– И что ей у меня понадобилось? – поинтересовался я, стараясь не шевелиться и разглядывая серенькую пичужку с небольшим белым хохолком и бордовой грудкой, что, наклонив голову, поворачивала ее то в одну сторону, то в другую, словно прислушиваясь к нашему диалогу.
– Без понятия. Хотя… – Вигир наклонился, присматриваясь, – думаю, сейчас узнаем.
Подойдя, он аккуратно прикоснулся к лапке спокойно сидящего на месте и не думающего улетать цвига и одним ловким и быстрым движением снял с нее не замеченный мною маленький кусочек бумаги, свернутый трубочкой.
– Ну-ка, прочитаем! – парень увернулся от моей руки, отбегая в сторону, и продекламировал, выхватывая глазами строчки убористого почерка: – Милый Павел, мое сердце разрывается от столь долгой разлуки…
К счастью, в следующую секунду я все же смог поймать с хохотом скачущего от меня по чердаку шутника и отобрать записку. Подобное написать могла только одна особа, вот только нашему аватару совершенно необязательно было знать, какая именно.
– А мне мои еще такого не присылали, – завалившись обратно в кресло, объявил Вигир, видимо, решивший, что это сделала одна из моих одногруппниц. Что ж, пусть так и думает. Меньше знает – крепче будет спать.
– Естественно, – с деланым равнодушием высказался я, параллельно читая записку. – Ты ведь что? Сунул-вынул и пошел. А этого мало.
– А что еще-то?
– А как же поговорить? – покосился я на скривившегося аватара, сворачивая бумажку обратно в трубочку. – А поинтересоваться чувствами? Узнать, что девушка любит, о чем мечтает?
– Скукота… – протянул парень.
– Ну вот как перестанет это быть для тебя скукой, тогда и записки подобные получать начнешь.
– Не больно-то и хотелось, – отмахнулся Вигир.
Между тем я, подойдя к камину, бросил послание в магический огонь, проследив, чтобы то полностью сгорело. На память я не жаловался, поэтому прекрасно запомнил указанный адрес: «Постоялый двор “Три сосны” у восточных ворот, спросить Керрика». Как и приписку: «Ни в коем случае не демонстрируй, что ты инквизитор».
Для встреч инкогнито напоминание, пожалуй, было не лишним.
Искомый постоялый двор я нашел быстро и, бросив взгляд по сторонам, дабы убедиться в отсутствии слежки, быстро дернул на себя заскрипевшую дверь, входя внутрь.
Не обращая внимания на сидевших, как был, в запахнутом тяжелом плаще с глубоко надвинутым капюшоном, прошел к хозяину постоялого двора, что поднялся со стула и сейчас дожидался меня за стойкой.
Полноватый и добродушный на вид, он тем не менее весьма цепким взглядом пробежался по моей закутанной фигуре, но затем, чуть отведя взгляд, заулыбался и, подцепив пальцем кармашек жилетки, поинтересовался:
– Чего изволите, господин?
На всякий случай изменив голос, я хрипло, подражая Боярскому, прокаркал:
– Керрика ищу… – еле удержавшись, чтобы не добавить «каналья», настолько вошел в роль.
Взгляд толстяка на секунду вновь заострился, но по прошествии той он все так же благодушно сообщил:
– Третий этаж, направо, пятая комната по левой стороне, – а затем принялся скучающе протирать стойку тряпкой, достав ее откуда-то снизу.
Чуть кивнув, я поднялся по широкой лестнице и, отсчитав нужное количество комнат, стукнул пару раз по темному от времени дереву.
– Кто? – спросил из-за двери приглушенный голос.
– Я, – был мой ответ, поскольку ничего лучше в голову не пришло.
Впрочем, этого хватило. Дверь приоткрылась, и протянутая из темноты тонкая девичья ручка на удивление сильно схватила меня за плащ, чтобы буквально втянуть внутрь, тут же захлопывая проем за моей спиной.
Металлически звякнул засов, и, откинув капюшон с головы, Ниике впилась в мои губы долгим поцелуем.
– Я скучала, – произнесла она, когда отстранилась, продолжая, однако, держать ладошки на моих плечах.
– Я тоже, – с нежностью ответил я, также в свою очередь придерживая девушку. Правда, мои руки рефлекторно приобняли ее немного в другом месте, за весьма приятные выпуклости пониже спины.
Я ощутил, как изнутри пробиваются задавленные долгом и необходимостью чувства, но на время постарался отодвинуть в сторону все противоречия и, подхватив девушку в бесформенном, скрывающем фигуру балахоне, пересек комнату, приземляясь на кровать и усаживая ее к себе на колени. Огляделся.
Постоялый двор был так себе, ну или третий этаж предполагался для клиентов попроще. Минимум мебели, отсутствие каких-либо ковров – даже захудалого половичка не завезли, – а единственный в комнате кусок ткани изображал занавеску на небольшом квадратном оконце. Кровать, судя по ощущениям, была вырублена из единого куска дерева, что, правда, имело одно неоспоримое преимущество – она не скрипела.
– Ты извини, что тут так неприглядно, – смущенно сказала Ниике. – Я спрашивала, где есть тихое место, чтобы можно было встретиться тайно, и мне посоветовали это. Сильно светить деньгами перед местным хозяином я побоялась и попросила самый дешевый номер.
– Неважно.
