– Т…т…т…ам, наверное, – сипло проскулил тот и, милостиво отпущенный, рухнул без чувств в ближайший куст крыжовника.
Белое чудовище – ангел ли, демон ли, не поймешь! – стремительно двинулось в сторону дома, туда, где выпадал на черную дорожку желтый квадратик оконного света.
Белка сидела чуть живая – перепуганная и бледная, словно умертвие. Все смотрели на нее, буравили глазами и ждали ответа.
Мелиса глядела с надеждой, нашептывала одними губами что-то неслышное и бесполезное. Сваха строго буравила взглядом. Жених выжидающе кусал заусенец на ногте, а его матушка нервно сцепила пальцы и время от времени громко ими похрустывала.
От этого звука в Белкиной голове что-то болезненно щелкало, с каждым новым хрустом сбивало с толку – не давало собраться мыслями и пойти наперекор чужому решению.
– Ну, дорогая моя? Что же вы нам скажете? Приглянулся вам наш дорогой Арман? – сваха решила взять быка за рога, а вернее, невесту за… в общем за что-то взять и поскорее подвести к нужной мысли.
«Да! Да! Приглянулся! Он великолепен, его матушка великолепна! Мы на все согласны! Готовы ехать в столицу прямо сейчас!» – беззвучно подсказывала Мелиса, напуганная затуманенным дочкиным взглядом.
Было ясно, что Белка уже ничего не соображает – сидит, язык проглотив, и, кажется, вот-вот свалится в обморок. Мелиса искренне рассчитывала, что произойдет это от счастья.
За любовь, как известно, нужно бороться. И Белка почти решилась на открытый протест. «Вот сейчас я встану – все им выскажу! Надо встать! Иначе – конец настоящей любви. Почему я такая слабая и нерешительная? Ах, мой милый, любимый Либерти Эй, как ты мне нужен сейчас. Если бы ты только мог явиться мне на помощь. Я жду, я зову, я приглашаю тебя в свой дом». Слова эти, как по волшебству, придали сил для борьбы. Белка медленно поднялась, левой ладошкой уперлась в стол, правую сжала в кулачок, хотела стукнуть по столешнице, да засомневалась.
– Я… должна…сказать вам всем кое-что… важное…
– Говори, доченька, говори скорее! – обрадовалась Мелиса, не почувствовав подвоха.
– Мы слушаем тебя, дитя мое, – поддержала «мышь».
– У меня… Я… – Белка смутилась под каскадом направленных на нее взглядов, но быстро взяла себя в руки и продолжила, – я не могу выйти замуж за Армана!
– Что?
– Как?
– Это почему еще?
Посыпался ворох вопросов. На лицах собравшихся отразилось искреннее недоумение. Даже спокойная сваха взволнованно привстала с кресла – подобных неожиданностей от сговорчивой Мелисы и ее тихой дочки она не ждала.
– Я меня есть жених. Я люблю его.
– Какой еще жених? – Мелиса пораженно всплеснула руками и медленно опустилась на ближайший стул. – Доченька, ты бредишь?
Ответить Белка не успела. Со двора донеслись душераздирающие вопли кур, заскрипели ступени, кухонная дверь слетела с петель, пропуская в дом нечто жуткое, разрушительное и взбешенное.
Либерти Эй ворвался в гостиную, свернув по пути буфет с посудой. Под аккомпанемент бьющегося сервиза он навалился на стол, вдавил ладони в несчастную столешницу так, что та обреченно заскрипела.
– Милый! Как ты вышел? – испуганно пискнула Белка. Одного взгляда на перекошенное лицо возлюбленного хватило, чтобы понять – с ним не все в порядке, а вернее – все совсем не в порядке!
Лицо Либерти Эя делилось пополам. Слева глаз пылал красным огнем, и губа кривилась в оскале, обнажая клык. Правый глаз остался человечьим – голубым и ясным. Правда теперь он выражал испуг и крайнее сожаление из-за случившегося.
– Извините за неожиданное вторжение. Я пришел, ибо судьба моей милой невесты бесконечно волнует меня… – начал он привычным вежливым тоном, но упырья ярость стремительно утопила сознание, разрушила хрупкий контроль. – Поэтому сейчас я всех вас переубиваю и сожру! А тебя, моя красавица, – «злой» глаз с вожделением уставился на потерявшую дар речи Белку, – разложу и возьму прямо здесь – на этом столе… Да простят меня собравшиеся за столь интимные подробности.
Повисла неловкая пауза. Все смотрели на разбушевавшегося незнакомца, пытаясь понять, что вообще происходит.
Арман беззвучно раскрывал и закрывал рот, как рыба за стеклом аквариума. Сваха молча вжималась в кресло, пытаясь в целях маскировки слиться с ним в одно целое или хотя бы сойти за гору подушек. Мать жениха и сопровождающие (все, кроме приказчика) медленно сползали под стол. Мелиса хлопала глазами, пытаясь сообразить, чем этот безумный, огнеглазый красавец в Орденовской форме обязан ее скромной дочери.
Ответ на столь важный вопрос прошелестел над ухом, вырвавшись из едва различимого искрящегося облачка, повисшего за окном.
– Мелиса! А, Мелиса! Как он тебе? Правда же – хорош!
– Теодор? Что ты тут делаешь… вернее там, на улице?
– Любуюсь твоим новым зятем. Может, пригласишь в дом?
– Заходи…залетай… – рассеяно шепнула невидимке Белкина матушка. – И давай-ка объясни, что ты тут устроил? Каким еще зятем я должна любоваться?
