В кресле рядом вязала старшая фрейлина.
— Что про… — мой голос сорвался на сухой хрип.
Вздрогнув, принцесса посмотрела на меня.
— Вам надо спать, — она потянулась свободной ладонью, снова собираясь уронить в лечебное беспамятство, но я смог мотнуть головой, выдавил:
— Пожа…
Принцесса сощурилась.
— Помните наставления отца, — грозно вступилась фрейлина. — Покой и сон.
С трудом облизнув пересохшие губы, я прошептал:
— Пожалуйста.
— Он не успокоится, — упрямо сказала принцесса фрейлине и наклонилась ко мне. — В городе беспорядки. Но папа всем занимается, можете не беспокоиться.
— Он… — я несколько раз вдохнул, прежде чем сумел произнести, — успел погов… говорить с людьми?
Принцесса слабо улыбнулась, в её прищуренных глазах появилось странное выражение:
— Нет, конечно. Неужели вы думали, что он мог оставить вас умирать?
Значит, толпа не разошлась, и теперь… Мягкая ладошка принцессы накрыла мои глаза, погружая в красноватый сумрак её магии, сменившийся родной тьмой…
***
Половина родового браслета спаялась заподлицо, словно трещины никогда не было. Трещина на второй половине ветвилась, точно молния, но шириной была едва ли в миллиметр. На её краях ни на секунду не гасли алые следы императорской магии.
И мне было спокойнее уже от того, что Раввера не покидают, тянут его, лечат.
Саранда, как и я, следила за состоянием браслета. И казалось, со стен и потолка жадно глядят несколько десятков пар глаз. Химера, свернувшись шарфиком у меня на шее, тихо урчала.
— С хозяином всё будет в порядке, — произнесла Саранда ободряюще.
— Надеюсь.
— Его почти вылечили.
— Но это не значит, что он не станет снова рисковать собой, — сердито ответила я.
Усмехнувшись, Саранда подняла на меня взгляд:
— И то верно.
— Это не смешно, — продолжала сердиться я.
На себя — за бессилие. На неведомую угрозу. На то, что Раввер, стоит ему прийти в себя, наверняка помчится дальше заниматься делами.
Я провела пальцем по тонкой трещинке с холодными красными краями. В груди ломило от желания оказаться рядом с Раввером, позаботиться о нём…
Вздохнув, продолжила ждать… Чего? Сама толком не знала, ведь возвращение Раввера ничего не изменит: я в его жизни лишь случайное временное явление.
***
— Я не могу больше здесь находиться, — Эваланда цеплялась за мои брюки, смотрела блестящими от слёз глазами. — Пожалуйста, умоляю, давай уедем…
Сквозь ажурную решётку дул горячий влажный ветер Черундии, заносил сладко-липкие запахи многочисленных цветов.
— Не могу, — я смотрел в покрасневшее от слёз лицо. — Служба здесь — мой долг.
— А заботиться обо мне — не твой долг?
Озноб бил худое, затянутое в тяжёлое платье тело Эваланды. Драгоценности сверкали на шее, в ушах, на запястьях и пальцах. Золото и драгоценные камни, которыми я откупался от чувства вины.
— Ты сыта и красиво одета, ты в безопасности, — напомнил я. — Свой долг по заботе о тебе я выполняю.
— Долг! — Эваланда попыталась встать, но расшитое золотом и жемчугом платье оказалось слишком тяжело. — Для тебя только это и важно — долг! Всегда долг!
Я протянул руку, предлагая помощь. В мою ладонь легла скрюченная рука в трупных пятнах. Покрывшись холодным потом, я перевёл взгляд на мёртвое разлагающееся лицо.
— Долг тебя и погубит, — тихо произнесла Эваланда, роняя с лица ошмётки плоти.
Трупный запах ударил в ноздри, я закашлялся…
И открыл глаза в дворцовой спальне с танцующими на потолке девушками. Они едва заметно белели в сумраке, разбавленном лишь светом единственной догорающей свечи.
Рядом никого не было, и я вздохнул с облегчением.
Менее всего на свете хотелось, чтобы император из-за меня отвлекался от дел, а остальные видели слабым и беспамятным.
Прикрыв глаза, прислушался к телу. Повязка на руке была слишком жестка, но это естественная мера при переломах. Императорская магия пронизывала руку, рёбра, бедренные кости, височную кость, мышцы. Похоже, шрапнели из меня вытащили много. Сплавленные чужеродной магией кости некоторое время будут хрупкими… Некстати, как это всё некстати.
Для проверки попытался призвать огонёк своего защитного пламени, оно лишь фыркнуло на ладони. Это последствие накачивания меня чужой магией.
Слабый и хрупкий — вот какой я сейчас, в этот тяжёлый для страны момент.
С усилием я перекатился на бок. Комната качалась. Ничего, скоро пройдёт. Больше буду двигаться — быстрее станет циркулировать кровь, быстрее тело справится с недомоганием.
Как же глупо всё получилось: будь я чуть ловчее, сдвинул бы шар Тлена быстрее — и заклинание поглотило бы пулю.
Я поморщился.
