На осетинских похоронах главный кто после покойника? Правильно! Соседи! Они на себя берут заботу по «жертвенным бычкам-котлам-палаткам-пирогам-автобусам».
Организованностью и дисциплиной осетинские похороны легко уложат на лопатки немецкий завод «БМВ» и японскую якудзу. Это правильно. Близким родственникам сильно не до того. А соседям до того. Мало того, что реально помогают, еще и драйв, плюс на работу можно не идти. Да-да, не смейся, мой иногородний читатель! Ситуация, когда ты заглянешь в какое-нибудь учреждение и не обнаружишь там никого, совершенно стандартна во Владике.
«А где все?»
«На похоронáх! У Мадины, из бухгалтерии, у свекра старшая сестра умерла! В селении Хаталдон. Завтра приходите».
Итак, у дедушки все по расписанию: бычка смолят и варят, пироги носят, ситро остужают, араку греют! Молодежь, аки скауты, ловко собирает палатку. Палатка – это такой шатер на каркасе. Это я для иногородних поясняю. Внутри лавки и столы. Все присутствующие должны помянуть усопшего. Не сидеть же на улице? Раньше это логично, конечно, было – народ приезжал на похороны издалека и покормить надо было. Сейчас не столь актуально, но против обряда не попрешь!
Короче, настырным локомотивом похороны движутся к развязке. Уже по двору ходит человек, который уверен, что все делается не так. В каждом дворе такой активист есть. «Плов посолили? Не надо было! Мясо надо по часовой стрелке мешать! Бумагу на столе скотчем нельзя крепить, нужно кнопками! Зачем четыре табуретки под гроб, трех за глаза хватит!» Его все беззлобно гонят, а он не обижается.
Важное место на похоронах занимает «Человек с Чемоданчиком и Тетрадкой»! В чемоданчик складывают деньги, а в тетрадку записывают, кто сколько сдал. У нас так принято – всем миром поддержать семью усопшего. Тетрадка эта – важнейший документ! По ней можно судить о статусе ушедшего, уровне коммуникабельности при жизни и о положении в обществе его семьи.
Вопрос «По сколько записываем?» – краеугольный. Ведь когда к тебе придут, будь уверен – тетрадку проштудируют. Ну, чтоб симметрично ответить. Короче, тетрадка с мероприятия – важнейший инструмент по регулированию круговорота ритуального бабла в Осетии!
Выбрать «писателя» – архисложно. На одних похоронах посадили на тетрадку парня-терапевта… Вся похоронная бухгалтерия насмарку! Потому как, что написано – «Абаев – 500» или «Арбидол – 500» – понять нереально было!
А считать человек должен резко, как Перельман на калькуляторе.
И вот на похоронах бодрого дедушки, с которого я начал, уже все собираются. Красиво одетые, конечно, и радостные, что повидают знакомых. Обсуждаются все геополитические темы и рассказываются свежие анекдоты. Осетины очень жизнерадостный народ!
На тех похоронах «записывальщиком» назначили одного моего товарища. А он толковый. Сразу начал думать, как бы процесс модернизировать. Подошел к старшим, показал ноутбук и спросил:
– А можно я сюда буду записывать? Просто я печатаю быстрее, чем пишу.
Старики посмотрели на ноут восхищенно, а на товарища подозрительно. После непродолжительных консультаций разрешили, напомнив об ответственности.
И парняга тут же замастырил в Excele табличку, обозвал ее «Похороны_март_2015_v.01» и сел за стол. Какое Сколково! Вот она – модернизация на марше!
И понеслось. Народ сначала велся. А потом втянулся и некоторые даже по два раза подходили. А скорость-то возросла! И нету раздражающих очередей. А хитрый Excel, он же сразу по первым буквам фамилию стал подсказывать. И сразу сумму общую подбивает. Парню иногда просто приходилось поднимать руку и кричать: «Свободная касса!»
Короче, дедушку еще в катафалк не занесли, а мой товарищ уже табличку на флешку скинул, домой метнулся, все аккуратно распечатал и сдал под расписку.
А потом, когда деда поминали, отметили и «записывальщика». Старший сообщил, что еще никогда таких красивых и точных похоронных списков не видывал! Хорошо говорил. Долго. По всему выходило – дедушке, если бы мог, стоило бы скончаться повторно ради такой кибернетики!
Это только начало. Скоро можно будет платить картами или через терминалы. Технологии побеждают традиции. О похоронах оповещают по «вотсапу». Я сам видел одну группу в «вотсапе» большой фамилии. И однажды один из них умер и об этом написали в этой группе. И все начали ставить грустные смайлики. Кто-то прислал голосовым сообщением плач. А на следующий день после похорон там появилась надпись: «Жорик покинул группу»…
Сова
Тесть мой, славный Маирбек Маилютович, мудрый мужчина. Однажды все его многочисленные внуки смотрели с ним вместе мультик. «Барбоскины». Они смотрели. А Маирбек Маилютович, сидя в кресле, наслаждался пивом в окружении влюбленных в него детей. И казалось, совершенно не следит за анимационным сюжетом.
И вдруг он задает вопрос:
– Это кто?
Дети наперебой начинают рассказывать, что это семья собак Барбоскиных, это мама, это папа, это их пятеро детей…
Дед внимательно слушал, периодически сверялся с экраном и наконец скептически заметил:
– Семья собак… Почему у них все дети разных пород?
