А между тем у банкомата собираются люди. Четвертого по счету юношу, который подходит к банкомату и одновременно говорит в телефон: «Я быстро денег закину на карту и приеду!» – очередь встречает глумливым смехом… Ура, PIN найден! Правда, банкомат за это время успел выплюнуть карту, и всё начинается сначала. Выберите язык, введите PIN. Женщина, чувствуя спинным мозгом добрые, сострадательные взгляды, прикрывает кнопки рукой. Перед вводом последней цифры резко поворачивается. Но с поличным никто не пойман. Все старательно отводят глаза, дабы не спугнуть.
Однако подлый агрегат продолжает политику Сфинкса. Теперь он, падла, мучает женщину вопросами, чего ей, собственно, надо. Снять? Положить? Узнать остаток? Сделать перевод? Поменять PIN? Очарованная такими перспективами и таким изобилием предложений, тётка зависает. Забыла, зачем пришла… Может, перевести куда-нибудь что-нибудь? Или снять? Но в любом случае прежде всего надо узнать остаток! Конечно, надо узнать остаток, напечатав его на чеке! В очереди раздается интеллигентное «Я его всё!» – и джентльмен в «Адидасе» и туфлях нас покидает. Внимательно изучив чек, женщина возвращается в меню.
Снять. Все-таки снять! И снова проклятый выбор. Какую сумму хочет уважаемая клиентка? А клиентка уже дымится. Она хочет 10 000. Аппарат снова просит подождать. Потом извиняется: мол, не вариант. Женщина пробует 7000. Такая же беда… 5000… Сзади опять раздается «Я его всё…» – печальное и отчаянное. Это вернулся мужчина в «Адидасе». На тысяче рублей банкомат смилостивился и заурчал. В очереди на тот момент уже шла своя интересная жизнь: успели познакомиться парень с девушкой, я прошел до конца «Энгри Бёрдз», мальчик трех лет описался.
«Финал близок», – подумали все. Недооценили мы её. Так сказать, гордыня наша была наказана. На карте у тетеньки были деньги. Просто стояло ограничение на снятие. А ей надо было пять тысяч рублей… Малыш в очереди успел обкакаться, парень с девушкой поругаться, я – посадить аккумулятор.
Смеркалось. Она наконец сняла всё и нажала «Завершить операцию». Банкомат, тоже уставший, радостно выплюнул карту и пятый чек. Раздались аплодисменты. Это уснувшие люди в очереди хлопали себя по щекам, чтобы взбодриться.
Если вы думаете, что на этом всё, вы никогда не стояли в очереди к банкомату. Потому что тётка снова засунула карту в банкомат. Нельзя им доверять. Вдруг чего сперли? Надо узнать остаток. На ещё одном чеке.
И давайте признаемся честно. Хоть раз в жизни. Каждый из нас. Был такой тёткой.
Однажды
Однажды я разрушил мозг гаишнику. А дело было так. Я только-только влился в стройные ряды автолюбителей. И вот еду я по улице Ленина к площади имени легендарного и славного чекиста Штыба. Время позднее (во Владике «поздно» – это уже в 9 вечера), машин нет. Один я практически еду. И препираюсь по телефону с супругой. Не то что ругаюсь. Так… Доказываю сам себе «ху из зе мастер оф зэ хаус». Ну, и в пылу страсти проезжаю на красный возле серого дома правительства.
А надо заметить, что иногда у ГИБДД проходят рейды. Рейд – это когда инспекторов много собирается и они коллективно начинают наводить порядок. Польза от такого стояния толпой очевидна. Сотрудников много, друг с другом знакомы плохо, и вариант, что кто-то из коллег стуканет, если что, велик. Посему служба несется бдительно и согласно наставлению. Ну и, конечно, когда толпой – не страшно. И вот стоят они, родимые, по обе стороны от дороги и всех нарушителей ловят. А машин мало. Но рейд – дело такое. Сказала Родина ТУТ стоять – и стоят. А им скучно, потому как применить навыки по пресечению не на ком!
И тут я – весь такой на нервах, с телефоном, непристегнутый и на красный. Инспектор, задрав голову и поблагодарив Главного Гаишного Бога, метнулся мне наперерез. Он свистел и махал, махал и свистел. Остановился я. Окошко открыл. Инспектор подбежал и, выплюнув свисток, невнятно представился:
– Инспектр ГИБДД Д…ж…б…ев!
– Здравствуйте, инспектор.
– Вы по телефону говорили! И не пристегнуты! И на красный проехали!
– На красный тоже проехал? Блин. Неприятно.
– И чё будем делать?
Столько участия и заботы бывает в глазах у мамы, когда она смотрит на то, как вы занозили руку. Такими глазами смотрят на брошенных котят чувственные девушки. Инспектор смотрел на меня нежно и томно.
– В каком смысле «чё делать», инспектор?
Инспектор аккуратно сглотнул.
– Три серьезных правонарушения Вы допустили! Телефон – это у нас штраф триста рублей, ремень – пятьсот и красный свет – семьсот!
– Ужас какой! Ну что ж делать?! Нарушил. Виноват.
Инспектор с неразборчивой фамилией быстро стрельнул глазами по сторонам. В воздухе вечернего Владикавказа повеяло провокацией.
– В смысле?
Как я понял «в смысле» – это такое слово-код. Оно позволяет получить необходимый передых и собраться с мыслями в нестандартной ситуации. Ну и зацепиться за реальность.
– В прямом смысле, инспектор. Виноват. Готов понести суровое, но справедливое наказание.
