«Брось меня, если я тебе нужен. Подними, если не нужен».
Он часто спрашивал себя, почему София вообще оставляла записки с загадками. Тем самым давая своим жертвам возможность спастись, какой не было у Мари. Сначала он думал, что это остатки ее человечности, позже – выражение иррациональной надежды, что и ее дочь смогут вывести из лабиринта мучений одним-единственным словом. Сегодня, спустя столько лет страданий, он понял. Загадки были важной частью наказания. Доказательством ее всемогущества. София толкнула его в ад и оставила ключ торчать снаружи, потому что ей было все равно, придет ли кто-нибудь, чтобы открыть темницу. Потому что она обладала властью и могла в любой момент запереть его снова.
«…подними…»
С той ночи он жил в иррациональном страхе, что София не появилась лишь потому, что спряталась в нем самом. Конечно, не физически, а в переносном смысле. Если она позаботилась о том, чтобы его смогли вывести из бодрствующей комы одним-единственным словом, почему она не могла сделать ему еще одно постгипнотическое внушение, о котором он и не догадывался? Все-таки он долго находился в ее власти, чтобы она успела собрать из его головы всю информацию, необходимую для написания истории болезни.
По этой причине он вздрагивал при каждом телефонном звонке, каждом незнакомом голосе и иностранном слове, которое произносил ведущий новостей. Потому что с тех пор, как спасся из чистилища своей души, он всегда ждал худшего. По этой же причине он организовал и сегодняшний эксперимент. Ему было необходимо знать, насколько она действительно сильна. Нашла ли она путь, как спустя столько лет после исчезновения закрепиться в психике человека.
Хаберланд сглотнул и, почувствовав першение в горле, забеспокоился, не начинается ли у него простуда. Его шрамы немного чесались – как обычно при приближении снега. Первыми давали о себе знать шрамы на груди, но и отмершая ткань вокруг запястий с годами становилась все больше метеозависимой. Неожиданно он почувствовал что-то влажное на правой руке и посмотрел вниз.
– А, это ты, – поприветствовал он виляющего хвостом пса, который во время его разговора с Бахманом убежал в лес. Но он никогда долго не отсутствовал. В последнее время пес все сильнее хромал на заднюю правую лапу, даже после коротких прогулок, а правый глаз видел все хуже. Давно прошли те времена, когда Тарзана приходилось сдерживать на поводке. – Сейчас нам обоим нужно быть осторожными, чтобы не споткнуться, а? Мы ведь еще хотим навестить сегодня Мари.
Он погладил постаревшего пса по голове и в последний раз обернулся. Вилла темным монолитом упиралась в серое зимнее небо. Нижние окна были забиты стальными пластинами, на других этажах последний маклер согласился просто задернуть старые гардины. Во всем доме не светилось ни одно окно. Лишь над входом болталась маленькая строительная лампа.
Хаберланд прищурился. На мгновение ему показалось, что он заметил движение за выцветшими гардинами. Там, наверху, на пятом этаже под самой крышей. Но было уже темно, а кроме того, ему пора бы знать, что здесь, на территории бывшей клиники, даже в самый ясный день было тяжело отличать реальность от иллюзии.
Наверное, ему просто показалось. Или это была крыса. А может, сквозняк, потому что где-то было разбито стекло. Хаберланд подтянул рукав и почесал запястье.
«Метеорологи правы. Скоро пойдет снег», – подумал он и повернулся к Тарзану, который выжидающе смотрел на него.
– Как думаешь? Может, в этом году будет белое Рождество?
Пытаясь схватить воздух, пес радостно щелкнул зубами, и Хаберланд последовал за ним. Слишком быстро. Он покачнулся и испуганно взмахнул левой рукой. Он едва не потерял равновесие, но затем устоял на ногах и пошел по следам, которые его сапоги оставили в замерзшей грязи по пути сюда. Осторожно, шаг за шагом, он спускался по подъездной дорожке. Прочь от старой виллы на горе Тойфельсберг, которая когда-то таила в себе источник его самых больших страхов, а сейчас, опустевшая и обескровленная, ждала наступления чуда. Что кто-то придет, сотрет с мебели пыль прошлого, разожжет в камине огонь и включит в каждом окне яркий свет, который будет оберегать от темных воспоминаний и загонит злых духов в подвал забвения.
И чтобы все опять стало так, как было раньше.
Дополнения, благодарность и извинения
Не знаю, как вы, но я отношусь к людям, которые всегда сначала читают слова благодарности, прежде чем приступить к первой главе. Это уже не раз испортило мне удовольствие от чтения, потому что многие авторы используют последние строчки своей книги, чтобы снабдить читателей полезными литературными советами, которые зачастую раскрывают ключевую тему, а тем самым и интригу романа.
Зачем я пишу это здесь? Затем, что и сам с удовольствием дал бы вам сейчас советы, как углубиться в медицинские темы, которые я затронул в этом психологическом триллере. Хотя многое из этого кажется невероятным, но большая часть действительно (снова) широко обсуждается.
