– Тебе пора. Ждут рядом с тайником. Заодно и его покажешь.
– А как вы узнали? – Вахид сделал лицо удивленным.
– Гонец приходил.
Джин посмотрел на Шамиля. Лицо товарища было растерянным. Такого расстояния, да еще в гору, он преодолеть не сможет. Рухнули последние надежды. В одиночку Вахиду снова ничего не удастся сделать без риска, а как раз этого сейчас нужно избегать. Слишком тонкая и хрупкая пока связь с бандитами Хаяри, чтобы ставить ее на кон.
– Поторопись! – Шевади неожиданно нахмурился. – Люди не должны долго маячить на том месте.
Направляясь на встречу, Вахид не мог понять, почему работу станций боевиков не могут запеленговать. Ведь, по свидетельству Шамиля, старик уже несколько раз выходил на связь с Хаяри, называя, правда, его другим именем, но это не меняет дела.
До места встречи Вахид добрался меньше чем за полчаса. Было жарко. Над цветами гудели пчелы, порхали бабочки, пели птицы. Уже знакомая «Нива» стояла на заросшей травой дороге. Свесив с водительского кресла в открытые двери ноги, обутые в кроссовки, сидел худощавый, наголо обритый боевик. Сбоку у машины переговаривались еще двое. Одного Вахид сразу узнал, он приезжал с арабом. Видимо, в этот раз его отправили, чтобы он опознал Джабраилова.
– Вахид? – то ли спросил, то ли окликнул он и позвал лысого.
Взяв лежащий на сиденье рядом сверток, тот выбрался из машины и направился навстречу. От досады Джин скрипнул зубами. У него была надежда, что в этот раз место для разговора будет поблизости от «Нивы». Он спрятал заранее активированный маяк в рукаве куртки, надеясь подбросить его в пластиковый карман открытых дверей или под сиденье.
Но бандиты словно чувствовали это и не подпускали его к машине. Конечно, это было случайностью. Будь у них хоть малейшее подозрение, его бы давно разорвали на мелкие кусочки. Просто, как обычно говорил Дрон, работает закон всех законов – подлости или бутерброда.
Между тем лысый подошел вплотную. Он был младше Джина, и поэтому тот не торопился первым подавать ему руки, а тем более обниматься.
Лысый сразу перешел к делу. Размотав сверток, в котором оказался пенал от вышибного заряда РПГ, он ловко открыл его. Там внутри был вставлен кусок поролона. Отогнув осторожно уголок, лысый поднес его к глазам Вахида:
– Если эта штука разобьется, ты не жилец.
Вахид увидел обыкновенную ампулу с желтоватым порошком внутри.
– Я тебя понял, – он кивнул, стараясь выглядеть взволнованным.
– Необязательно использовать для этого шахидку, – продолжал парень. – С тобой уезжает племянница Шевади, поэтому Хаяри хотел бы видеть ее живой. Пусть она исполняет роль жены. Тебе сделают документы. Так вы будете меньше вызывать подозрений. А для того, чтобы подорвать эту штуку, – он снова собрал пенал и, всучив его Вахиду, уже из кармана куртки вынул небольшой сверток. – Здесь обыкновенное взрывное устройство, работающее от сотового телефона. Номер и инструкция там есть. Установишь в зале ожидания Ярославского вокзала под скамейкой. Понял? Тебе расскажут как.
Вместо ответа Вахид взял из его рук сверток.
– Кроме того, что я тебе здесь сказал, с самого Грозного ты будешь на связи с нашими людьми. Через них тебе передадут деньги и новые приказы. Адреса, где остановишься в Москве, тоже узнаешь у них.
Вместе с небольшой адской машинкой и ампулой боевик передал Вахиду трубку сотового телефона, который должен был постоянно находиться с ним.
– Не вздумай по нему произносить фразы типа: «теракт», «взрыв», «тротил» и так далее. Все слова, относящиеся к войне, сразу включают систему, которая начнет записывать разговор и определит место, откуда идет звонок.
Антон вошел в кубрик, где с утра находилась группа. Разведчики занимались кто чем. Одни смотрели небольшой телевизор, другие читали, третьи о чем-то негромко переговаривались. За столом, установленным по центру, Дрон с Мишенью играли в нарды. Сидевший с торца Волков, наблюдая за игрой, хлебал из большой железной кружки чай.
Все это напоминало ему кадры из программы «Служу Советскому Союзу», запомнившиеся в далеком детстве: летчики-истребители на боевом дежурстве ждут команды «тревога». Общим здесь было напряжение и ожидание. Каждый человек – сжатая пружина. Все вместе – механизм, обладающий огромной потенциальной энергией. Только времена теперь не те и условия разные. Нет на стенах плакатов с членами Политбюро и другими пропагандистскими штучками. Лица офицеров отличаются. Что бы там ни говорили, но те, которые тогда позировали перед камерами, казались какими-то ненастоящими. Полностью отсутствует элементарный комфорт. Спальня, столовая и комната досуга в одном месте. Тут же раздевалка. Тогда ждали войны с НАТО, теперь не можем разобраться в собственной стране.