– Я, в смысле, щас протокол составлю!!!
– Три.
– Кого?
– Инспектор, «три» в данном случае не глагол, а числительное. Вам надо составить три протокола.
Инспектор уже не отрывал от меня хищного взгляда. В глазах картинками братьев Люмьер мелькали растерянность, злоба и жалость к сумасшедшему водителю.
– Ты пил? – Он добавил интима, перейдя на «ты».
Был маленький шанс, что я не совсем больной. Я огорчил его.
– Нет. Дыхнуть?
Видимо забоявшись, что безумие может передаться и ему, инспектор замахал руками, как подстреленная синяя чайка:
– Не-не! Я верю! – но на всякий случай отступил на шаг. – Так я пишу?
– Ну если хотите – пишите.
– Светофор – семьсот, ремень – пятьсот, телефон – триста! Это вместе… Тысяча пятьсот рублей!
Сумма поразила инспектора. И он шепотом повторил:
– Тыща пятьсот рублей!
– Ну да.
– Подожди! Светофор – семьсот! Телефон – пятьсот! Ремень – триста! Это же всё вместе полторы тысячи?!
– Наоборот. Ремень – пятьсот, а телефон – триста.
– А светофор?!
– Семьсот.
– Но вместе же тысяча пятьсот?!
– Инспектор, вы все правильно считаете.
Он смотрел сквозь меня и шевелил губами. Цифры складывались в какую-то монстрообразную сумму:
– Постой-ка! Пятьсот ремень, триста телефон, семьсот светофор!
– Да! Все вместе – тысяча пятьсот рублей. Инспектор, давайте уже что-нибудь делать начнем! Я домой хочу.
– Торопишься? – у инспектора появилась надежда.
– Да нет…
– Ну, тогда пошли в патрульную машину!
В бело-синем «пепелаце» пахло инспектором и «Дошираком». Оказавшись в знакомой обстановке, гаишник чуть-чуть оправился. Устроив на коленях планшетку с протоколами, он снова ринулся в бой!
– Так я пишу? И за светофор, и за телефон, и за ремень?
– Ага.
Он снова начал считать. Он тасовал эти магические числа – «300, 500, 700», и все равно получалось «1500 рублей». Наконец он не выдержал:
– Может, на месте оплатишь? Половину!
Мне прям захотелось его обрадовать! Но я патологически жаден до заработанных денег. Тем более, что после похода в супермаркет в кармане сиротливо лежали сто двадцать восемь рублей.
– Не-е… Давайте как договорились! У меня все равно всего сто двадцать восемь рублей. Это ж мало?
– Сто двадцать восемь? Не-е-е… там триста за телефон, пятьсот за ремень и семьсот светофор. Это тысяча пятьсот. Пополам – семьсот пятьдесят.
Он вздохнул и начал писать, тихо повторяя мантру:
– Ну, как так? Триста – телефон, семьсот – светофор, пятьсот – ремень. Как так? Все вместе же тысяча пятьсот? Да, правильно… А пополам – семьсот пятьдесят. Ну хорошо, семьсот… но сто двадцать восемь… Ну, как так?
Он бурчал и вздыхал, иногда с тоской глядел на пролетающие мимо нас машины, в которых сидели нормальные, непристегнутые и говорящие по телефону водители. Потом он смотрел на меня – черствого и жестокого, опять выдыхал:
– Полторы тысячи же? Правильно? Как так? – и возвращался к протоколу.
В патрульную шестерку вдруг ворвался свежий воздух и усатое лицо с капитанскими звездочками.
– Э! У вас все в порядке? Вы сначала там двадцать минут разговаривали, теперь в машине полчаса сидите. Что случилось?
Мы вылезли из машины. Остальные гаишники смотрели на моего инспектора с завистью. Капитан продолжал ждать ответов:
– Ну?
– Товарищ капитан, вот он на красный проехал…
– Та-а-ак! – произнес капитан.
– Потом по телефону говорил!
– Та-а-ак! – капитан посмотрел на меня уважительно.
– И непристегнутый!!!
С козырей зашел, гад. Капитан уже не скрывал восторга от меня:
– Серьезно?!
Я покивал. Скорбно.
– Ну и? – брызгал азартом капитан, стуча копытами, как маленький трудолюбивый пони.
– Светофор – семьсот. Так?
– Так!
– Телефон – триста. Так?
– Так!
– Ремень – пятьсот. Все вместе – тысяча пятьсот?
– Да. Тысяча пятьсот. И что?
– А у него сто двадцать рублей!
Это наглое передергивание возмутило меня!
– Сто двадцать ВОСЕМЬ!
Капитан внимательно посмотрел на меня. Для порядку поинтересовался:
– Бухал?
– Нет. Я вообще не пью.
Видимо, это как-то успокоило капитана. Он вернулся к подчиненному:
– Понятно. Ты всё это время что делал?
– Ну как так, тысяча пятьсот рублей, а он говорит «протокол пиши»!
– Ну и писал бы!
– КАК?!? Светофор – семьсот…
Капитан прервал его взмахом жезла. И снова поинтересовался у меня:
– Ты себя нормально чувствуешь?
– Да. Просто был хреновый день, а вы стали хреновым финалом хренового дня.
– С кем по телефону говорил?
– С женой.
Капитан вздохнул.
– Где твои сто двадцать рублей?
Я достал из кармана стольник и двадцать восемь рублей железом. Капитан повернулся к инспектору и веско произнес:
– Отдай ему права, возьми у него сто рублей, пожелай «Счастливого пути!» – и марш работать!