Пожалуй, единственное, во что Максимилиан истово верил, так это в необходимость своей работы. В ее действительную значимость и полезность для общества. Но только действительно ли его работа была столь важна? Действительно ли он хорошо делал свою работу? И может это он сам оправдывал для себя все приказы, веруя в их непогрешимость?
Что должен чувствовать человек, который лишь в конце жизни узнает, что был абсолютно слеп?
Инквизитор шагал через площадь. Мимо костров, мимо пляшущих, опьяненных боем людей, мимо виселиц, мимо висельников, мимо окровавленных плах, мимо отрубленных голов, мимо стягов с начертанным белым кругом, мимо застывших воинов, мимо суетливых мародеров, мимо гудящей толпы с факелами в руках, мимо пылающих домов, мимо рыдающей женщины.
Мимо всего того, что составляло его повседневную жизнь. Мимо. Потому что сейчас ответы находились не здесь.
У широкой лестницы парадного входа башни Тригмагистрата его ждали. Маленький человек в длиннополой шляпе возник из темноты колонны и скользнул к инквизитору.
— Милсдарь Рэкис! У меня информация о Кортесе.
— Слушаю тебя, Скитор, — Таронский остановился, но даже не повернул голову в сторону Смотрящего.
— Отряд Альвареса после нападения ведьмы распался. Кортес вылечил раненую им же еретичку и они вместе примкнули к рядам темных. Его соратники вернулись в Стоунгард. Продолжить слежку?
— Нет, Скитор, не нужно. Снимай своих людей, пусть возвращаются к обычному графику. И вот еще, — рука Максимилиана скользнула под плащ и на свет появился тонкой работы серебряный амулет с алой лохматой пушинкой внутри. — Возьми. Сходи к Дорону, он знает, как избавить тебя от Пастуха.
Амулет упал в подставленные ладони онемевшего Смотрящего. Широко раскрытыми глазами Скитор провожал фигуру инквизитора, поднимающегося по лестнице в башню Тригмагистрата.
Когда Таронский скрылся в дверях, маленький человек тяжело опустился на ступени и спрятал лицо в скрещенных на коленях руках. Сидел долго, потом поднялся, словно проснувшись, и пошатываясь, побрел по краю площади, небрежно свесив амулет за тонкий хвостик цепочки.
Таронский поднимался по винтовой лестнице. Ноги размеренно переступали со ступени на ступень, металл перчатки скользил по гладкой поверхности перил. После кричащего городского хаоса тишина внутри башни казалась противоестественной, неживой. И если на первых этажах еще попадались суетящиеся клирики, носящиеся из комнаты в комнату с охапками свитков и карт, то здесь, практически у вершины башни кроме угрюмых стражников Максимилиан больше никого не встретил. Впрочем, для него это не имело ни малейшего значения. Для Таронского сейчас вообще мало что имело значение — он нечеловечески, смертельно устал. Его суть была потрясена и опустошена, силы почти покинули разбитое тело. Нервы натянуты тугой струной, разум плавал в черной пустоте. От забвения удерживает лишь одно — необходимость знать правду.
Подъем закончился. Грязные сапоги инквизитора ступили на белый пол длинного коридора, ведущего в Приемный зал Тригмагистрата. Когда Максимилиан последний раз был здесь, мир вокруг еще старался казаться иным.
Высокая фигура Таронского пересекала застывший снежными гранями мрамор стен. Контрастировала до неприличия, до немого вызова. По застывшему грубо вырезанной маской лицу гуляли тени от магических светильников, под линией бровей не видно глаз. Темная броня и плащ, забрызганные чужой кровью. Мерно покачивающийся меч.
Максимилиан, без стука и даже не остановившись, толкнул тяжелые двери. Вошел в раскрывшиеся створки и остановился, качнув полой плаща.
Амулет на шее засветился. В Зале кто-то недавно применил магию.
— Свет тебе, Максимилиан Таронский, — произнес тихий старческий голос, усиленный сводами. — Проходи, не стой на пороге.
Толстые свечи в тяжелых бронзовых подсвечниках по периметру зала горели. Возможно, впервые за всю свою многолетнюю службу. Горели ровно, не коптили, не стреляли сырым фитилем. Они будто проецировали огни пожара на улицах города, панорама на который открывалась из распахнутого настежь окна.
— Аранта у есмос рэкис, — вновь произнес старик с какой то горечью в голосе. — Судьба стоит за дверью.
— Судьба вошла через порог — это более точный перевод, — Таронский медленно пошел к массивному пятиугольному столу. — Я пришел к вам, Длань Книст.
Книст, один из верховных сановников Тригмагистрата, сидел в высоком кресле с резной спинкой, безвольно сложив увитые венами руки на коленях. Кресло было повернуто в сторону окна, и Длани должна была хорошо видна картина пылающего Стоунгарда, стреляющего искрами в ночное небо. Возле его ног, между окном и столом, на полу лежал, покачиваясь на легком сквозняке, пожелтевший магический свиток с сорванной печатью.
Таронский остановился напротив старика, холодно поблескивая глазами. Взгляд пробежал по фигуре Книста, остановился на лице.
На вытекающей из края рта ниточке крови, на впалых серых щеках, на покрытом холодной испариной лбе.
Длань Книст тоже поднял глаза на черную фигуру.