Ненавижу быть беспомощным, ненавижу слабость, ненавижу ошибаться. А в этот раз всё сплелось, смешалось. Тяжело дыша от напряжения, я приподнялся на локте. Столкнув ноги с кровати, сел. Лоб и виски покрылись капельками холодного пота.
Надо двигаться. Времени на отдых нет. Пора исполнять свой долг, даже если он меня погубит.
«Эваланда была права», — мелькнула неприятная мысль. Я стиснул край одеяла, прикрывавшего моё нагое тело.
Что я могу сейчас? Ничего: ни встать, ни одеться сам не в состоянии.
Одежда…
С трудом запрокинул голову. Комната завертелась, к горлу подступила тошнота. Сквозь плавающие интерьеры и качающиеся узоры на обоях я разглядел ленточку звонка. Императрица снабдила дворец ими на случай, если духам вдруг не хватит сил уследить за всеми.
Интересно, рядом нет духов, готовых помочь мне найти одежду, из-за их занятости или им приказано не потворствовать моему желанию скорее вернуться в министерство?
Здоровая рука оказалась неподъёмной. Я несколько минут пытался дотянуться до ленты. Едва дёрнув её, рухнул на подушку.
Тяжёлое хриплое дыхание, срывавшееся с губ, пугало: как у умирающего.
Дверь едва слышно открылась и закрылась.
— Что угодно? — вежливо спросил слуга.
Перед глазами плыло, я почти не видел его в полумраке.
— Одежду, — ответил сипло.
Несколько долгих мгновений он молчал, и я ждал отказа, но слуга поклонился и вышел из гостевой спальни.
Я остался один.
Страшно не хватало информации. Тишина комнаты давила, хотя должна была успокаивать: если здесь тихо, то возле дворца не бушует недовольная толпа.
Только… кажется, принцесса говорила, что толпа ушла в город. Начались беспорядки. Нужно что-то делать… Мысли увязали в беззвучной тьме, она накрывала меня. Я пытался бороться: сейчас я должен быть рядом с императором, должен действовать, решать, исполнять свой долг, а я… Снова летел во тьму беспамятства.
«Только бы всё обошлось, — барабанной дробью стукнуло в висках и погасло, полыхнуло запоздалой мыслью. — И с Леной тоже… Она одна, надо предупредить, защитить…»
***
Поднимавшийся над столицей дым был отлично виден из чердачного окна в особняке Раввера. Полог из тонких серых струй печного отопления прорывали мощные чёрные столбы, порой в них сверкали искры и языки гигантского пламени.
Зябко передёрнувшись, я обхватила себя за плечи, просунула указательный палец так, чтобы постоянно ощущать трещинку в браслете.
Известий от Раввера не было, но чёрный застилавший горизонт дым, пробегавшие по улицам отряды военных и утроившаяся охрана возле дома не оставляли сомнений в том, что дела обстоят неважно.
«Здесь явно патриархальное общество, — напомнила я себе, — здесь женщинам положено сидеть дома, пока мужчины сражаются… но Раввер мог бы передать послание, ведь знает же, что мой браслет треснул…»
Обида снова отравляла сердце. И никакие уговоры, никакое понимание ситуации разумом не заглушало упрямого голоска эмоций: Раввер должен понимать, что не безразличен мне, что сейчас я о нём беспокоюсь…
Запряжённое четвёркой ящеров ландо вынырнуло между белокаменных стен. Сидевший в нём мужчина то и дело оглядывался назад. Ландо остановилось у ворот.
Сердце тревожно заколотилось: может, это посланник Раввера?
Химера зашевелилась на плечах, завозила хвостом между моих лопаток.
Мужчина заговорил с полицейскими. Недовольно замахал рукой.
— Что происходит? — я оглянулась.
На чердаке никого не было, голос привратного духа зазвучал из пола:
— Это длор Амильяр Вларлендорский.
— Ещё один родственник, — вздохнула я. — Тоже кандидат в главы рода?
— Сразу за длором Веронием и длором Эоландом. Вы видели портрет его семьи.
— И в его случайное появление здесь верится с трудом…
Через ворота было видно верхнюю часть тела Амильяра, его побагровевшее от негодования лицо. Похоже, охрана у дома стала для гостя неожиданностью.
— Родственников такого ранга мы обязаны впускать, если нет особого распоряжения об обратном, — пояснила возникшая из пола Саранда. — Амильяр не давал поводов запретить его посещения. Нам повезло, что хозяин поставил дополнительную охрану.
— Да, повезло, — рассеянно отозвалась я и наклонилась к окну, пытаясь разглядеть родственника Раввера.
Тот, откинувшись на спинку ладно, перевёл взгляд на дом. На меня. Я отшатнулась, успокаивая себя тем, что от ворот меня не должно быть видно… на худой конец, силуэт в окне вполне сойдёт за духа. Но испуганное сердце выпрыгивало из груди.
Взявшись за вожжи, Амильяр стал разворачивать ландо. Я выдохнула.
Подумав, сказала:
— Надо предупредить Раввера о его визите.
И не сказала, что это отличный повод узнать, как там Раввер.
— Для этого нужен посыльный, ведь мы не можем покидать дом, — напомнила Саранда. — А духи… духам незачем отправлять посыльных хозяину.