратилась в груду металла.
Одновременно, словно получив общую команду, со стороны КПП по нам стал стрелять конвой Резерва. Они укрывались за бронированными микроавтобусами, и «охотники», уходя на вираж, сообщили, что видят «трубы» — у защитников лагеря были гранатометы или даже ПЗРК, так что нужно было немедленно работать: как и ожидалось, времени на установку контактов у нас не было. Ни единой секунды.
Не могу (да и не хочу) рассказать, как все это было в деталях, потому что толком ничего не видел: звено дружно ушло на боевой разворот и отработало по защитникам лагеря разом со всех подвесок. Спустя несколько секунд «охотники» зашли на второй круг и сделали дубль.
Длилось все это очень недолго. Когда наши вертолеты вышли из разворота и стали один за другим садиться перед КПП, с той стороны полыхало море огня и по нам уже никто не стрелял.
«Охотники» остались в воздухе, чтобы прикрывать высадку и контролировать ситуацию, а мы десантировались на площадке перед КПП и осторожно вошли на территорию через искореженные взрывом ворота.
Слава богу, добивать никого не пришлось. Никто не орал, не звал маму, не ползал в луже крови… Самоотверженный конвой Резерва погиб в мгновение ока, быстро и безболезненно.
— Хорошая смерть, — тихо сказал Степа, глядя на горящие у КПП машины. — Никто не мучился. Вальхалла встречает вас, братья…
Все элементы боевого порядка сосредоточились для уточнения задач у первого дома.
Пленный сказал, где проводилась тренировка, и прямо на снегу быстро начертил план дома.
Степа думал буквально десять секунд, затем попросил Спартака сделать из двух боевых гранат учебные.
— Выкрутить запалы и всех делов, — предложил Спартак.
— Они должны на сто процентов выглядеть боевыми, иначе «стилеты» сразу все поймут. В общем, все должно быть как у нормальной гранаты: запал, щелчок, спусковой рычаг прочь… но без взрыва.
Спартак выкрутил запалы, немного поколдовал с ними, вкрутил обратно и заверил, что взрыва не будет.
— Хорошо, оставь себе. Держи наготове, через три минуты будешь метать.
После этого Степа озвучил ожидаемый алгоритм действий противника: «стилеты» попробуют убраться отсюда на наших «вертушках» под прикрытием заложников из числа детей.
Верховный предложил поднять «вертушки», но Степа сказал, что это не имеет смысла. Если дело дойдет до переговоров, все равно придется посадить вертолеты под угрозой убийства заложников.
— Надо во что бы то ни стало начать работать до переговоров, — резюмировал Степа. — Под предлогом «спешки и неразберихи». Если им удастся втащить нас в «переговорный формат» и давить на нас при помощи заложников, считайте, что все — они в любом случае уйдут.
Затем Степа раздал задачи.
Первая штурмовая группа (бодигарды Вени) концентрируется у левого угла здания и по ситуации, без команды, работает на поражение по тем, кто выпрыгнет в окна, потом бегом выдвигается к «черному» входу и берет его под контроль.
Вторая штурмовая группа (бодигарды Домовитого) концентрируется у правого угла и прикрывает Спартака на тот случай, если, вопреки логике, «стилеты» сиганут в правые окна. После входа группы захвата в дом вторая штурмовая группа берет под контроль «парадный» вход.
Спартак бросает две гранаты в одно из окон, расположенных справа, затем отходит назад и по мере возможности присоединяется к группе захвата.
Группа прикрытия держится ближе к второй штурмовой группе, основная задача… не дать захватить себя в заложники.
Ну а мы (группа захвата) заходим с «парадного» входа и работаем по обстановке. Собственно, мы будем группой ликвидации, потому как захватить там никого не получится при любом раскладе.
— Так… Группа захвата: стреляем только по моей команде, — предупредил нас Степа. — Там кругом будут дети.
Степа перевесил МП-5 за спину и вооружился «глоком». Мы последовали его примеру.
— Все остальные, будьте предельно внимательны. Как отработаете по «стилетам», что выбросятся в окна… если выбросятся… дальше смотрите в оба. Задача номер один: не убить никого из детей. Это главное! Задача номер два: убить «стилетов».
— Да-да, пойдемте уже и замочим там всех! — нетерпеливо пробормотал Веня, нервно тиская МП-5. — Все ясно, пора работать!
— Черт, совсем забыл…
Тут Степа потребовал, чтобы Веня сдал оружие и топал в группу обеспечения. Веня дико возмутился, на что Степа пояснил: очередями стрелять нельзя, лишних пистолетов нет, и вообще, стрелок из Вени еще тот, так что…
Веня без лишних слов отдал МП-5 Ольшанскому, но уходить из боевых порядков первой штурмовой группы наотрез отказался.
— Это мои люди. Я буду с ними. А там (он ткнул пальцем в глубь лагеря) — мой сын. Я пойду туда и спасу его. Если хочешь меня остановить… тебе придется убить меня.
— Да и черт с тобой, — махнул рукой Степа. — Главное, не путайся под ногами и не лезь в сектора своих людей.
Затем Степа предупредил, чтобы никто не реагировал на его команды «Мочи!» и «Ложись!». Первая для Спартака, вторая — для детей внутри здания.