— Не советую подходить ближе, инквизитор Рэкис, — шевелились одни лишь губы, не спеша проговаривая слова. — Шаман наложил Ведьмин Кокон, он может перекинуться и на тебя. Не подходи, пока я жив. Уже недолго…
— Здесь был Грей? — мрачно спросил Таронский.
— Да, был, — Длань с трудом перевел выцветшие глаза на окно. — Был да ушел. Подарок вот только оставил.
Максимилиан глубоко вдохнул, закрыл глаза. Заходили желваки, ладонь легла на рукоять меча. Когда веки поднялись, бесцветный голос инквизитора огласил эхом зал:
— От имени Чистого Света и благими лишь помыслами защитника его я, инквизитор третьей ступени Таронский обвиняю вас, Длань Тригмагистрата Книста Венди…
— Обвиняешь? — старик снисходительно улыбнулся. — Все верно, инквизитор Рэкис, обвиняй. Ты заслужил. Но ты не видишь всей картины в целом.
— Я вижу все, Длань! — почти выкрикнул Таронский, подавшись телом вперед, — Я вижу не только предательство, но и большую, ядовитую ложь, проевшую долы в истинном положении вещей!
Старик не ответил, еле заметно покачав головой, но Максимилиана уже было не остановить.
— Я вижу давний заговор, хорошо подготовленную диверсию. Некий шаман Грей довольно давно находился в Стоунгарде и, более того, плодотворно трудился, осуществляя некий план. Именно по его ниточке с полей Гранфилд к стенам города пришел Демон, именно он стоит за кровавыми ритуалами инициации ведьм. Я уверен, что он действовал не один, ему помогали либо наймиты, либо завербованные предатели. Как бы там ни было, чувствовал себя Грей довольно безопасно, если свободно мог перемещаться по городу и проводить ритуалы под носом у Стражи и инквизиции. Но вот в какой-то момент его работа оказывается под угрозой, — Максимилиан сам себе кивнул, начал прохаживаться туда-сюда вдоль стены, вторя словам взмахами руки. — Для того, чтобы сбить возможное следствие с верного пути, необходимо подбросить ложный след. И таким манком становится ничего не ведающий Кортес Альварес, сослуживец Главы Стражи и воин дальнего пограничья. В его доме, во время его похода на северную заставу, в подвале, оборудуется капище, куда ведет подземный ход из соседнего квартала, что дало возможность не привлекать внимание соседей. В день возвращения Кортеса в этом же подвале организуется ужасный по своему цинизму ритуал. Ритуал нарочито явный, от дома так и веет магией. Вызываются инквизиторы. Которые и обвиняют Альвареса в ереси.
Таронский сделал паузу, бросил взгляд на старика. Длань Книст внимательно смотрел на него, словно благодарный слушатель на театрального чтеца.
Максимилиан продолжил:
— Но известно, что следствие после допроса Альвареса может прекратиться, а то и пойти в совсем иное русло, а потому от Кортеса следует избавиться. Как? Убить? Слишком подозрительно, возникнут лишние вопросы. Остается одно — услать его подальше, в рейд по Мертвым Землям, в ходе которого его убьет специально подосланная на пути ведьма. Чтобы совсем уж отвести подозрения от истинных исполнителей, даже создается список претендентов, среди которых имя Альвареса. Узнавший об аресте друга и не видящий иного выхода Глава Стражи естественно выбирает Кортеса, стараясь помочь боевому товарищу. В итоге Алварес убывает из Стоунгарда, уводя за собой возможную слежку и оставляя расследования до своего возвращения.
— Но тут в дело вступаешь ты, — еле слышно вставил Длань, улыбнувшись краем рта.
— Да, — Таронский сделал тяжелую паузу. — Именно так. Абсолютно случайно, замещая заболевшего следователя.
— Действительно Рэкис, судьба, — усмехнулся Смотритель.
Максимилиан, не обращая внимание, продолжил:
— В ходе работы я узнаю преинтересные факты. Не успеваю я начать собирать сведения, как мне начинают ставить палки в колеса, подкидывая то торговца с еретической рукописью, то возможную связь с еретиком Главы Стражи. Даже попытались убить, натравив ведьму, с которой я не должен был справиться. Каждый мой шаг знали наперед — еще бы, ведь все мои отчеты, а также отчеты Смотрящих-из-темноты, шли прямиков в руки заговорщиков. После моего посещения Ордо Экзекуторс стало ясно, что я взял верный след. И меня вновь попытались убить. Более того, заручившись поддержкой шамана Грея с его колдовством. И лишь по счастливой случайности я остаюсь жив, более того, попадаю к Главе Стражи, который так не вовремя арестовывает соглядатая. Не помогло даже то, что шпион был заряжен на смерть. Несчастный Альварес, помещенный между молотом и наковальней, оговоренный и заочно приговоренный, оставшийся без иного выхода, как перейти в стан темных. Дальше рассказывать не вижу смысла — нить умозаключений привела меня сюда. Ведь за всеми этими событиями стоит не кто иной, как Орден Тригмагистров. А конкретно вы, Длань Книст.
Таронский замолчал, переводя дух. Отметил, что старику стало хуже — кожа приобрела синеватый оттенок, глаза налились красным. Ведьмин Кокон неумолимо выпивал все соки из старика.