Рядом зашуршала ткань. Я быстро опустил руки, собираясь выслушать незваного посетителя, и застыл: напротив стояла Нейзалинда. Струйка крови сочилась по её груди и платью.
Нейзалинда укоризненно смотрела на меня.
Кровь текла с завораживающей неспешностью. Текла… текла… Ногам стало мокро. С трудом отведя взгляд от Нейзалинды, я посмотрел вниз.
Кровь прибывала, захлёстывала стол, мои колени.
— Беги, — сипло потребовала Нейзалинда. — Беги или умрёшь.
Ледяные руки легли сзади на мои плечи, скользнули на грудь. Шея задеревенела от сковавшего меня ужаса, я пытался посмотреть за спину, но получалось лишь косить взглядом. Чёрные мокрые пряди коснулись моего виска, потекли вперёд вместе со струями воды.
Талентина. Я закрыл глаза, не желая ничего видеть.
— Беги, — хрипло шептала на ухо она. — Тебе здесь не место.
Зажмурившись, я мысленно требовал: «Проснись, проснись… проснись!»
Вокруг вспыхнуло защитное чёрное пламя.
«Нельзя», — напомнил себе. Но не помогло: леденящий ужас останавливал сердце, и хотелось согреться хотя бы теплом моей силы, даже если с детства вбито, что во сне магию использовать нельзя — она может неконтролируемо выплеснуться в реальность.
— Проснись, — прошептал я.
Моих губ коснулись холодные мёртвые пальцы. Я дёрнулся, но затылок упирался в грудь Талентины.
— Уйди, — пробормотал я, с трудом отталкивая её руку.
Открыл глаза: внутри круга чёрного пламени слева стояла Эваланда, справа — Миалека. Они, как и Нейзалинда, тянули ко мне руки. Кровь хлынула на стол, смывая бумагу и письменные принадлежности.
— Ты должен уйти, — на четыре голоса хрипло шептали мёртвые. — Уходи, беги, не возвращайся никогда, убийца…
Кровь поднималась выше, покрыла мою грудь, вязко и липко текла по шее, лизнула подбородок.
— Уходи, убирайся отсюда, недостойный…
Кровь плеснулась в лицо, в рот, забила нос.
И исчезла.
Я сидел в кресле, запрокинув голову. Вокруг бесшумно колыхалось чёрное защитное пламя. Струйки холодного пота щекотно сбегали по вискам. Сердце страшно бухало в груди. Возвращалась головная боль.
Стена чёрного огня исчезла.
Ухватившись за край стола, я поднялся. Кабинет плыл перед глазами. В нём не было и следа крови.
Часы… часы показывали, что на этот кошмар ушло четырнадцать минут.
Эти четырнадцать минут очень пригодились бы мне для отдыха, если бы я мог отдыхать.
Посмотрел на записи в блокноте. Мысли ещё путались, а буквы дрожали на листе.
Нужно записать показания Сабельды, но стены кабинета давили, воздух казался густым и слишком сухим. Положив блокнот в кожаную папку, я сунул её под мышку и направился к двери.
Если не поспать, то нужно хотя бы прогуляться, проветрить голову в дворцовом парке. Надеюсь, свежий воздух поможет собраться с мыслями.
— Буду после обеда, — бросил сидевшему сбоку секретарю.
— Погодите, — тихо окликнул он.
Я уже стоял у выхода в коридор, неохотно обернулся. Стрельнув взглядом по сторонам, секретарь поманил меня рукой.
Интересное дело.
Он наклонился через стол и, едва я оказался рядом, тихо, почти шёпотом, сказал:
— К вам заходил ваш заместитель длор Теталард.
— И?
— Заглянув и увидев, что вы спите, он ушёл, прося вас не беспокоить. А когда я спросил, что передать, длор Теталард ответил, что ничего, он сам разберётся.
В голове слегка гудело, но даже в таком разбитом состоянии поступок Теталарда показался странным. Как бы он не воспользовался моим сном, чтобы провернуть не вполне законную сделку.
— Спасибо, — кивнул я и снова направился к выходу.
К усталости примешивался гнев: ни на минуту нельзя оставить всех без присмотра. Видения кошмаров требуют уйти, но как, если первый кандидат на моё место — такой обманщик, что за ним нужен глаз да глаз? Впрочем, чего ещё ждать от повелителя иллюзий? У него сама суть магии — убеждать во лжи…
Я остановился посередине коридора. Холодок и мурашки побежали по спине. Дыхание перехватило и тут же отпустило.
Надавив на бунтующую память, я стал выдирать из неё подробности последнего сна.
Сиплые голоса — жёны говорили со мной такими голосами лишь сейчас в кабинете и до этого в карете. Был ли это новый виток фантазий или Теталард постарался? Кажется, когда я ехал в карете, мимо пробежал ящер. Если на нём ехал Теталард и бросил на меня сеть видений…
Вздохнув, я пошёл дальше.
Теталард — глава рода, и он тоже умеет заметать следы. Если эти призраки его рук дело, правду я смогу узнать только лично от него.
Но зачем ему меня запугивать? Он уверен, что я и так не останусь в должности, я же сам дал ему такую надежду. Или Теталард подстраховывается, чтобы я точно ушёл?
