Чет прищурился, внимательно оглядывая ряды противника. Один против десяти – хреново дело. На ладони болезненно вспыхнула Светлая Печать. Вспыхнула и погасла. Ее можно использовать только против сил зла. Против людей – строгий запрет, за нарушение которого кинут в застенок, а то и вовсе казнят.
Меча тоже нет. Он так и остался лежать в особняке Пинки-Роуз, притороченный к потертому ремню Вафлиного седла. Меч, конечно, вещь хорошая, но у Чета не было к нему привычки. Отбили во времена дерзкой юности. В Уносе без разрешения носить сталь нельзя было никому. В особенности всякому уличному сброду. За холодное оружие помельче полицаи колотили. За меч ломали пальцы молодежи, а взрослым могли и вовсе поотрубать сгоряча…
Так что за меч Чет брался только в крайних случаях. Юность прошла. Привычка осталась. А еще остались кулаки. Тяжелые и быстрые, способные с легкостью свернуть челюсть и утопить в черепе нос.
Десять. Четовы кулаки привычно свернулись: натянули кожу разросшиеся мослы с белыми набойками плоских мозолей. Честной драки не будет. Но, все равно, десять – это многовато. Навалятся кучей и задавят – тут, хоть каким бойцом будь!
Но даже отсутствие особых перспектив не заставило бы Чета сдаться или отступиться. Хорошая драка – подарок судьбы и зачастую будоражит кровь похлестче горячей девки или доброго алкоголя. Девок много, пива хватает, а стоящая драка – так чтоб до полусмерти, чтоб крошилось все и вся, чтоб клочья летели – это редкость!
О возможном проигрыше Чет не думал. Он хотел насладиться процессом, забыться и дать волю ярости, которую не терпела работа в Ордене. Омрачало одно – девчонка. Хорошо, если догадается воспользоваться суматохой и сбежать. Она вроде умненькая – сообразит. Такая мысль успокаивала. Все будет хорошо. И дева будет цела, и он развлечется по полной.
Змейка спряталась за Четову спину. Там оказалось уютно и безопасно. Ныряльщик не отличался огромным ростом и богатырским телосложением, но спины его хватило. Девушка укрылась за ней, как за стеной. Удобно, хорошо, спокойно. И никто не достанет!
Тем временем к десяти подошел одиннадцатый – тот самый рыжий пижон, что пил из хрустальной кружки и давал советы черноусу. Молодой, заносчивый, он высокомерно взглянул на Ныряльщика и скептически хмыкнул.
Чет непроизвольно поморщился – уж слишком у рыжего был вызывающий вид. Огненные волосы, сбритые на висках, были собраны в хвост золоченой заколкой. В пробитом носу посверкивал драгоценный камень, на пальцах искрились кольца. Одежда тоже переливалась и сверкала яркими клепками. Все кожаные ее части покрывал глянцевый лак. Пижон – что еще тут скажешь? Разбойник и пижон. Похоже, главарь этой развеселой банды.
– Разберитесь, – коротко приказал рыжий, благоразумно отступив назад. – Живо!
Понеслось!
Десять одиночку смяли быстро – немудрено. И все же Чет, как и рассчитывал, успел качественно расквасить пару лиц и пробить еще нескольким, пусть и по мелочи.
Спустя миг он уже лежал, стоптанный десятью парами ног. Пора было менять тактику, поэтому сперва наперво Чет принял понятную каждому уличному драчуну позу проигравшего – скрутился на боку, плотно укрыв предплечьями голову и подтянув колени к груди.
Враги ободрились – стали пинать без предыдущего фанатизма, полегче и помедленнее, с оттяжкой, для удовольствия. Рыжий главарь, что в начале сражения ловко укрывался за спинами подчиненных, вышел в первый ряд и принялся самозабвенно отвешивать удары по Четову боку.
Пару секунд Чет терпел, а потом разогнулся, как сжатая пружина, ловко выхватил пижона за щиколотки, уронил и подмял под себя. В мгновение ока запрыгнув ему на грудь, прицелился кулаком в переносицу. На глаза пала кровавая пелена. В памяти зачвакали, захрустели живописные воспоминания былых триумфов и залитых алым проломленных голов. Стальным Кулаком звали его когда-то на улицах Уноса. Будь он там, назвали бы так и сейчас.
Последовал удар. Неожиданно рыжий ловко уклонился, словно знал, чего и откуда ждать. Четов кулак прошел рядом с его виском. Заныли доски пола, будто дереву тоже ведома боль.
– Чет! Стальной Кулак! Это ты? – рыжий выпучил глаза и перекосил рожу глупой улыбкой. – Я ж свой! Не узнаешь?
– Руди? Да ну.
Ныряльщик отпустил добычу и нехотя поднялся на ноги. Пристально оглядев рыжего, убедился, что он действительно тот, кем кажется. Хотя, с последней их встречи прошло много лет, и узнать в разодетом щеголе облезлого уличного малолетку из подростковой шайки, каким помнился Руди Чету, было сложновато. Руди здорово вырос, раздался – изменился внешне. Характером и живостью видимо тоже – раньше больше молчал да стеснялся. Робкий был, а теперь осмелел, народом разжился. И все у него, видно, хорошо.
Пять минут спустя они уже не вспоминали о драке – сидели за накрытым столом, который щедро устроил Руди.
Змейка опасливо жалась возле Чета, посверкивала черными глазами. Компания ей не нравилась, но приходилось терпеть. Бежать домой было боязно. За надежными стенами таверны, где-то в потусторонней тьме, выли волки, и лежал одеялом мертвенный плотный туман.
