— Остановка «улица Клары Цеткин». — Раздался из динамика под потолком приятный женский голос. — Осторожно, двери закрываются, следующая остановка…
Я уже почти ушел в мир грез, когда в салон ввалилась компания из четырех молодых парней. Одного взгляда на них хватило, чтобы понять, ребята в поисках развлечений и приключений на свою задницу. Встретив подобных особей на узкой улочке ночью, можно быть абсолютно уверенным, что они до тебя докопаются. А повод… повод всегда найдется.
— Слышь, цыпа, ты чего одна сидишь? Иди сюда, мы тебя пивом угостим. — Подскочил к сидящей через пару сидений девушке, один из парней.
Остальная компания загоготала, дружно поддержав своего предводителя. Собственно, выбор жертвы был очевиден, в автобусе народу было всего ничего: одна старушка с небольшой котомочкой, пожилой мужчина в дальнем конце салона, сидящая недалеко от компании молодая и симпатичная девушка, ну и мы с моим соседом. Можно было конечно и до нас доколупаться, но мы с Петровичем даже на вид парни крепкие — от таких можно и по шапке получить. Так что парни выбрали жертву, неспособную их больно укусить.
— Ну что ты кобенишься, кобылка? — Продолжал уговаривать девушку один из отморозков. — Пошли с нами, мы тебя и пивом угостим и приласкаем как следует.
Видя, что девушка его просто игнорирует, а его компания уже начинает над ним насмехаться, долговязый отморозок схватил девушку за руку, сильно дернув на себя.
— Тебе же сказано было — не кобениться, шмара! — Буквально выплюнул он ей в лицо.
Я вскочил на ноги, прекрасно понимая, что одному против четырех мне не выстоять. Чёртовы моральные принципы и воспитание! Ну не могу я просто стоять в стороне, когда бьют женщину. Но, как оказалось, первым в эту пьесу вступил другой актер. Неуловимым движением, материализовавшись возле компании, Петрович мощным хуком в челюсть, отправил в нокаут первого утырка.
— Ты чё?
Только и успел сказать второй, когда ребро ладони, врезавшееся в его лицо, превратило нос говнюка в кровавую кашу.
— Мляяя. Ты мне нос сломал!
Пока Петрович вколачивал мозги в третьего идиота, я подскочил к тому, что держал девушку, попытавшись повторить удар моего соседа. Однако мой противник, успевший заметить, что произошло с его братвой, резко заблокировал мой удар, отступив на шаг назад и закрыв голову руками.
Второй мой удар в корпус прошел хорошо, смачно вмазавшись в ребра отморозка. Но порадоваться этому я не успел — его ответный удар едва не пришелся мне в челюсть. В самый последний момент я успел отдернуть голову и его кулак прошел вскользь. Зато мой ответный прямой выпад ногой ему в живот заставил ублюдка согнуться пополам, извергая на грязный автобусный пол содержимое своего желудка.
Только сейчас я смог осмотреться, оценивая изменившуюся за эти полминуты обстановку в автобусе. Петрович добил своего последнего противника, и теперь стоял над ним, завязывая ему за спиной руки своим ремнем. Судя по его окровавленной руке и валявшемуся на полу ножу с кровью на лезвии, отморозок потерял остатки мозгов, раз решил пырнуть им своего противника в уличной драке.
Девушка сидела на своем месте, с ужасом в глазах наблюдая за лежащими на полу гопниками. Капли крови то тут, то там растекались по грязному полу автобуса. Но больше всего удивила реакция других пассажиров. Бабка с мужчиной, сидящим в дальнем конце салона, вопили во всю глотку и, что самое удивительное, смотрели вовсе не на нас, а в окна автобуса.
А смотреть действительно было на что. Мы стояли посреди дороги. Но, как самой дороги, так и окружающих нас домов, было совершенно не видно. Все вокруг поглотил снегопад. Буран был настолько сильным, что стекла в окнах автобуса прогибались под напором ветра и снега. А самое ужасное, что с каждой секундой порывы ветра лишь усиливались, доходя до совсем уж запредельных для наших мест показаний.
— Петрович, ты видел когда-нибудь такое? — Ошалело глядя в окно, спросил я.
Закончивший скручивать руки отморозку сосед, повернул голову, взглянув в окно. В этот самый момент снежная буря вокруг нас стала превращаться в самый натуральный снежный смерч, раскручивая вокруг автобуса воздушную воронку. Порывы ветра двигались все быстрее и быстрее, пока автобус, к нашему ужасу, не стал отрываться от земли.
— Коля, хватай мои вещи и забейся под сидение. — Заорал Петрович, схватив девушку и прижав ее к поручню.
Я же подхватил рюкзак, закинув на плечи его и свою тяжелую сумку, и постарался забиться как можно глубже под пассажирское сидение.
Автобус подняло еще на десяток метров, после чего он накренился вперед, заставив пассажиров испытать не самый приятный полет в своей жизни, закончившийся соприкосновением с кабиной водителя. Если же судить по треску костей, и адскому крику, не для всех этот полет прошел безболезненно.