Антон наблюдал за возней офицеров, изредка бросающих в его сторону настороженные взгляды, а сам рассуждал над вопросом, который только что задал ему Вахид. Поставив в известность, что очередная попытка установить на машину маяк не увенчалась успехом, он с горечью сообщил, что боевики спокойно используют радиосвязь. С другой стороны, батальон радиоэлектронной борьбы и средства радиоразведки пятого управления сканировали эфир. Авиация и все мобильные группы армейцев, находящиеся в окрестностях Джугурты, были дополнительно ориентированы на «Ниву», описанную Вахидом.
Но автомобиль, на котором, по словам Джина, боевики уже во второй раз появлялись вблизи села, больше нигде не всплывал, а радиоперехват по-прежнему молчал.
В дверь постучали. Антон поднялся и вышел в коридор. Мокрый от пота солдат-контрактник узла связи комендатуры протянул журнал телефонограмм.
– Вам. Только что получили.
Антон пробежал глазами по написанному корявым, но разборчивым почерком тексту. Сообщение передано по телефону засекреченной аппаратуры связи, и дежурному радиотелефонисту пришлось записывать его с голоса. Послание было от заместителя начальника разведки группировки. После шапки, в которой указывался позывной адресата и корреспондента, следовал текст:
«По состоянию обстановки на 12.00 сегодня силами и средствами, задействованными для работы по плану "Наставник", в межгарнизонной сети не была зафиксирована работа "чужих" радиостанций».
Антон сокрушенно вздохнул и протянул тетрадь обратно:
– Спасибо.
– Распишитесь, что доведено, – напомнил связист, протягивая ручку.
Антон поставил в соответствующей графе росчерк, и неожиданно его словно ударило током:
«Он сообщает, что там не работают чужие!» – мысли лихорадочно завертелись вокруг этого определения.
– Дрон! – позвал он в приоткрытую дверь. – На выезд!
Спустя полчаса Филиппов поднялся по откинутой железной лестнице в тесный жилой отсек командно-штабной машины, напоминающий уменьшенное в размерах купе железнодорожного вагона. От работающих за перегородкой приборов здесь было жарко. Там что-то пищало, шумело, изредка из динамиков прорывались неразборчивые фразы. Пахло разогретой пластмассой. Воздух был наэлектризован до такой степени, что казался кислым на вкус.
За небольшим откидным столиком сидел худощавый, с болезненного цвета лицом, майор Тимченко. Представитель пятого управления ГРУ курировал радиоразведку федералов. Срок полугодовой командировки в Чечне у него подходил к концу, и он начал позволять себе маленькие вольности. Вот и сейчас, зная, что с Филипповым может приехать и Родимов, который хоть и не является для него прямым начальником, но вполне способен устроить разгон, Тимченко не удосужился надеть китель и был в одной защитного цвета майке.
– Когда на ваши сараи начнут кондиционеры ставить? – вздохнул Антон, опускаясь в небольшое крутящееся кресло с вылезшим на углах поролоном.
– Когда у депутатов так же рабочие места оборудуют, – грустно пошутил Тимченко и развернул к нему лист с компьютерной распечаткой: – Вот, полюбуйся. Под позывным «Вулкан» работает бронегруппа. Она через этот район прошла в шесть пятнадцать. Дальше блокпост МВД. Это «Миражи»… Что еще, ах да, – он ткнул пальцем в строчку, расположенную посередине текста: – Это взвод кадыровцев. Они там уже неделю копошатся.
– На русском говорят?
– Да, – подтвердил Тимченко. – Существует такая договоренность, чтобы нам лишний раз голову не морочить.
– Но ведь не может быть такого, что у бандитов появились станции, которые вы не можете слушать?
– Не может, – подтвердил Тимченко, подняв на него задумчивый взгляд. – Хотя у них зачастую средства получше наших. Вот проблемы с кодированной речью – это да. Но записать-то мы ее по-любому запишем и рабочую частоту вскроем.
– Слушай, – неожиданно Антон оживился. – Дай мне прослушать кадыровцев.
– Пожалуйста. – Майор стукнул костяшкой пальца в перегородку, и в небольшом окошке появилось мокрое от пота лицо связиста.
– Закинь сюда головные телефоны и поставь запись ментов.
Спустя несколько минут Антон слушал запись разговора сотрудников полка милиции особого назначения имени Кадырова.
– «Терек», это «Нигмат», направляюсь к объекту.
– Я «Терек», будьте осторожны, – прошипел далекий голос на ломаном русском. – Там нет федералов.
– Знаю…
Ничего необычного. По крайней мере, в содержании разговора. Не заглядывая в пластиковую папочку, услужливо выложенную Тимченко в качестве подсказки, где были перечислены позывные должностных лиц, Антон знал, что «Терек» – это командир роты Шимаев. С высоким угрюмым чеченцем, воюющим на стороне федералов с середины девяностых, он был хорошо знаком. «Нигмат» – его командир взвода. Невысокий, с кривыми ногами чеченец по имени Садулло, также был известен Антону и его подчиненным. Только голоса Антону не понравились. Несмотря на сильное искажение, он все-таки заподозрил неладное.
Восстановил в памяти по докладам Вахида хронологию дня, получалось, что данный разговор состоялся за несколько минут до его встречи с бандитами у тайника.
– А более ранние записи?
– Да болтали они, – подтвердил маячивший в окошке контрактник и пощелкал какими-то тумблерами, – вот за четырнадцатое число. Десять утра…