Каспар закричал, когда узнал Йонатана Брука. И закричал еще громче, когда Инквизитор перевоплотился снова.
02:58 – сорок минут до страха
– Кто ты?
По надутым венам на шее Шадека Каспар догадался, что санитар кричал на него. Сам он чувствовал лишь странное давление в ушах и слышал постоянное гудение, с тех пор как пришел в себя. Его знобило, хотя он потел.
– Я не знаю.
Его язык напоминал чернослив, он с трудом им ворочал, но в данный момент это безусловно была наименьшая проблема.
«Что произошло? Где я?»
Каспар попытался поднять руки и ноги, но сумел сдвинуть их лишь на несколько миллиметров.
«Я связан».
Он подергал резинки, которыми был привязан к столу для вскрытия трупов. Тут же пульсирующая боль пронзила его левый локоть и через плечо отдалась в висок, Каспара затошнило. Боль стала невыносимой, когда он снова опустил голову и затылком ударился о металлический стол.
«О боже, Том прихватил из аптеки психотропный пистолет, выстрелил в меня и притащил в отделение патологии».
Каспар закрыл глаза, потому что галогенная лампа ослепляла его, и ему казалось, что его вот-вот стошнит. От страха. И из-за яда в его теле.
– Что ты со мной сделал? – Он сомневался, что его кряхтение вообще было слышно. К тому же гудение в ушах усилилось.
– Соберись, средство действует только десять минут. Они сейчас закончатся. Так что говори: кто ты? И что делаешь в этой клинике?
Потоком воздуха Каспару сдуло волосы со вспотевшего лба – это Шадек размахивал чем-то, как веером. Когда из папки выпал листок, Каспар догадался, что это медицинская карта. Его медицинская карта.
– Откуда она у меня? – спросил Том. – Она лежала в библиотеке. На столе. Твой друг Йонатан оставил ее там для нас.
– Он не мой друг, – сказал Каспар и задался вопросом, почему в руке у него торчит шприц. Одновременно осознал, что гудение доносится из соседней комнаты. Томограф. Программа виртопсии все еще работала! Огонь не повредил дорогое оборудование.
Шадек цинично рассмеялся:
– Боюсь, отрицать уже бессмысленно.
Каспар моргнул несколько раз, чтобы избавиться от тумана в глазах.
– Ну, теперь вспомнил?
Шадек ударил его по лбу темным от копоти конвертом и вытащил оттуда обугленный листок. В воздухе снова запахло жженой бумагой.
– Узнаешь этот почерк?
«Для Н. Х.», – прочитал Каспар и кивнул. Не потому, что узнал витиеватый почерк, а потому, что вспомнил первую букву своей фамилии, которая впервые пришла ему в голову несколько минут назад здесь, в отделении патологии: Хаберланд.
Это был один из кусочков пазла его прошлого, которые Расфельд и София хотели передавать ему постепенно и уж точно не при таких обстоятельствах, при каких это делал Том. Санитар перевернул конверт, и инициалы отправителя выглядели как обвинение: Й. Б.
Йонатан Брук.
Каспар не понимал, как это возможно, что письмо было повреждено сильнее, чем конверт.
– Я считаю, твой приятель очень старательно выбирал слова. По крайней мере, насколько можно разобрать. – Шадек театральным тоном стал зачитывать письмо, делая драматические паузы в тех местах, где огонь уничтожил абзацы и части предложений.
Дорогой коллега, …
…трагическое происшествие, в котором, по моим данным, нет вашей вины, так как…
В этом месте отсутствовал целый кусок текста.
…поэтому вы должны придерживаться плана, который мы обговорили. Вам лучше попасть в клинику Тойфельсберг еще до Рождества… и…
Шадек вложил листок обратно в медицинскую карту и папкой залепил Каспару оплеуху, от которой его голова мотнулась вправо.
– Дорогой коллега? Наш план? Что это означает, а? Что это делает в твоей медицинской карте?
– Я не знаю.
– Прекращай эту игру, Каспар, или Мистер Н. Х., или как я должен тебя называть?
Шадек снова ударил его. На этот раз острый край папки попал Каспару по лбу.
– Это факт: ты знаешь Инквизитора. Ты с ним уже встречался. И он отправил тебя сюда. Как своего коллегу.
– Нет.
– Ну хорошо… тогда по-другому…
Том со злостью пнул столик на колесиках, с которого на пол со звоном попадали инструменты. Он нагнулся и поднял пилу с крупными зубьями для распиливания костей.
– Тогда придется выбить из тебя правду по-другому.
03:01
Худшее во всей этой ситуации было то, что он не мог ничего возразить.
По крайней мере, в одном Шадек был абсолютно прав и только что представил ему первое неоспоримое доказательство: он знал Брука. Он был знаком с Инквизитором, как и со второй жертвой, учительницей его дочери. Катей Адези. Он знал, что уже видел обоих раньше. Тогда, в своей настоящей жизни, от которой у него остались лишь обрывочные воспоминания. Но если действительно существовал какой-то план, который собрал их всех в этой клинике в канун Рождества, то его придумал сумасшедший. Возможно, он сам.
«Что же я совершил?»