Чет был доволен, что все закончилось именно так, как закончилось. Мир лучше ссоры, и уж тем более предпочтительнее драки.
– Эта форма, Чет, откуда она? – поинтересовался Руди, отправляя пышнотелую служку за очередной порцией пива и мяса. Пока служка ходила, рыжий поедал глазами ее бесподобную корму, подчеркнутую белыми лентами подвязанного бантом передника. Ленты стекали посредине пышного зада и красиво волновались в такт шагам.
– Форма Святого Ордена. Я работаю там, – невозмутимо бросил Чет, на что Руди тут же всхорохорился, недоверчиво вытаращил глаза, моментально забыв про служкины прелести.
– Чего? Где ты служишь?
– В Ордене.
– Только не говори, что ты у нас Святой Ныряльщик!
– Сам не видишь?
– Вижу. Вот умора! В том-то и дело, что вижу! – Руди расхохотался, как дикий, откинулся на стуле. – Я-то думал ты эту форму у жмурца какого одолжил, иль в колодце выловил… А ты сам… Ну, Чет, удивил, чертяка! – он прохохотался до кашля, пофыркал в кулак и поинтересовался насмешливо. – Так ты теперь Чет Эй?
– Ну-у-у… не то чтобы Эй, – замялся Чет, и Руди, окрыленный новой мыслью, спешно перебил его.
– Слушай! Так ведь в святоши только девственников берут, а ты, если мне не изменяет память, свою невинность лет в тринадцать потерял, – последовал новый шквал безудержного хохота. Руди сам поставил Чета в неудобное положение (тому очень не хотелось озвучивать собственный ранг) и сам от него избавил. – Хотя, я слышал, теперь вроде на это не смотрят особенно.
– Да, глаза прикрывают, если ранг ниже Эя, – уклончиво согласился Чет. Он не соврал – просто осветил ситуацию с другой стороны. Как ни крути – Зетта ниже Эя при любом раскладе.
– Значит, ныряешь?
– Ныряю.
– А нанырянное потом в картишки проигрываешь? – довольный очередной шуткой, подколол собеседника Руди.
– Выигрываю, – поправил Чет.
– Я заметил, – рыжий перегнулся через стол и с восхищением хлопнул старого знакомого по плечу. – Часто ты тут бываешь? Не видел тебя раньше. Хотя, я сам недавно здесь.
– Первый раз зашел. По делу.
– По какому же?
– Про волков хотел узнать. Может, видал их кто. Ты, Руди, не видал?
– Волков-то… – в раздумьях замялся рыжий, – это смотря каких.
– Волкодлаков.
– Эх, этих! – рыжий обрадовано тряхнул шевелюрой. – Не видал, но наслышан.
– От кого? – Чет поймал его взглядом, дав понять, что не сойдет со своего места, пока не выяснит все. И Руди не отпустит. Но Руди и не собирался таиться, напротив, бахвальство так и перло из него.
– Этих тварей мы уже полстаи перебили!
– Ты лично перебил? – зная истинную храбрость рыжего, выгнул бровь Чет.
– Не совсем чтобы я. Один из моих парней. Он по ним спец! Ловит их, как такса крыс. Да мы с ним… Да я…
Тут Руди разошелся так, что успокоиться не мог. Самовосхваление унесло его к небесам, спуститься с которых было сложно, но пришлось.
– Веди меня к своему волкодаву. Мне переговорить с ним надо, – потребовал Чет.
– Прямо сейчас? – с надеждой переспросил рыжий, на что получил однозначный ответ.
– Да. Прямо сейчас. Прямо сию минуту. Надо ковать железо, пока горячо.
– Надо, – заметно приуныв, согласился Руди. – Может тебя к кузнецу хорошему отвести? – оживился, пытаясь перевести тему разговора.
– На что мне кузнец? – нахмурил брови Чет.
– Он железо кует. Меч тебе скует, доспехи. Все, что хочешь!
– Есть у меня меч, – отказался Ныряльщик, – как видишь, не сильно он пригождается. Ты, Руди, не увиливай. Раз сказал про парня, что волков ловит, значит, веди к нему. Где он есть?
– В Травинках.
– Вот туда и веди.
– Прямо сейчас?
– Прямо сейчас.
На пороге «Королевской гончей» их поджидал рассвет. Туман отстал, наконец, от тракта, расплылся по сторонам слабеющими, тощими космами. Где-то на заднем дворе лаяла собака, и сонно кукарекал петух – фальшивил и хрипел, будто с перепоя.
Караван собирался в путь. Возницы запрягали лошадей, смеялись, болтали, попутно хлебали крепкий чай из стоящих на деревянном чурбаке кружек. Из окна кухни тянуло пряным заморским кофе.
Вместе с разбойничьей оравой рыжего Чет вывалился на крыльцо. Змейка была подле него, усталая, раскрасневшаяся от духоты. Глоток свежего воздуха заметно взбодрил девушку.
– В Травинки пойдем? Я дорогу знаю. Покажу, – предложила она, но Чет тут же отшил ее.
– Нет. Домой иди. Сам схожу. Не заблужусь, да и дорогу есть кому показать, – Ныряльщик многозначительно кивнул на Руди.
Змейке пришлось смириться и ехать в Ланью Тишь на попутной телеге, что отправлялась из таверны к молочнику. Она посердилась пару минут для порядка, а потом задремала, привалившись спиной к корзине с кувшинами. Мирное фырканье лошади и шуршание колес убаюкивали. Восходящее солнце наливалось силой, настырно лезло лучами под веки. Змейка закрыла лицо рукавом и провалилась в сон.