Ещё один вопрос без ответа. Сколько же их…
***
Зелёно-голубой дым развеивался. Он не щипал глаза, не вызывал зуда. Казался безвредным.
На полу шевелился и разрастался паук с гибкими лапами. Или спрут. Существо скрежетало конечностями по полу, щёлкало и пищало.
— Это химера, — пояснила возникшая рядом Саранда. — Подарок длора Лавентина. Он друг хозяина.
— Д-да? — вцепившись в перила, я смотрела на шебуршившееся среди осколков существо.
Шесть из его десяти лапок расправлялись в перепончатые крылья. Химера встряхнулась и подняла голову на длинной шее.
Она напоминала дракона.
Шестикрылого маленького чёрного дракончика.
— А он огнём дышит? — нервно уточнила я и оглядела книги.
— Не знаю. Длор Лавентин… он с фантазией и безграничным даром созидания. Химеру эту он собрал в детстве, но нельзя поручиться, что она не обладает смертоносными свойствами.
— И зачем дарить опасную химеру?
— Их создают для защиты и нападения. Длор Лавентин сделал этот подарок, когда узнал, что хозяин после смерти своего согра не заводит новых животных.
— И?
— Длор Лавентин сказал, что без домашних животных плохо, и если хозяин хранит верность первому любимцу, существо с родового герба уж точно растопит его сердце.
Химера, отряхнувшись, поставила когтистую лапку на ступень передвижной лестницы. Но химера маленькая, не должна до меня добраться. Саранда продолжала:
— Хозяин не стал активировать эмбрион сразу, а потом о нём забыл.
— И друг не обиделся? — я стала убеждать себя, что то, что химера перебралась с первой ступени на вторую, ещё ничего плохого лично для меня не значит: до меня ещё много ступеней.
— Длор Лавентин очень рассеянный, — Саранда спикировала вниз и подхватила шестикрылого дракончика.
Чёрные глаза зверюшки ярко блестели, лапки скребли воздух, крылышки дрыгались… кажется, химера хотела на ручки.
— Я холодная, — сказала Саранда. — Химера хочет в тепло. Подержите её, пока она адаптируется? Тогда она будет очень вас любить.
Я растерянно смотрела на это вылупленное из пробирки существо. Это же дракон. А я мечтала о драконе. Что сейчас за паника и неуверенность?
— Конечно, подержу, — я стала спускаться с лестницы.
Химера подбадривала меня восторженным писком.
Дракон, магический мир — ощущение волшебности происходящего пробилось сквозь тоску и страхи. Я в мире магии, здесь возможно всё или почти всё. И спасти Раввера от саморазрушения тоже! Выучу химеру, будет Раввера силой спать укладывать.
Спрыгнув на паркет, я вытянула руки. Царапаясь коготками, химера перебралась с рук Саранды на мои, плотно прижалась к груди, как маленькая обезьянка. Кожа у неё оказалась суховатая, но очень мягкая, тёплая и приятная на ощупь.
— Её ведь надо покормить? — догадалась я. — Чем?
Химера резво вползла под сорочку, обвила меня за рёбра удлинившимся хвостом, обхватила крыльями шею, плечи, грудь под мышками и, приникнув головой к моей шее, закурлыкала.
— Ой, — выдохнула я. — Кажется, она крепко ко мне… приклеилась.
— Своеобразно, — заключила Саранда. — Я видела разных химер, но обнимающуюся — впервые.
Интересный у Раввера друг Лавентин… тот самый, благодаря которому я оказалась здесь и к которому должна обратиться в случае, если с Раввером что-нибудь случится.
А над Раввером веет чернота, которая может предупреждать о скорой смерти…
Ужас перед этим предположением не отозвался холодом в груди или спазмом мышц и потому быстро прошёл. Но я переживаю за Раввера, почему так спокойно подумала об угрожающей ему опасности? Химера зашевелилась, крепче меня обнимая. От неё исходило физически ощутимое умиротворение. Кажется, это её курлыканье меня успокоило. Как мурлыканье кошки.
Химера вытянула шею и заглянула мне в лицо. Чёрные выпученные глазки ярко блестели. А зубы у этой зверюшки острые, хищные.
«Защищать и успокаивать — вот что она должна делать», — подумалось мне.
Зверюшка сразу спряталась под одежду… идеальный подарок для одинокого мальчика или юноши, лишённого тепла родительской любви и вынужденного жить под жестоким контролем дяди. Жаль, Раввер не принял этот интересный дар.
Я погладила тёплую треугольную голову химеры, та улеглась мне на грудь и вздохнула.
— Чем его кормить? — я посмотрела на Саранду.
Та, склонив голову, наблюдала за притихшей химерой:
— Не знаю. Некоторые питаются магией, некоторые землёй. Есть те, что едят человеческую пищу.
— Попробуем начать с человеческой пищи, — бодро предложила я и погладила спину зверька через сорочку. Химера закурлыкала громче. — Где здесь кухня?
— Я провожу, — со странными интонациями произнесла Саранда.
— Что-то не так?
— Я тут подумала: длор Лавентин всегда был… безответственным.
— И?
— Пытаюсь понять, насколько опасно это существо.