В следующую секунду салон как следует тряхнуло и наше летательное средство с ощутимой скоростью устремилось вверх. Силой притяжения меня будто приклеило к полу, давление было такой силы, что из носа пошли струйки крови. Мир вокруг засиял всеми цветами радуги переливавшимися, будто разноцветные шарики в руках детей на праздновании дня города. А затем последовал чудовищный треск рвущегося метала и наконец наступило долгожданное забвение.
[1] слова из песни группы Rammstein.
Глава 2 — Некрополь
Возвращение к реальности проходило тяжело. Все тело, от пальцев ног до макушки, будто пронизывали сотнями тысяч крошечных иголок, беспрерывно впивающихся в мягкую плоть тела. На плечи словно упали две чугунных гири, безжалостно тянущих бренное тело вниз к земле. Казалось, что я уже пересек ту тонкую грань, которая отделяет любого человека от смерти.
Мыслю, следовательно, существую[1] — пришла в голову спасительная мысль. Собравшись я постарался открыть глаза — получилось, правда, только с третей попытки, но все же удалось, что уже хорошо. В глаза ударил тусклый матово зеленый свет, заставивший меня вновь зажмуриться, проклиная дикую головную боль, резко стрельнувшую в моем многострадальной башке.
— Коль… Коля.
Куда громче раздался голос. Сделав небольшое усилие и заставив расплывающиеся мысли собраться, я узнал голос Петровича.
— Мы уже того?… На том свете?
Мои пересохшие губы едва шевелились, голос прозвучал хрипло и тихо, но сосед по подъезду все же смог меня расслышать.
— Вроде того. По крайней мере, это явно не наша планета. — Необычайно серьезно произнес Петрович.
Убежденность в своих словах, прозвучавшая в его голосе, заставила меня, собравшись с силами, поднять, будто налитые свинцом, веки.
— Вот же… — Только и вырвалось у меня.
— … Мать твою. — Закончил за меня сосед. — Не самое приятное пробуждение, не так ли?
Это еще мягко сказано. Мы висели в нескольких метрах над полом в огромном зале, размеры которого превосходили любые, даже самые смелые представления избалованных современным кинематографом человечества. Впрочем, людей здесь было достаточно. Куда не кинь взгляд — везде над полом зала висели люди, группами или поодиночке, располагались они все на разной высоте. Сотни, нет даже тысячи людей, стонущих и молящих о пощаде или призывающих бога о помощи.
В целом, практически все имели возможность шевелить руками и ногами, но двигаться могли только в пределах одного сантиметра, будто каждого из них усадили в некую невидимую колбу, где можно было шевелиться и перемещаться, ограничиваясь радиусом стеклянных стенок. Я попробовал двинуться, изогнувшись в воздухе в сторону, будто находясь в невесомости. Чёрт — не выбраться — лбом я ткнулся в невидимую преграду. Она была не твердой — мягкая и податливая легко прогибалась, стоило лишь приложить усилие. Но чем сильнее я давил на невидимые стенки, тем сильнее моя рука пружинила в обратную сторону. Ощущение было сродни как по волшебству уплотнившегося воздуха.
— Можешь не стараться. Пока ты валялся без сознания, многие уже пытались пробить преграду вокруг себя. — Сокрушенно качнул головой Петрович.
— Ага, а один даже из пистолета решил ее расстрелять. — Неожиданно вмешался темнокожий мужчина, висящий в паре метров от нас. — Правда эта воздушная стенка, которая удерживает нас, без проблем пропускает пули.
Он махнул рукой в сторону висящего в воздухе человека с простреленной головой. Тело мужчины перевернулось вверх тормашками, нависая головой над полом. Из простреленного лба падали последние капли крови, растекаясь в небольшие лужицы в полуметре под телом.
— Вы говорите на русском?
— Ну, до сегодняшнего утра я говорил исключительно на хинди. — Улыбнулся мужчина. — Не удивляйся, в этом зале собрали людей со всех уголков планеты. Как ни странно, все мы друг друга понимаем, хотя и говорим на различных языках.
— Кто, чёрт возьми, нас всех собрал?
Ответа не потребовалось, так как в этот самый момент тишину зала, разрываемую лишь всхлипами и стонами людей, нарушил новый звук. Огромные двухстворчатые двери распахнулись, и в зал вошла толпа людей. Хотя, людей ли? Большинство из них напоминали по своей форме гуманоидов, закутанных в черные плащи с капюшонами, скрывающими лица. Но были и совсем уж дикие персонажи, вроде вот этого вот двухметрового скелета с рогатым черепом и круглой сферой между ребрами, испускающей волны ядовито зеленого света вокруг себя.
Под потолком вспыхнули ярким светом сотни светильников, освещая весь огромный зал, наконец, давая рассмотреть его детали, раньше скрывавшихся в густых тенях. А посмотреть было на что: все стены зала украшали сотни тысяч черепов, аккуратно уложенных в специально проделанные в стене ниши. Для каждого черепа была выбита отдельная ниша. Все это сильно напоминало извращенный пчелиный улей, где вместо сот с мёдом использовались человеческие черепа.
Между тем, фигуры в плащах все прибывали в зал, принося с собой отдельные элементы оборудования, из которых быстро возводили особую конструкцию на самом краю зала. Железные штыри, балки, чаши, кристаллы, опоры — все шло в ход, находя свое место в этом геометрическом безумии, при помощи умелых рук.