До темноты остался час, но Усам так и не встретил Михаила Росса. Точнее, тот никак себя не проявил. Множество отличных снайперских позиций пусты, а ведь на каждую было потрачено время. Росс, он что, испугался и решил уйти? Нет, не может быть. Усам не хочет в это верить. Но получается, что это так. Первая атака была отвлекающей. Русский показал, что без боя не сдастся. Затем должна была быть вторая атака. Росс не стал драться. Он побежал. Нужно догнать!
Выстрел и бойцу нечем стало думать. Снайпер положил пулю прямо в левый глаз. Усам шарахнулся в сторону, как и остальные его бойцы, но, оказалось, спрятаться негде. Хуже того — снайперу негде спрятаться. Михаил, ублюдок, где он? Почему Усам, всегда считавший себя лучшим из лучших, ничего не увидел. Невозможно так замаскироваться на голых скалах.
Ещё выстрел и ещё потеря. Боец, замешкавшийся и не упавший вместе с остальными, рухнул на спину и схватился за пробитое горло. Усам успел увидеть стрелка — чистое везение или какая-то хитрость? Стрелок, совсем не беспокоясь о маскировке, стоит в полный рост. Сложно не увидеть — всего каких-то сто метров их разделяют. Но стрелок не Росс! Какой-то мальчишка! Как он был таким незаметным? Это что, волшебство?
Винтовка готова к выстрелу. Мальчишка уже в прицеле. Усам, увидев его, понял, что не успевает. Плечо взорвалось болью. Ранение… даже не выстрелить…
Усам пришёл в себя сидящим у массивного камня. Двое бойцов, сумели каким-то чудом выжить, и его из задницы, под названием «молодой снайпер», вытащили.
Темно. Горит костёр. Бойцы нервничают. Боятся.
Усам узнал то, что удивило его не на шутку — снайпер не стал добивать их. Просто ушёл. Растворился в сумерках, если сказать правильнее. Пожалел?
Нет, это вряд ли. Скорее всего, оставил напоследок. Хочет растянуть удовольствие. Неужели это тот самый боец Росса, который пытался безумца, подставившегося под пулю, путём дёрганья за ноги? Не может быть! И где сам Росс? Ушёл? Или ждёт?
Плечо болит. Суставу конец. Помощь оказана, но дерьмовая. Усам, если в срочном порядке не доберётся до ближайшего города, рискует сдохнуть. Сгнить заживо — так будет правильнее. Поганая рана: кости торчат, куски мяса и сухожилий висят, много крови.
Хлоп-хлоп…
Как же нелепо звучат выстрелы из пистолета, оснащённого глушителем. Два бойца, ещё нелепее, падают с дырами в головах. И тут же боль. Огромная, безумная, всё поглощающая боль в промежности. Даже третьего выстрела на её фоне не было слышно. Организм сработал на смертельную боль как положено — выключил сознание…
Фрагмент 27
Усам Фасхун открыл глаза и понял, что боли нет. Ещё он понял, что не чувствует ничего, кроме головы. Прямо перед ним сидит на корточках тот самый молодой снайпер, сильно похожий на кого-то. Не вспомнить, на кого. Рожа европейская. Русская! Противная! Сейчас бы Усаму почувствовать тело и силу — махом бы из паренька душу одной рукой вытравил. Схватил за горло, сжал со всей силы и нет проблемы…
— Мечтаешь меня убить? — русский усмехнулся. — Ну мечтай, мечтай. Только поторопись — скоро обезболивающее пройдёт и его сменит боль. Я пожалел тебя и ввёл в кровь почти три кубика очень редкого яда. Об саркаловой ящерице что-нибудь слышал? Хотя, кого я спрашиваю, ты наверняка слышал о ней.
Усам не сразу понял о чём речь. Когда понял — ужаснулся. Саркаловая ящерица — это местная пустынная тварь, которая кусает жертву и уходит в режим ожидания. Яд, попадая в кровь, парализует и полностью лишает жертву чувствительности. Но лишь на некоторое время. Затем чувствительность возвращается, но паралич остаётся. А ещё приходит боль. Такая, что если с человека снять кожу и после жечь огнём — он скажет, что это лишь цветочки. Вот яд саркаловой ящерицы — это ягодки. Но очевидцев нет — те, кто были укушены, всегда умирают в жутких муках. После смерти тело жертвы разлагается за каких-то пару часов и становится деликатесом для ящерицы. Русский, сволочь такая, ввёл Усаму малую дозу яда — чтобы тот мучился дольше.
— Ты чёртов дьявол! — сумел крикнуть Усам и сам удивился тому, что язык его слушается.
Русский изобразил злобную улыбку и сказал:
— Нет, ты ошибаешься, я не дьявол. Я — его сын…
Подмигнув Усаму, он плавно развернулся и ушёл в темноту. Просто оставил. Умирать…
На половине обратного пути погода решила обрадовать Вовку и пригнала в горы огромный грозовой фронт, который не заставил ждать — низвергнул на землю тысячи тонн воды в виде жестокого ливня. Дождь и темнота, в которой обычному человеку даже делать нечего, кроме как прятаться в укрытии, для младшего Росса не помеха. Не мало экспедиций за спиной, которые проходили в подобных и даже более ужасных условиях в компании одного или нескольких местных мохнатых разумных представителей. Они научили, как использовать «дары» природы на полную катушку.