Вот так проницателен Маирбек Маилютович. Поэтому степень доверия к его опыту безгранична. К доверию подмешивается, конечно, и инстинкт самосохранения, но доверие – это главное.
Однажды собрались мы на море. С ранним вылетом из аэропорта «Минеральные Воды». Заботливый Маирбек Маилютович, естественно, вызвался нас домчать. Выезд был назначен на шесть утра.
Вечером, перед отъездом, когда я возвращался домой, случилось неприятное. Из тьмы, наперерез машине, вылетело нечто темное и загадочное. Оно было похоже на черный пакет и дементора одновременно. Однако не последовало ни удара, ни крика. Вообще ничего. «Значит, все-таки пакет», – решил я. Но уже во дворе на всякий случай осмотрел машину. И что я вижу при свете фонарика? Вся морда забрызгана веществом красного цвета, перья и пух облепили капот, а из решетки радиатора торчит хвост. Очевидно – пернатого. Ну, естественно, я за хвост потянул.
Птицу расколбасило об меня знатно. С трудом угадывалась порода. Сова. Некрупная, но мертвая. Я сначала погоревал. Жалко же. А потом подумал: а может, это Знак? Ну, типа не стоит завтра никуда лететь. Да-да. Иногда я становлюсь суеверным.
Короче, всю ночь я переживал. Пока не решил: «Спрошу-ка я у Маирбека Маилютовича! Он ведь всю жизнь за рулем и наверняка знает, к чему это – угандошить сову перед дальней дорогой!»
Утром прибыл тесть. Я ему говорю:
– Там это… Вчера… Я еду… А она, короче, как прыгнет!
Маирбек Маилютович смотрел на меня ласково, как на душевно нездорового. Я решился:
– Маир! Я вчера вечером птицу сбил!
– Курицу?
– Нет. Сову…
– Как сбил? Она дорогу переходила?
– Не… Перелетала…
– Ого… Сова… Это нехорошо… – Маирбек Маилютович сильно помрачнел. А я прям похолодел. – Сова – это очень нехорошо… А где она?
– Там. Возле машины.
– Пошли.
Пока мы шли, я мысленно сдавал билеты и объяснял детям, почему моря не будет: «Ваш дедушка рассказал мне страшную шоферскую примету! Если в ночь перед дорогой ты сбиваешь сову, то дорога будет несчастливой…»
Склонившись над тушкой несчастной птицы, тесть мой, проницательный Маирбек Маилютович, недолго ее рассматривал, потом выпрямился и весело сказал:
– Какая же это сова? Это ж совенок.
– А-а-а-а… В смысле если совенок, то можно ехать?
– Куда?
– В Турцию.
Майрбек Маилютович снова посмотрел на мертвое пернатое и потом на меня. Очевидно, его снова одолевали сомнения, не погорячился ли он, благословляя брак со своей дочерью много лет назад.
– А почему нельзя в Турцию из-за совы ехать?
– Ну, мало ли… Может, у вас, шоферов, есть примета…
– Да какая примета? Я таких штуки по три за рейс ночью сбиваю. Они, дурные, на свет вылетают.
– Блин… А ты зачем такой мрачный стал, когда я тебе сказал, что сову сбил?
– За машину переживал, вообще-то. Твою. Давай чемоданы тащи.
Кстати, та поездка была очень даже удачной.
Пятница, 13
Однажды тесть мой, великолепный Маирбек Маилютович, сделал аварию. Об этом поступил звонок в пятницу вечером, когда я предвкушал вкусный ужин после трудового дня с последующим засыпанием.
И хотя сразу было сказано, что никто не пострадал, – приятного мало. Ибо, не пострадав в ДТП, можно сильно испортить здоровье после него. Владикавказская специфика. Посему – резво собрался и помчался.
По дороге отзвонился Марату Александровичу. Марат Александрович тоже находился за столом и пребывал в разнеженно-добром состоянии. Однако, не дослушав меня до конца, потребовал принять его на борт! И поехали мы.
Пятница, 13-е, оправдывала плохую репутацию. Под сильнейшим ливнем стояла группа мужчин. Рядом 99-я и тестева «Газель».
99-я выглядела «не айс». Прямо скажем – плохо выглядела! Но все живы и почти здоровы.
Марат Александрович, натягивая капюшон, сообщил, что куртка на нем совершенно непромокаема, и свысока поглядел на мою толстовку, прикрытую жилеткой.
Остальные участники действа на воду внимание уже не обращали. Чуваки из 99-й громко и жалостливо признавали свою вину и преданно благодарили тестя за то, что он в последний момент успел вывернуть руль и не приехал к ним в водительскую дверь, а «атаковал» крыло. Маирбек Маилютович по телефону периодически отменял назначенные на завтра доставки грузов и давал ценные указания, к кому обратиться вместо него. Потом он взглядом натыкался на раскореженную «морду» верной «Газели» и тихо материл придурков, которые вылетают на перекресток на красный. Они и не спорили.
В принципе все ясно, надо звонить страховщикам и гаишникам. Погода, между тем, уже сильно навевала воспоминания о библейских сюжетах. Правда, в белый покореженный «ковчег» мы бы все не влезли. А, следуя тем же сюжетам, «тварей с парами и без» прибывало! Подходили какие-то люди, внимательно рассматривали автомашины, спрашивали «Кто виноват?» и «Никто не пострадал?» и разочарованно уезжали-уходили.