Каспар видел перед собой отдельные кусочки мозаики, по их формам и оттенкам предполагал, как они могли бы располагаться, но все равно не мог собрать полную картину.
«Как все это связано?»
Врачебная ошибка, авария, которая навсегда его изменила.
И почему Бахман нашел его без сознания в яме, – если он якобы собирался тайком проникнуть в клинику, – да еще и с собакой?
– Где остальные? – спросил он, чтобы выиграть немного времени.
Шадек стоял у него за головой, отчего Каспару было еще страшнее, потому что теперь он не видел, что, по всей видимости, помешавшийся санитар собирается с ним делать. Судя по пшиканью, тот обрабатывал пилу дезинфицирующим средством.
– О бабах не беспокойся, я запер их в библиотеке.
– А Бахман?
– Опять издеваешься? Это ты был с ним.
Голова Каспара дернулась назад, и он решил, что с него в любой момент снимут скальп, так сильно Шадек тянул его за волосы. Перевернутое, искаженное яростью лицо санитара парило над ним в нескольких сантиметрах. Из его рта тянулась нить слюны, грозя попасть Каспару прямо в глаз.
– Все, разогрев окончен. Сейчас начнется шоу.
Над лицом Каспара появилось блестящее полотно пилы. Он сглотнул и почувствовал, как его кадык болезненно уперся изнутри в гортань.
– Подожди, не надо. Пожалуйста… – взмолился Каспар. Он дергал руками и ногами, изгибался и кричал так громко, как только мог.
– Это ничего не даст, – сказала голова над его лицом. – Единственное, что тебя еще может спасти, – это правда.
– Но я ничего не знаю.
– Хочешь знать, почему я тебе не верю?
Каспар помотал головой и сглотнул желудочный сок, который поднялся по пищеводу.
– Потому что ты мне чертовски напоминаешь меня самого.
Шадек поднес ему к глазам ладонь со шрамами.
– Я ведь рассказывал о своем отце, – продолжил Том. – В тот вечер, когда моя мать недосолила картофельное пюре, ему пришла в голову веселая идея засунуть мои руки в вафельницу.
Рука Тома снова исчезла.
– Сломав моей матери челюсть, он ушел в пивнушку, а когда вернулся домой, мамы уже не было. Она уехала в больницу, но на этот раз взяла с собой моих брата и сестру. Я остался дома, чтобы окончательно разобраться с отцом. Но я его недооценил. Даже пьяный в стельку, он все равно был сильный, как бойцовская собака.
Шадек снова подошел к столу.
– Он хотел знать, где остальные его дети. Моя рука была зажата вафельницей, я кричал и умолял его перестать, я хотел высвободиться, но он лишь смеялся. Знаешь, чему я научился в тот день? – спросил Том угрожающе тихим голосом и сам же ответил: – Одной лишь силой ничего не добиться.
Он бросил пилу обратно на столик, и Каспар облегченно вздохнул.
– Боль была невыносимой, но я ее не выдал. Отец отпустил меня, лишь когда ему самому стало плохо от запаха горелой кожи. Он решил, что я и правда не знаю, тупой пьянчуга. Если бы он хоть раз в жизни заглянул в медицинский справочник, то мог бы гораздо проще добиться от меня правды.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Каспар, и чувство облегчения тут же сменилось неопределенным страхом.
Шадек снова засмеялся.
– Я тебе покажу. Ты ведь врач. Что говорит тебе название «тиопентал»?
– Барбитурат, – автоматически ответил Каспар. – Высокоэффективный, за считаные секунды вызывает потерю сознания. Используется в анестезии для наркоза короткого действия.
– Правильно, – подтвердил Шадек. – Доза побольше – и снотворное отправит тебя на тот свет. В небольших дозах препарат обладает противосудорожным действием, делает человека непринужденным и развязывает язык. Поэтому спецслужбы так любят использовать его во время допросов. Ну, что думаешь? Разве это не чудесно, что так хорошо снабжена аптека клиники?
Шадек указал на локтевой сгиб Каспара.
– Никаких резких движений. Иначе я вколю тебе тиопентал не в вену, а в глаз.
03:03
В мире современных мифов легенда о «сыворотке правды» занимает одно из первых мест в рейтинге неосведомленности. Большинство людей считают, что существует некая химическая субстанция, с помощью которой палач может сломить волю своей жертвы. Средство, которое, попав в кровеносную систему, разоблачает любую тайну, как бы хорошо ее ни скрывали.
Но реальность, в которой сейчас пребывал Каспар, выглядела иначе. Хуже. Безнадежнее.
Потому что наркотическое средство, которое ему только впрыснули, приподнимает лишь биохимический ковер, под которым прячут самые интимные тайны. Феномен, известный каждому анестезиологу. Оно превращает анестезиологов в исповедников, когда в последние секунды перед операцией пациенты невольно признаются им в своих самых больших грехах. Именно женщины часто рассказывают без прикрас о своих сексуальных предпочтениях. Тиопентал ослабляет контрольный центр головного мозга. Но он высвобождает лишь намеренно скрываемые мысли, а не те, которые оказались погребены под руинами души и находятся на подсознательном уровне.