Я снова поцеловал ее в губы, одну руку продолжая держать на упругой попке, а второй плавно поднимаясь по укрытому грубой тканью телу.
Когда моя ладонь под чуть хриплый стон девушки остановилась на небольшой, но крепкой груди, принимаясь ту сжимать и мять, я вдруг почувствовал, как мой… гм… «красный богатырь» стал напрягаться, натягивая штаны и упираясь сквозь все слои ткани в сидящую на мне девушку.
– Ох, Павел… – прошептала та, чуть отодвинувшись, после чего, поблескивая глазами, заерзала у меня на коленях, отчего в штанах стало еще тесней.
– Что? – хрипло спросил я, продолжая неистово лапать все ее такие приятные выпуклости.
– Я бы хотела, очень, но…
Я вновь приник к ее губам, целуя.
– Паша… – чуть отдышавшись, снова попыталась что-то сказать Ниике, но в этот момент я смог нащупать и сжать пальцами ее набухшие и затвердевшие соски. Вырвавшееся у нее следом какое-то даже рычание уже совсем не походило на членораздельную речь.
Извернувшись, она толкнула меня на кровать и, оседлав сверху, рванула в стороны края дублета под плащом. Слишком приметные нагрудник и алый кушак, я, несмотря на то, что без привычной брони чувствовал себя крайне неуютно, словно голый, решил не надевать, позволив себе из форменного облачения только сапоги да штаны с поддоспешником.
«Блин, – подумал неожиданно, лихорадочно задирая на девушке балахон и почти потеряв голову от захлестнувшего нас желания, – а ведь у меня сейчас будет секс!»
Очень своевременная мысль, ничего не скажешь, но в какой-то мере оправданная моим вынужденным воздержанием. Больше года, как-никак.
И тут меня вдруг тряхнуло током! Да так, что тело выгнуло дугой, волной электричества буквально раскинув руки по сторонам, разогнув и заставив дрожать каждый палец.
– Ой, прости! – прижала Ниике ладонь, по которой пробегали голубыми сполохами разряды, к губам. – Я нечаянно!
В нервных окончаниях еще чувствовалось неприятное жжение, когда я опал обратно и выдохнул, ощупывая вставшие дыбом волосы:
– Ух, взбодрило так взбодрило.
Кое-как оправившись от потрясения, попытался все же снова привлечь девушку к себе, но момент был упущен, и та, вдруг засмущавшись, соскочила с меня, оправляя балахон, и произнесла, покраснев:
– Паша, прости, но… я не такая. Меня по-другому воспитывали.
– До свадьбы ни-ни, – со вздохом кивнул я, вставая, – понимаю.
– Мне хочется. На самом деле хочется, – девушка вновь прижалась ко мне, заглядывая снизу вверх в глаза. – Но так неправильно.
– Понимаю, – снова сказал я, чувствуя, как возбуждение постепенно уходит.
Приобнял ее, замерев на какое-то время. Нужное время, за которое мой мозг смог наконец сбросить оковы сексуальной неудовлетворенности, отодвинув их на задний план, и я вспомнил, зачем все это делаю.
Словно бы невзначай спросил:
– Слушай, а что все-таки дядя твой тут забыл?
– Артефакты какие-то ищет, – вздохнув, ответила девушка. – Что-то из гномьего вроде. По крайней мере, я про адамантий слышала.
«Адамантий, – подумал я. – Прям как мое ведро».
И тут меня буквально пронзило догадкой. Я мгновенно вспомнил, что гномы секрет работы с этим металлом хранят пуще ока. А тут новодел, да еще и такой необычный.
«Значит, все-таки по мою душу, – понял я. – Ищут, гады. Как, однако, удачно вышло, что ведро в управлении, а то, чувствую, уже бы попытались меня прирезать и артефактом завладеть».
– Паш? – вопросительно подняла голову Ниике, чувствуя перемену в моем настроении.
– Все нормально, – постарался я ей улыбнуться, чтобы не выдать всю гамму чувств, что испытал за эти несколько секунд.
А затем время сорвалось с места и понеслось вскачь.
Дверь в комнату неожиданно выбило, и внутрь, распределяясь по помещению, ввалилась толпа городской стражи.
– Стоять! Не двигаться!..
Впрочем, слушать их я не стал. Прежде чем в голове успела сформироваться хоть какая-то мысль, я одним движением на голых рефлексах буквально выстрелил проклятием гниения нам с Ниике под ноги, прижимая ее к себе как можно крепче, и во вспухшем облаке мгновенно превратившихся в труху досок под нами мы провалились на второй этаж.
Рухнули на удачно попавшуюся кровать, разбрасывая в стороны вовсю использовавшую ту для плотских утех пару, и под женский визг, перемежающийся гневным мужским басом, мгновенно вскочили, чтобы, еще раз применив проклятье, провалиться уже в главный зал. Бегущего к нам со здоровенным тесаком хозяина постоялого двора воздушной волной снесла уже моя подруга, после чего мы, схватившись за руки, рванули к выходу, выскакивая на улицу и до икоты напугав отставшего от своих стражника, что решил в этот момент отлить прямо на стену заведения.
Новая волна воздуха подхватила уже нас и, беспорядочно вращая, понесла прочь по темной и пустынной в ночное время улице.
Остановились мы в какой-то подворотне, пронесясь практически через половину города, тяжело дышащие и красные от бега и бурлящего в крови адреналина.