– Вот этим.
– Кто он вообще такой?
– А ты не узнала? Это же Либерти Эй – элитный Ныряльщик Святого Ордена, – незримый призрак тихо засмеялся, воздух невесомо зазвенел. – Раньше терпеть их не мог, а этот мне понравился – не совсем пропащий оказался, с характером. И каков красавец! Породистый, зараза! Внуков тебе таких наделает, все соседки обзавидуются. Смотри, он прямо сейчас начать готов.
– Ты с ума сошел, Теодор? – Мелиса испуганно прикрыла ладонями рот. – Либерти Эй погиб в колодце несколько месяцев назад, – и тут ее осенила страшная догадка. – Это же нежить!
– Ну, пусть немножко и нежить – невелика беда, перевоспитаем, выдрессируем, – бодро ответил инкуб и принялся шепотом науськивать упыря на собравшихся.
– Да, может быть, ты и прав, – неуверенно выдохнула Мелиса, любуясь широким разворотом груди и безупречными чертами лица потенциального зятя. – Он явно симпатичнее Армана… Кстати, почему я слышу тебя? Ты не являлся ко мне уже много лет, а когда являлся – не говорил, только смотрел и молчал?
– Потому что ты сама беседовать не хотела. Закрывалась, обижалась, знать ничего не желала.
– Да, так и было. Я была жутко зла на тебя. Мы должны были… ай! – Мелиса ловко увернулась от разбившейся о стену тарелки, которую в ярости бросил упырь, – обвенчаться.
– Не успел я со всеми вами… с тобой обвенчаться.
– Почему?
– Мелиса, милая, сама подумай. Убили меня, поэтому и не смог.
– Ах, и верно, – трагически вздохнула Белкина мать, – но чего уж там о прошлом говорить? Тут насущных проблем хватает, – она встревожено кивнула на упыря. – Молодой человек, которого ты пригласил сюда… Кажется, у него большие проблемы.
На этом диалог закончился.
Либерти Эй тем временем сражался с упырем внутри себя. Он сыпал угрозами, тут же извинялся за них, начинал злиться – спорил сам с собой снова, пытаясь подчинить непокорного упыря и взять ситуацию под контроль. Выходило с переменным успехом.
Белка не выдержала, поспешила любимому на помощь. Бросилась на шею, умоляя:
– Любимый, милый, родной! Успокойся, пожалуйста, не мучай себя! Я твоя, я здесь, меня никто не заберет.
Она еще что-то говорила, просила, успокаивала. Потом просто прижалась к груди Ныряльщика и замерла, перепуганная, но счастливая. Либерти Эй с ней, все остальное – целый мир вокруг – теперь не имеет никакого значения. Белка готова была зажмуриться и стоять так всегда. Вот только «всегда» не получилось.
За окном раздались топот и крики. Толпа жителей Ланьей Тиши, возбужденная, растревоженная, шумно текла в сторону центрального колодца.
– Случилось что-то. Что еще-то? – воскликнула Мелиса и, оставив перепуганных гостей молчаливо недоумевать, поспешила на улицу. – Извините, но я должна выяснить, что произошло!
Толпа набирала скорость, уносила Белку все дальше от дома, где остались все, включая матушку и Либерти Эя.
Белка выскочила на улицу сама, после того, как оттуда вернулась Мелиса и стала говорить что-то невнятное про Змейку. Будто падре Герман ее в колодец собрался кидать – пойди тут пойми, что к чему?
Подсказало сердце – забилось тревожно в предчувствии большой беды. Лиска даже о счастье собственном забыла и Либерти Эя дома одного со всеми разбираться оставила – так волновалась за сводную сестрицу. За лучшую подругу…
– Да объясните вы толком, куда все бегут? – вопрошала Белка у спешащих людей, но ясности добиться не получалось. Ответы сливались в сумбурное месиво невнятных фраз.
– Ведьму казнить будут!
– Не ведьму, а дочку инкубью, родственницу твою – тьфу-тьфу на вас, порченое семя!
– Это не казнь!
– А что?
– Ритуал!
– Какой, к демонам, ритуал?
– Особый… Особый ритуал! Если дочку инкубью в колодец швырнуть, то чары рассеются, и мир во всем мире наступит…
– Брешешь!
– Да вот тебе Знамение Пресветлое!
– Объясните по порядку! Хоть кто-нибудь… Я прошу! – взмолилась Белка, но мольбы оказались напрасными.
«Надо что-то срочно предпринять. В противном случае Змейку зачем-то скинут в колодец. Какой ужас!» – мысли налетали одна на другую, словно волны назревающего шторма. Пока они не смешались, не обратились в хаос, в кашу, нужно было принять хоть какое-то полезное решение. Белка быстро отыскала его – побежала домой за Либерти Эем. «Он Ныряльщик. Он сильный и смелый! Он один поможет!»
Либерти Эй в это самое время стоял посреди комнаты, гипнотизируя взглядом газовую лампу. В душе его шла незримая борьба, созерцать которую со стороны было жутко. Только – вот незадача! – иного выбора присутствующим не предоставлялось, и теперь они молча пялились на безумного Ныряльщика, как цыплята на забравшегося в курятник полоза: уйдет – не уйдет, убьет – не убьет, сожрет – не сожрет?
– Либерти Эй! – пронзительный оклик вырвал его из транса, выбил из головы остатки упыриного влияния.
– Белка, родная!