Как доказать вам это, не раскрыв содержания романа? К счастью, есть научно-популярная книга с безобидным названием «Невидимые цепи», которая была написана доктором Хансом Ульрихом Грешом (психологом по образованию). Хотя в настоящий момент Каспар и не может этого вспомнить, но он почти дословно цитирует данное произведение.
При сдаче моего романа в печать «Невидимые цепи» были еще доступны для бесплатного скачивания в Интернете, за что я очень благодарен автору. (Пожалуйста, погуглите книгу после прочтения триллера.) Увлекательная монография «Нейропсихология», которую Каспар находит в библиотеке, тоже существует, ее авторы Брайан Колб и Иан К. Вишов. Все указанные источники верны.
А вот клиника Тойфельсберг, как и все остальное действие, – чистая выдумка. Но как в любой хорошей лжи, здесь тоже кроется частица правды. Потому что я позволил себе перенести существующую аналогичную частную клинику на реальную берлинскую гору Тойфельсберг, которую в порыве писательской мании величия сдвинул чуть глубже в район Груневальд. Однако история возникновения холма из обломков и мусора подлинная.
Кстати, песня, которая так нравится Каспару, называется Inbetween Days группы The Cure – наверняка вы ее и так сразу узнали. Если вы еще не разгадали последнюю загадку, вот вам маленькая подсказка: ответ спрятан в последующих словах благодарности. Верно, Герлинде?
Как всегда, сначала я хочу поблагодарить вас, потому что, если бы вы не читали моих книг, мне пришлось бы заниматься делами, которые доставляют мне намного меньше удовольствия, чем писательство, – например, работать. Также большое спасибо за ваши многочисленные советы, ремарки, рационализаторские предложения, за критику и одобрение и вообще за все, что пришло на мой электронный адрес fitzek@sebastianfitzek.de или появилось в гостевой книге на странице www. sebastianfitzek.de.
Иногда я чувствую себя как певец, который должен принести на выступление только микрофон, а остальная команда сделает за него всю тяжелую работу по подготовке сцены. Например:
Роман Хоке, единственный человек, которому можно постоянно говорить, что он лучший литературный агент в мире, не боясь вскружить ему голову.
Мануэла Рашке – без твоего менеджмента я бы давно уже пропал, опустился и, вероятно, загремел бы в тюрьму.
Герлинде – твои советы, как самого большого в мире фаната триллеров, были незаменимы и при написании этой книги. Спасибо, что ты остаешься якорем в бурлящем потоке нашей жизни.
Сабине и Клеменс Фитцек – теперь, когда вы познакомили меня с основами виртопсии, я могу блеснуть вашими медицинскими знаниями. А в качестве благодарности возложу на вас вину за все свои ошибки. По рукам?
Кристиан Мейер – круто, что все принимают тебя за моего телохранителя лишь потому, что ты так выглядишь. Я буду брать тебя на все литературные чтения и продолжать заваливать вопросами об огнестрельном оружии.
Сабрина Рабов – как говорят, работай с немногими, но это должны быть лучшие из лучших. Но не только поэтому я рад, что много лет назад наши пути пересеклись и ты с тех пор занимаешься моим пиаром.
Есть много людей, чьими умениями, знаниями и креативностью я восхищаюсь и которым безмерно благодарен за то, что они меня вдохновляют: Жолт Бач, Оливер Калькофе, Кристоф Менарди, Йохен Трус, Андреас Фрутигер, Арно Мюллер, Томас Кошвитц, Симон Йегер, Томас Цорбах, Йенс Десенс, Патрик Хоке, Петер Пранге и, конечно, мой отец Фраймут Фитцек!
Перейдем к людям, которых ни в коем случае нельзя забыть, потому что без них не было бы и автора:
Каролин Граэль – то, что делает твою скрупулезную и в то же время мягкую редактуру такой идеальной – это, помимо многих других вещей, твои детальные вопросы по манускрипту. Лишь благодаря тебе из собрания идей возникает интересная захватывающая книга.
Регина Вайсброд – невероятно. Теперь я знаю, почему столько авторов мечтает работать с тобой. Если ты не возьмешься за редактуру следующей книги, к сожалению, мне придется тебя убить. (Это не шутка, я возьму твое имя для трупа!)
Доктор Андреа Мюллер – вы открыли меня и сделали автором. К счастью, мы еще успели поработать над манускриптом, прежде чем из-за вашего успеха вас бесстыдно перекупили конкуренты.
Беате Кукертц и доктор Ханс-Петер Юбльайс – я благодарен вам за то, что и в последующие годы вы будете давать мне то, о чем другие могут только мечтать: деньги. Нет, конечно, я имею в виду пристанище в вашем чудесном издательстве Droemer Knaur.
Клаус Клюге – ты не боишься пробовать новые и сумасшедшие маркетинговые идеи и получаешь похвалу и признание не только от коллег по цеху, но и от меня. Правда, от моего влажного рукопожатия тебе мало толку.
Сибилла Дитцель – я благодарю вас за креативную работу по оформлению издания и, тем самым, преображение моих идей в буквальном смысле.
И, как обычно, в конце я выражаю признательность самым важным людям: тем, кто работает в производстве и продажах, в книжных магазинах и библиотеках и вообще всем, благодаря кому вы держите эту книгу в руках.