Единственная странность этой вещи — я не чувствовал её сути. Любой предмет или человек будто наполнен чем-то изнутри, а этот браслет, даже имея вполне реальный вес, казался пустой оболочкой. Потому ли, что источник его родовой магии уничтожен или чужие браслеты в принципе так чувствуются, мог сказать только Лавентин: он мой браслет без разрешения щупал, должен знать, какие при этом ощущения.
Лавентин… экспериментатор несчастный!
Полыхнувший в груди гнев быстро погас: только благодаря Лавентину я остаюсь на посту, а мою жену при этом можно спасти. Если этот… безответственный длор найдёт способ вернуть Лену в её мир…
В министерстве внутренних дел, спрятав в сейфе родовой браслет длора Какики, я пересел из ландо в карету. Теперь, отгороженный от внешнего мира, укутанный мягким сумраком, я мог заняться планированием.
Но вскоре поймал себя на том, что, теребя нижнюю губу, думаю о Лене, и внутри тепло и светло от надежды, что после моего возвращения она останется такой же приветливой, а дом целым. Мурашки поползли по спине от осознания того, как непозволительно я расслабился.
Лену никто не готовил стать главой рода, она не справится с домом, со своими мыслями, так же как и жена Лавентина.
Надо вернуться как можно скорее. Сразу после встречи с императором.
Лихорадочно думая об этом, я не сразу уловил примешавшийся к стрекоту колёс и шуму улицы звук. Журчание воды стало громче. Я смотрел на закрытое окошко, но краем глаза уловил движение на сидении напротив.
Журчание воды усилилось. У меня дыбом вставали волосы. Тело цепенело, шея казалась деревянной, но я заставил голову повернуться.
Напротив сидела Талентина. Бледная кожа, мокрая облепившая стройное тело сорочка белели в сумраке. С чёрных волос стекали потоки воды и просачивались через дно кареты, не касаясь моих ботинок.
Сердце останавливалось.
Талентина не сводила с меня тёмных глаз, очерченных посеревшей кожей. Бледные пухлые губы едва выделялись на алебастрово-белом лице. Я не мог вдохнуть.
— Погубил меня, теперь взялся за следующую, — от вкрадчивого голоса Талентины стыла кровь. — Раввер… — Она потянулась ко мне, я вдавился в спинку сидения, но Талентина преодолела разделявшее нас расстояние. Ледяные мокрые ладони упёрлись в мои колени, бледное ужасное лицо приближалось. — За это прощения не будет…
В ушах гудело, я вдавливался в спинку, но не мог провалиться в тень, магия меня предала, браслет с тихим треском разомкнулся на руке, словно его пара умерла. Талентина села мне на колени, прижалась холодным, словно металлическим телом. Я пытался кричать, но в горле застрял ком. Цепкие ледяные пальцы залезли в мои волосы.
— Я заберу тебя с собой, — шептала Талентина, заливая меня водой пруда, в котором утопилась. — Быть вместе навсегда — ты ведь этого хочешь?
Тело не слушалось, тяжёлое и неповоротливое, будто отлитое из свинца, оно не вырывало меня из объятий мёртвой жены.
«Шевелись-шевелись-шевелись!» — приказывал себе, понимая, что только в этом спасение.
— Раввер, твоё сердце принадлежит мне…
Прикосновение холодных мёртвых губ к моим губам заставило содрогнуться. Я проснулся, тяжело дыша, обливаясь потом.
Карета стояла.
Ухватив галстук, я дёрнул его, расстегнул верхние пуговицы, но это не помогло вдохнуть полной грудью. Меня трясло в ознобе. Такие сны с Талентиной начинались после заключения брака, поэтому я ненавидел жениться…
Карета снова тронулась, я ощутил прикосновение щита магии императорской семьи. Значит, мы прибыли во дворец.
Внутри у меня всё сжалось и заледенело. Я понимал, что видел сон, но он был настолько яркий, настолько… реалистичный по ощущениям, что волосы вставали дыбом.
Судорожно коснулся браслета — целый, значит, с Леной всё в порядке. Но меня всё равно лихорадило от ощущения, что скоро случится, уже сейчас происходит что-то страшное.
Глава 19
Восхитительный дом Раввера можно было изучать несколько дней. Я трогала орнаменты и рельефы, ткани, мебель и не могла поверить, что всё это — плод фантазии одного человека, даже вооружившегося помощью профессиональных дизайнеров.
Из пояснения Раввера выходило, что все материалы имели одинаковую основу, но на ощупь дерево было деревом, металл металлом, ткани и меха — всё такое натуральное. Не творение магического 3D принтера, не формомасса из нанороботов, по команде принимающих нужную форму, а действительно созданные из общей основы разные материалы… Это же какие просторы для творчества!
Но прежде чем творить самой решила набросать план дома. На пространственный кретинизм я не жаловалась, но надо представлять масштабы постройки. За бумагой я направилась в спальню, наверняка среди документов Раввера есть несколько чистых листов.
