Повернув голову, он пристально посмотрел ей в глаза и сказал:
– Обещаю.
Она поцеловала его в губы, коротко и осторожно, как это делала всегда, с момента их первого поцелуя. А затем вновь положила голову на плечо и почти неслышно прошептала:
– С тобой, Миша, мне нигде не страшно…
У Михаила было всё наоборот. Когда Нина была с ним, он начинал бояться. Ему становилось жутко от одной мысли, что может случится что-то непреднамеренное, и у него отнимут самое ценной. Привязанность, которой он избегал всю свою осознанную жизнь, всё таки нашла его. И оказалась такой желанной. Росс впервые был счастливым и мечтал лишь об одном – чтобы счастье длилось вечно. Увы, но помимо мечтаний у него так же были обязанности, оставить которые он не мог…
Нина, заинтересовавшись происходящим на сцене, молчала почти двадцать минут, а затем вновь переключилась на Михаила. Помахав ладошкой перед его лицом и убедившись, что он смотрит на неё, спросила:
– Ты уже составил список или пока думаешь?
Пожилой мужчина, сидящий впереди, резко обернулся и недовольно пробурчал:
– Молодые люди, проявите уважение, ведите себя тише!
Михаил, ожидавший от столь быстрых движений чего угодно, был готов к молниеносной контратаке, но, услышав сказанное, лишь улыбнулся и позволил себе расслабиться. А человеку, которого они потревожили, ответил максимально любезно:
– Уважаемый, извините нас, мы не хотели вам мешать. Простите, мы уже уходим. – Посмотрев на Нину, он прошептал: – Я придумал кое-что поинтересней…
– Расскажешь, куда пойдём или это будет сюрпризом? – спросила Нина, когда они подошли к гардеробу.
– Никаких сюрпризов. Я давно слушаю урчание твоего живота. Он говорит, что нам срочно нужно в ресторан. Спорить с ним мы точно не будем…
В ресторане Центральной гостиницы Кирова, несмотря на начало вечера, было многолюдно, но свободные столы всё-таки имелись. Михаил и Нина расположились у окна. Он заказал себе солянку из севрюги и салат Столичный. Она решила взять заливную осетрину, борщ Московский и два салата, Витаминный и из фруктов. Оба не употребляли, поэтому обошлись Нарзаном.
Нина, начав сразу со второго, как она всегда любила это делать, напомнила:
– Ты так и не ответил мне насчёт списка.
– Я помню. Мне не пришлось ломать голову, как остальным, решение было принято ещё до экзамена.
– И ты его не изменил?
– Нет, экзамен не принёс ничего нового. К тому же у меня самый интересный взвод, ты же знаешь это. Надо сказать спасибо Кравцову, его работа.
– Ты про Егорова, Лисицкого, Стасюка и старика-итальянца?
– Про них, Нина, но ты забыла ещё одного, Сатына Батырова. Эти пятеро не разлей вода. У них, можно сказать, бронь. Трое из медсанбата, это Бельченко, Загитова и Виноградов, тоже с бронью, выбирать нам не позволили. Итого восемь с бронью. А нет, даже девять, себя забыл.
– А ещё четверо?
– Пятеро, ведь мой взвод нестандартный, Энтони Марчетти лишь по факту присутствует, но на бумаге его нет, а это значит, что плюсом добавляется ещё один человек. Всех пятерых я так же выбрал давно. Два капитана, Вяткин и Снегирев, и два старлея, Головко и Лазарев. Ну и майор Данилин. На этом всё, взвод полон.
– Юра Егоров… – протянула Нина, отставив опустевшую тарелку и принявшись за следующую, с борщом. – Мне нравится, как он подходит к делу, ведь я часто наблюдала за вашими тренировками. По сути в вашем взводу Егоров второй после тебя, его давние товарищи редко не соглашаются с ним, он для них так и остался командиром.
– Ты правильно всё увидела, – кивнул Михаил. – Егоров и его четверо боевых товарищей по сути являются отдельно живущим отделением моего маленького взвода. Старик Энтони, хоть и является новым человеком, быстро освоился и стал неотъемлемой частью этой живущей своей жизнью компании. И я надеюсь, что там, по другую сторону, остальные поведут себя аналогично. В данный момент я не могу назвать свой взвод единым организмом. Тренировками, увы, этого добиться не получилось. И проблема повсеместна, у остальных командиров всё аналогично. Нужны потрясения и опасности, только при их наличии всё может измениться. Экзамен, который нам провели, был ненамного сложнее тренировок, которые я проводил все эти месяцы в лагере. Изменения начнутся там, в новом мире, и они будут неизбежны.
– А ты не боишься, что всё пойдет не так, как надо, Миша? Люди начнут меняться, когда окажутся ТАМ, и я согласна с неизбежностью их изменений. Но будут ли они положительными? Здесь есть контроль, он постоянен, но там всё станет строго противоположно. Абсолютная свобода, только представь, как это развяжет руки и сознания некоторых. Если кто-то вздумает бунтовать, а другие решать поддержать его…
– Наверху это предусмотрели, и там знают, что бороться с таким явлением здесь нет никакого смысла. Командиры будут всё решать уже на месте, у каждого есть особые инструкции, которым нужно будет следовать. Думать и гадать, как всё будет, можно сколько угодно, но толку от этого ноль. Будущее, когда станет реально происходящим, станет таким, каким должно быть, в данный момент у нас нет сил влиять на него.
