Пес остановился. Аккуратно сгрузил ношу на траву и стал расстегивать видавшую виды замшевую куртку.
– Что вы делаете? – осмелилась поинтересоваться девушка.
– Раздеваюсь.
– З-зачем? – пытаясь сохранить самообладание, заикнулась Лиска и тут же сорвалась. – Не трогайте меня, пожалуйста. Я девица, а не баба! Давайте я вам лучше поесть приготовлю.
– Не шуми. Я тебя не для шума брал.
Лиска зажмурилась, сжалась в комочек. По другую сторону плотно сомкнутых век произошло что-то невнятное, неопределенное. Различимы были шорохи одежды – единственное понятное, а потом вроде как заскрипели кости… или затрещали, зашуршало что-то, щелкнули суставы, скрипя, натянулась кожа.
– Не трогайте меня! Не трогайте! – отчаянно пискнула девушка.
Не послушался. Масса воздуха двинулась в ее сторону, пахнула псиной. Что-то слюнявое, мокрое коснулось сперва рук – запястий, плотно стянутых веревкой, потом ног – омертвевших в путах за день щиколоток. «Веревки перекусил» – додумалась Лиска и постыдила себя за панику. Открыла глаза, осмелилась.
Посреди поляны стоял пес. Лиска никогда таких не видала – ни в Ланьей Тиши, среди обычных, дворовых, ни у заезжих купцов и охотников, средь породных и непростых.
У Булли-Кутты было высокое, поджарое, осанистое тело. Хвост торчал прутом. Брылястая грузная голова как-то не клеилась к общей стройности. То же и взгляд – меланхоличный, усталый, грустный, немного ленивый, совсем не походил безжалостному убийце и грозному бойцу. Вот тебе и пес! Огромный и обманчивый.
– Не люблю в человечьем облике долго ходить, – старательно двигая челюстями, произнес он. – Собери одежду мою и в куль смотай. Понесешь.
Глава 6. Книга Сердец
Грот прятался за глыбами, в боку заросшего лиловым ягелем пригорка. Красные брусничные ягоды, как метки, собрались перед черным проходом, который перегораживала решетка из белого металла.
Чет жестом велел спутнице остаться в стороне. Сам приблизился. Печать Света озарила ладонь холодной вспышкой. Бледный металл, названия которого Чет не ведал, жадно поглотил слабое сияние.
– Что это за решетка? – шепотом спросила Змейка не в силах удержаться от любопытства.
Чет ответил не сразу. Сперва провел ладонью по толстому пруту. Наверху, под самым сводом арки грота, висела небольшая металлическая табличка с гравировкой в виде книги, заключенной в четырехлистник с лепестками-сердечками.
– Книга Сердец – знак Ордена.
– О чем он говорит? – Змейка бросила повод коня и приблизилась к Чету, но тот не пустил. Молчаливо указал себе под ноги. Там, змеей проползая между прутьями, чернела проклятая вода.
– Стой там.
– Это и есть Черная Вода? – Змейка поморщилась – что-то не сильно впечатлял этот тощенький ручеек, похожий на скинутую по весне ужиную кожицу. Ответом стало короткое:
– Да.
– Ее же мало?
– Мало? – Чет повернулся через плечо, чтобы бросить на собеседницу хмурый взгляд. – Этого слишком много. Черная Вода таится в колодцах и не терпит дневного света. Если выходит наружу – жди беды. Это очень, очень скверно. Черная Вода привлекает нечисть.
Чет осекся. Кому он говорит об этом? Той самой нечисти?
Змейка, кажется, все поняла и не обиделась.
– Я знаю. Поэтому в наших местах много всякого. Хоть волкодлаков тех же возьми.
– Ага, точно.
Ныряльщик настойчиво дернул решетку. Пальцы ожгло, будто льдом. На коже проступили красные пятна, изошли чуть видимым паром. «Ничего себе. Интересно, как все-таки из колодца выбрался Либ. Надеюсь, вспомнит – не зазря пышкиных кур жрет, – думал Чет, внимательно разглядывая знак с книгой. – Это ведь старый знак. Такой больше не используют. Вешали его давно, видимо для предупреждения. По той же причине, похоже, закрыли проход. А ведет этот проход, по всему, к Сердцу Тьмы, что не смогли по каким-то причинам уничтожить, и глупо заперли. Неужто надеялись, что само рассосется?»
В голове Чета созрело много вопросов и сомнений. Нужно было поразмыслить. Подумать хорошенько в спокойной обстановке за бутылочкой какого-нибудь редкого вина. Да хотя бы обычного вина или пива, с неизменной сигареткой в зубах.
– Поехали домой.
Всю дорогу Змейка оглядывалась назад. Ей казалось, что за спиной есть кто-то живой и страшный.
– Чего боишься? Нет там никого, – не оборачиваясь, успокоил спутницу Ныряльщик.
– Все равно боязно. Чет, а Черная Вода откуда берется? Говорят, из Сердца Тьмы.
– Верно говорят, так и есть.
– А какое оно, Сердце? Ты видал? – глупый вопрос.
– Конечно, видал. Бил его сколько раз. Оно распертое все, полупрозрачное, с чернотой внутри, как нарыв. А еще трепыхается гадко, – пояснил Чет, пуская коня галопом.
Змейка крепко обняла спутника за пояс. С грустью обняла. Хорошо было с ним в шалаше. Как подумаешь, прокрутишь в голове – даже живот щемит. Сладко внутри становится от одной мысли, что дальше быть могло. Сладко и страшно. Страшно и любопытно. И все в мечтах. Проклятущий пояс целомудрия-то никто не отменял!