К концу пути ливень кончился, но лить не перестало. Дождь перешёл в остаточную фазу — накрапывает, мешает, раздражает. Но и помогает. Некогда мощная колонна, имеющая в наличии два бронетранспортёра, теперь выглядит жалко — часть техники уничтожена, а та, что уцелела, никуда не годится — ущелье завалено с обеих сторон и чтобы разгрести завал нужно задействовать людей и технику, которых по близости нет. Оставшиеся бойцы Усама ждут возвращения командира, кучно собравшись под наспех поставленным на ровном участке скал навесом. Костра не жгут. И даже не разговаривают. Мёрзнут, боятся, но терпят. В режим тишины ушли. Не мешает немного пошуметь.
Три гранаты улетели одна за другой и бойцам стал не холодно. Минимум половине точно, потому что мёртвые не мёрзнут. Остальные, кому повезло меньше первых, мучаются от ранений. Смертельных ранений, учитывая местонахождение и близость взрывов гранат. Только семерых можно назвать везунчиками — четверых осколками задело лишь слегка, а трое так вообще целыми и невредимыми остались. Но никому не удалось избежать контузии. Оглушило и дезориентировало не слабо.
Вовка, наблюдая за остатками сил Усама Фасхуна, пришёл к выводу, что этого мало. Автомат привычно лёг в руки и начал выдавать одиночные выстрелы. Смельчаков, готовых стрельнуть в так хорошо заметного по вспышкам врага, не нашлось. Умерли все, за исключением одного — молодого паренька, упавшего на камень и закрывшего голову руками. Пусть живёт, потому что кто-то должен остаться и рассказать о поражении. Если, конечно, он выживет. Обратный путь пешком не каждому под силу…
Прежде, чем добраться до тайника и рассчитаться по долгам с Кафутом, младший Росс решил заняться выполнением основного задания, на которое его отправил отец. И был неприятно удивлён: Усам Фасхун не соврал насчёт слитых информаторов. Бросившись спасать мать, Вовка подставил многих людей. Это была ловушка и он в неё попался. Нужно было думать, а затем делать. Не наоборот.
Группа особых людей, сопровождаемая разумными медведями, тоже была слита и уничтожена. Повезло, что среди них был берсерк — особая боевая единица. Именно он убил всех, а затем погиб сам, но благодаря этому враг не получил сведений, которые он вытянул бы посредством пыток.
Срыв основной задачи и потеря следа похищения мамы — самый крупный провал в жизни Вовки. Всему виной эмоции и несдержанные порывы. Отец будет зол.
Кафут получил своё золото. И один из внедорожников Вовка ему тоже отдал. Вот только радовался немой обогащению не долго: стоило ему распрощаться с работодателем и проехать несколько сотен метров — машина взорвалась.
Вовке было жаль Кафута, но иначе поступить он не мог. Отец учил не оставлять следов — следы были стёрты. Пришло время возвращаться. Мама, он её потерял…
Ничего не изменилось. Я, Никита Ермаков, всё там же, в воспоминании Владимира Росса. Присутствую в нём так же реально, как всю жизнь присутствовал в настоящем мире. Тут нет различий. За одним исключением — изменить что-либо в воспоминаниях невозможно. В реальной жизни такого ограничения нет. Или, всё-таки, есть? Кто знает, может всё уже давно предопределено.
Второй, моя копия, моё второе «я», моя защита от сумасшествия, с места не сдвигался. Лежит на земле у стола и безмятежно смотрит в небо, подложив под голову руки и насвистывает до боли знакомую мелодию. Оба Росса, младший и старший, Владимир и Михаил, сидят там же, за столом. Поставлены на паузу, так сказать.
Злость! Я хочу убить старшего Росса! За то, что он делал. За его сына. За его дочь. За мужа его дочери. За всех моих родственников, которых он подвёл к смерти. И похрен, что он мой дед. Наказание должно быть исполнено. Сомневаюсь, что Михаил Росс даже в старости понял каким уродом он был. Поэтому перспектива у него только одна — смерть. И если я, его внук, возможно последний из его родных, найду его — то сначала получу все ответы, а затем приведу приговор в действие.
— Ох ты ж блин! — Второй подпрыгнул и оказался стоящим напротив меня. Пристально всмотревшись, спросил: — Ты чего такой суровый, друган? Что-то не то посмотрел?
Я показал на старшего Росса:
— Этот моральный урод, можно пристрелю его?
В руке Второго материализовался пистолет. Протянув его мне, он предложил:
— Ну на, попробуй, успокой душеньку… Только это, мы ведь в воспоминании, а не в реальном мире. Хрен тебе, а не смерть деда! Поэтому… — он дунул на пистолет и тот растаял. Пожав плечами, сказал: — Не убьёшь ты его. Смирись…
Я щёлкнул пальцами и воспоминание продолжилось.
— Лихо! — хмыкнул Второй.
Ещё щелчок и всё растаяло. Осталась только белоснежная пустота. Второй, не скрывая удивления, начал крутить головой и бормотать:
— Всё рассеял, дурачок… там ведь важного много было… эх…
— Важное? — изумился я. — Очередное задание, на которое старший Росс отправит своего сына, ты называешь важным? Ничего важного. Я уже всё знаю. Вовка отправится к берсерку-отшельнику. Михаил Росс договорился с тем насчёт кодировки. Та самая хрень, из-за которой Вовка, попав на Землю, изменится. Нет, в том воспоминании ничего важного. Вовка, пока его кодировали, был в беспамятстве. Я всё посмотрел.