– Я тебя поняла, – Нина, не съев и половины борща, отодвинула тарелку и проявила заинтересованность салатами. – Про Егорова и одну из сотрудниц маленького научного отдела, который прикрепили к одному из взводов, что скажешь? Не знаю полного имени, она немка, все зовут её Лизой. Ты замечал, как Юра на неё смотрит при встрече?
– Замечал, но не придавал этому значения. – Михаил, сделав глоток Нарзана, решил что разговор, дабы избежать новых неприятных вопросов, нужно срочно переводить в другое русло, и поэтому сказал: – Я изначально не видел смысла отправлять с нами учёных, неважно в каком количестве, и с каким оборудованием. Но наверху решили иначе, им, видимо, так и хочется максимально усложнить наше дальнейшее будущее ТАМ. Четверо учёных, включая немку Лизу, очень “хорошо” показали себя на экзамене и дали ясно понять, что в будущем будут мощным балластом, который будет делать только одно – максимально тормозить всю нашу группу. Увы, но повлиять на решение начальства не способен никто, наверху к нам не особо прислушиваются.
– Миша, я видела как Лиза смотрит на тебя каждый раз, когда ты появляешься в её зоне видимости, – сказала Нина, пристально смотря на Михаила. – И мне известно, что именно ты доставил её в нашу страну из Австралии. Во взгляде немки точно нет ненависти, или чего-то подобного ей. Там нечто другое. Скажи, у тебя с ней что-то было?
Росс, понимая, что правда всегда лучше, кивнул. Но так же решился на небольшое объяснение:
– Плавание длилось многие месяцы, поэтому свою связь с Элизабет Бёллер, которая имела место быть во время путешествия из Бразилии в Австралию, я отрицать не буду. Я был на задании и собирал информацию. Соблазнение являлось простейшим и максимально мягким способом получения желаемого. Но тебя, как вижу, мой ответ не устроил, поэтому добавлю – никаких чувств к немке у меня не было тогда, и не может быть сейчас. И даже в будущем они не появятся. Её любит Егоров, он втрескался в Элизабет как малолетний пацан и ничего не может с этим поделать. Юра, наверное, единственный человек, для которого научный балласт в радость. Думаю, что по ту сторону он получит желаемое.
– Возможно, – Нина так и не прекратила смотреть на Михаила. – Но, даже если Элизабет когда-нибудь будет вместе с Егоровым, то лишь из-за того, чтобы быть рядом с человеком, которого любит. И этот человек ты, Миша. Мне, если ты ещё не понял, такой порядок сильно не нравится.
– Мне тоже много чего не нравится, Нина. Приходится терпеть, такова наша работа. Заканчивай и пошли гулять. Мы приехали в Киров развлекаться, а не выяснять отношения…
Глава 50
Острое лезвие раз за разом срезало тончайшие полоски дерева с лежащей на ладони основы. Постепенно сформировались контуры силуэта, небольшой наклон головы, густые, ниспадающие на плечи, волосы. Точными и короткими движениями Юра освобождал из древесного плена фигуру сидящей на камне девушки. Хоть дерево и не могло передать цвет волос, но капитан точно знал, что они светлые. Светлые с пепельным отливом локоны ветер забросил на лицо, скрывая серые, словно весенний лед, глаза.
Еще несколько аккуратных надрезов и показалась грудь, прикрытая легким сарафаном. Юра потёр пальцем по дереву, стряхивая стружку и поймал себя на совсем нескромных мыслях относительно той, чей образ он взял за основу. Чувствуя, как краска заливает лицо, он отложил незаконченную фигурку в сторону и посмотрел в ночную темноту за окном.
Зима в эти места приходит быстро. Холодные дожди сменили последние теплые дни бабьего лета, а уже через две недели в воздухе закружились первые снежинки. Сейчас за окном, скрываясь в ночной тьме, возвышались почти метровые сугробы. Для некоторых кадетов такая погода была в новинку.
Привыкший к слякотным кубанским зимам Стасюк не переставал удивляться глубоким сугробам и, наверное, один из немногих с удовольствием чистил плац широкими лопатам. Игорь словно в детство окунулся. Лепил снеговиков и строил горки, у которых в свободное время крутилась большая часть женского состава тактической группы. Иногда, глядя на то, как он купается во внимании молодых санитарок, Юра понимал, что Игорь совсем не дурак и уж точно не останется без пары на той стороне.
А этот вопрос начинал волновать многих. После экзамена и итоговой ротации в подразделениях занятий стало меньше. Появилось свободное время, а с ними и мысли о том, что ждёт каждого в ином мире. Бой? Все войны рано или поздно заканчиваются. И все сильнее начинал мучить вопрос – что же дальше?
Основать город, начать процесс колонизации, развития внутреннего производства… Все это были вторичные цели при любой подобной миссии. Первоочередной проблемой был самый важный ресурс – люди. А значит, рано или поздно придется создавать семьи и растить детей. Но на триста двадцать мужчин в группе всего тринадцать женщин. И при этом две из них уже железно заняты. Одна приехала вместе с мужем, а у другой уже есть нерушимая стена в виде Михаила Росса.