– А откуда оно в колодце берется, сердце это? – новый вопрос пересилил шумный конский топот.
– Вырастает. Его вена питает. Длинная такая. Под землей, как червяк, ползет. Как змей.
– А где у нее начало?
– А демон его знает – где конец, где начало.
Дождь подобрался к ним снова. В этот раз без крикливой тучи. Просто возник в небесной серости и обрушился вниз.
Пришлось спешиться.
В этот раз шалашом послужила одинокая раскидистая ель.
Чет привалился спиной к стволу, пригреб к себе Змейку. Без намеков, чтоб лишний раз погрелась. Обнял за плечи, специально повыше, чтоб ничего себе там не надумывала.
– А откуда вена идет? – дева продолжила расспросы. Любопытная какая!
– От демона.
– От демона? – в Змейкином голосе промелькнуло разочарование. Она поняла ответ превратно, как присказку «откуда – от верблюда». Решила, будто собеседник хочет грубо избавиться от ее расспросов. Она уже собралась обидеться и во всеуслышание объявить про это, когда Чет пояснил.
– От демона вена идет. Оккор его зовут, – он повернул лицо к Змейке, посмотрел строго. – Тебе, правда, интересно или просто молчать не любишь?
– И то и другое, – ляпнула девушка, но тут же исправилась, – интересно.
В тоне ее отчетливо прозвучали капризные нотки. Обиделась, похоже. И не на демона, а на то, что, несмотря на взаимную симпатию, выросла между ними высокая стена. Чет воздвиг, и тепло руки его, обнимающей Змейкины плечи, было лишь отголоском того пожара, что полыхнул в заброшенном шалаше.
– Тогда слушай. Жил в соседнем мире могучий демон Оккор, и были у него прекрасные сады. В этих садах росли не цветы и не фрукты, а драгоценные камни – рубины, сапфиры и изумруды. Прямо на деревьях росли, будто груши с яблоками. Оккор гулял по своим садам, любовался ими и однажды нашел заброшенный колодец. Заглянул – там вместо темного дна небо синее с облаками и прекрасная дева. Дева стоит и со своей стороны в колодец смотрит – демону удивляется. Оккор увидал деву и пропал. Деве он тоже понравился. И, кстати, не простая она была, а знатного рода – принцесса-королевишна. Узнал про это отец-король – запер дочку в замке. Нечего, сказал, со всякими демонами якшаться. Но принцесска известная упрямица была – стала к демонюке своему по тайным подземным ходам ночами шастать. А Оккор – не гляди, что демон – брак ей законный решил предложить. Руку и сердце, так сказать. А еще сказал, что родится у них дитя и обретет силу небывалую. Такую, что ход между мирами по желанию открывать и закрывать сможет. Дева, согласная, обрадовалась. Решила обрадовать и батюшку-короля. Взволновался король, рассердился, а потом успокоился. Рассказал дочке – дитя великое, что от нее и демона родится, не своею силою, а своей жертвой будет межмирным переходом управлять. Испугалась принцесса, расстроилась и отказала Оккору. «Уходи, – сказала, – нет между нами ничего». Демон зарыдал от горя и ушел в свой мир, а напоследок проклял короля с его королевством и принцессу вместе с ними. «Я уйду, но оставлю вам свое разбитое сердце, и будет оно из каждого колодца напоминать о моей загубленной любви…»
– У-у-у, понятно, – с интересом протянула Змейка. – Неужто Сердце Тьмы в каждом колодце прорастает?
– Нет, далеко не в каждом. Будь оно везде – Ныряльщиков бы не хватило, – отшутился Чет. Собеседница кивнула, потом, поразмыслив, добавила:
– А ведь и его можно понять, демона этого.
– Ты его еще пожалей, бедного, – иронично подметил Чет. – Несчастного, обиженного, рыдающего демона.
– Так ведь сердце ему разбили.
– Плохо разбили, видать. Раз в каждой дыре оно пробивается. Вот в вашей так и вывести не можем.
Очередное скептическое замечание удивило Змейку. Вообще, все отношение Чета к Священной Истории казалось каким-то несерьезным.
– Ты, Чет, вроде и Святой, а относишься ко всему этому так легко, над демоном насмехаешься.
– А что он мне сделает-то, демон твой сказочный?
– Думаешь, сказка, то, что ты мне сейчас рассказал?
– А что, на правду сильно похоже?
– Нет, и в Писании я ничего такого не встречала, – запуталась Змейка.
– В Писании про Оккора не пишут.
– Почему? – Змейка вопросительно повернулась к Ныряльщику. Вид у нее при этом был смешной. В волосах застряло несколько еловых иголок, а на лбу, неведомо откуда, появилась темная полоса. Видимо, пока возле грота лазила, где-то грязи на рукав прихватила, а после лоб отерла.
– Да пес его знает, – Чет пожал плечами, шутливо щелкнул девушку пальцами по кончику любопытного носа. Совсем легонько, будто через преграду какую. – Пишут в Книге Сердец, она только Ныряльщикам открыта и верховному духовенству.
Барьер. Стена. Змейка почти увидела ее теперь и совсем расстроилась. Вроде все так же – сидит рядом, и обнимает и лицо близко держит, а по-другому как-то, не так, как в шалаше было. И ей безумно, просто до скрежета зубовного захотелось, чтобы все вернулось назад. Чтобы Чет снова поцеловал ее, чтобы дальше тоже… Хоть чуть-чуть поласкаться, потискаться. О большем мечтать не приходится. Падре Герман ведь все предусмотрел и проклятущий целомудренный пояс на нее повесил.