Но когда подошла к секретеру и посмотрела на бумаги, педантично разложенные параллельно краям, на параллельно им лежавшие перьевые ручки с резными корпусами и золотыми наконечниками, я подумала, что важнее знать человека, с которым я живу, чем дом, построенный его женой.
И хотя обращаться к духу по-прежнему было страшновато, я позвала:
— Саранда.
— Вы не хотите, чтобы я выходила, — отозвался голос их стены.
Что верно, то верно. Вдохнув и выдохнув, я попыталась захотеть, чтобы дух появился в спальне, но от одной мысли об этом по спине бежали мурашки.
— Я не причиню вреда, — тихо сказала Саранда. — Моя цель — служить вам.
— Хорошо, — я уселась в уютное кресло Раввера, сцепила руки и посмотрела на стену, из которой доносился голос. — А о хозяине можешь рассказать?
— Я выполню любое ваше пожелание. Я чувствую, что вы хотите услышать и готова рассказать все подробности, которые мне известны.
Я вздохнула, настраиваясь на беседу с духом.
— Моему хозяину двадцать восемь лет. Двенадцать лет он является главой рода и шесть лет занимает пост министра внутренних дел.
Раввер выглядел старше, из чего можно сделать вывод, что жизнь у него напряжённая. С двадцати двух лет министр… Способный он.
Саранда продолжила:
— В семье Вларлендорских, в той части, что ведётся напрямую от основателя, культивируется служение правящему роду. Свою магию основатель получил от Фуфуна Великого по протекции императора и поклялся своим источником магии, что все последующие поколения будут служить правителям верой и правдой, станут его тенями, готовыми отдать жизнь и исполнить любой приказ.
Даже звучало жутко. Я поёжилась. Торжественный голос Саранды вновь раздался из стены:
— Длор Элинсар, отец нынешнего хозяина, с младенчества воспитывал сына в поклонении императору. Длору Равверу внушалось, что смысл его жизни — служба правителю и стране любой ценой и любыми средствами. Мать, длорка Мавея, была отстранена от воспитания как не обладающая достаточной твёрдостью. В три года хозяин был представлен ко двору, император стал его наставником по фехтованию.
Внутри холодело и сжималось от такого чудовищного воспитания, от предчувствия, что кончилось это какой-нибудь трагедией.
— Во время торжественного марша в честь трёхвекового владычества в Черундии житель колонии швырнул в императорскую семью бомбу. Длору Элинсару не хватило силы Тлена погасить весь удар. Он прикрыл собой императора и императрицу, его самого и отбежавшего в сторону принца убило шрапнелью. Хозяину было пять лет, он был в числе марширующих придворных.
Саранда умолкла. С тяжело бившимся сердцем я впивалась в подлокотники. Нервная дрожь пробегала по телу. И здесь террористы. Увидеть, как твоего отца убивают — врагу не пожелаешь.
Отвечая на мой незаданный вопрос, Саранда сказала:
— Длор Элинсар был телохранителем, а хозяин — министр внутренних дел. Но он часто находится рядом с императором и в случае опасности непременно встанет на его защиту. Любой ценой.
Я растерянно кивнула. Саранда молчала.
— Говори, — велела я, предчувствуя, что на этом неприятные моменты жизни Раввера не закончились. — Он ведь не работает телохранителем из-за промаха отца?
— Отчасти. После этого случая хозяин счёл, что защищать императора надо не следуя за ним, точно тень, а добиваясь того, чтобы ни у кого не было причин швырять в правителя бомбы.
— Это он в пять лет к таким выводам пришёл?
— Да.
Устами младенца глаголет истина. Этот младенец мыслил масштабно. В груди теплом отозвалось восхищение.
— Длорка Мевея после смерти мужа стала жить здесь.
— А до этого совсем не жила? — уточнила я, стараясь не вдумываться, какой могла быть жизнь мальчика под началом такого одержимого работой отца.
— Она предпочитала проводить время на курортах, за границей и у родственников. После рождения наследника она могла жить отдельно от супруга. По возвращению её отношения с хозяином не сложились… — уловив моё недоумение, Саранда пояснила. — Он был ей безразличен, она занималась своими делами.
Как знакомо это звучало… Я опустила взгляд на колени.
— Главой рода стал старший брат Элинсара Вероний Вларлендорский. Из-за травмы во время боевых действий в Черундии он потерял возможность подтвердить брак физической близостью, поэтому его положение главы рода было временным. Он люто ненавидел длора Элинсара, а за ним и хозяина. Свою ненависть длор Вероний выражал неумеренной строгостью, высокими требованиями и жестокими наказаниями за любые проступки.
Я вздрогнула:
— А император? Разве он не вмешался?
— Длор Вероний представлял всё как воспитательный процесс. Император горевал из-за смерти наследника, но его интерес к судьбе хозяина был достаточно высок, чтобы спасти того от преждевременной смерти.
Это ж как дядя его наказывал, что вопрос стоял о возможности смерти?