Бессмысленным с точки зрения защиты, но так мне будет спокойнее.
Едва я закрыла дверь, и комната погрузилась во мрак, мне действительно стало уютнее. Заперев замок, я оставила ключ в нём. Глаза быстро привыкли к темноте. Как ни странно, узенькой, толщиной с волос, щёлочки под дверью хватило, чтобы разглядеть силуэты предметов и даже намётки узора на обивке кресла.
Или это какое-то магическое ночное видение?
Надеясь, что у меня и впрямь открылись особые способности, я добралась до кресла. Как же болела нога…
***
Браслет не сдвигался. Мне удалось сесть удобнее, но кожу под металлом морозило и кололо.
Я зло смотрел на родовой браслет и думал. Лихорадочно думал.
Что могло пойти не так? Девушку отправили назад. Теоретически она сейчас в своём мире. Связи между браслетами быть не должно, так куда стремится мой? Лавентин с портальным узлом сейчас должен ехать в научное собрание, оно не в том направлении, куда меня тянет. Получается, браслет рвётся к месту, где последний раз ощущал свою пару?
И что, мне теперь весь год сидеть в кабинете главы патентного бюро? Конечно, находиться в режиме стимуляции к продолжению рода все триста шестьдесят три дня браслет не может… Или в таком неординарном случае может? Будто мало его свойств я изучил на своей шкуре, новые открытия грядут!
Снова дёрнул руку, ободок больно впился в кожу, натёртую в попытке отодрать его от стенки.
Закрыв глаза, я несколько раз вдохнул и выдохнул, пытаясь успокоиться.
Хотя надо не успокаиваться, а что-нибудь с этим делать. Но что? Как?
Ну Лавентин, ну удружил!
Вспышка гнева пробежала по нервам, я треснул кулаком по сиденью.
Спокойно.
А я тоже хорош — нашёл кому поверить!
Закрыл глаза, снова восстанавливая дыхание. Справедливости ради надо признать, что около восьмидесяти процентов изобретений Лавентина действительно очень хороши, мне просто не повезло.
Стоило ли удивляться при моём-то проклятии?
В дверцу постучали.
— Да? — раздражённо отозвался я.
Офицер пробормотал в узкую щель приоткрытого окошка:
— К вам посыльный из патентного бюро.
Сердце пропустило удар. Не просто так мне оттуда пишут. Совсем неспроста!
Наклонившись вперёд насколько позволял браслет, я шире раскрыл окно. В руку легла скреплённая магической печатью записка. Через несколько секунд я прочитал короткое, ёмкое и убийственное:
«Она вернулась. Не знаю, что делать».
Запрокинув голову, стукнулся затылком о стенку кареты. Через мгновение ящеры тронулись.
Она вернулась.
Внутри всё дрожало от осознания, что обмануть проклятье не удалось, и оно снова раскидывает сети, на этот раз делая меня осознанным убийцей.
Я ведь девушку фактически приговорил тем, что надел на неё браслет.
Идиот! Стало невыносимо тошно.
Карета покачивалась, увозя меня к министерству внутренних дел. Я дважды ударил в стенку кулаком и, когда движение прекратилось, дотянулся до окошка:
— Назад, в патентное бюро. Срочно.
При развороте браслет, пытаясь оказаться ближе к цели, протащил меня по стенкам и застыл над спинкой противоположного сидения. Пришлось ехать спиной по ходу движения. От нетерпения браслет вибрировал и кололся. И неизвестно ещё, даст он мне самому выйти или поволочёт к… жене.
Происходящее всё больше напоминало катастрофу
Глава 7
Возле патентного бюро давление ослабло. Браслет подёргивался в сторону второго этажа, но прикладывать больших усилий для его удержания не приходилось.
Глава бюро смотрел на меня жалобными глазами. Конечно: обладать такой умопомрачительной информацией, как моя женитьба, и не иметь возможности рассказать — тут даже при скрытности, требующейся для его службы, станет плоховато.
— Я её запер.
Замечательно! Не хватало, чтобы моя жена разгуливала по городу. Я протянул руку:
— Ключ.
В ладонь лёг согретый чужими руками ключ.
— Благодарю. Оставайтесь здесь, — ухватившись за перила, я стал подниматься.
Казалось, с каждым шагом ноги крепче приклеивались к ступенькам.
Что я натворил?
Этому нет достойного оправдания. И недостойного тоже.
Но, может, всё не так страшно? Возможно, портальному узлу не хватило мощности, но после подзарядки он вернёт девушку.
Да, лучше думать об этом, как о временной проблеме.
Если жена Лавентина переместилась в другой мир, то и моя должна.
А переместилась ли его жена? Вдруг он ушёл, и она тоже вернулась?*
Этот вариант я обдумывал, стоя у двери в кабинет главы патентного бюро. Ключ тускло блестел.
Страшно вновь увидеть ту девушку, страшно, что сердце опять пропустит удар, и меня затянет в водоворот совершенно ненужных чувств.
«Только бы это было ошибкой, и она не вернулась», — я вставил ключ в замок и провернул.
На плечи вдруг навалилась усталость последних бессонных ночей, размышлений о браке, почти созревшего решения уйти в отставку. Казалось, этой тяжестью меня вдавит в пол по макушку.
Но не вдавило.
Вымотался я за эти шесть лет на посту. Даже в первую неделю траура по жёнам продолжал ходить в министерство, что-то решать.
И сейчас передо мной просто очередная задача для решения.
Обеспечить жене безопасность.
Скрыть факт моего брака с неподходящей по статусу девушкой.
Приказать Лавентину заняться решением проблемы с перемещением.
Сообщить о случившемся императору и решить, что с этим всем делать.
Просто набор задач.
Я приоткрыл дверь. Распахнул на всю ширину и вошёл в пустой кабинет.
Неужели повезло, и жену каким-то чудом вернуло домой? Или глава бюро ошибся? Или…
Браслет тянулся к боковой двери.
Естественно, в общем-то, оказавшись запертой в незнакомом месте, забраться в укромный уголок.
А мне теперь общаться с перепуганной девушкой. И страх — меньшее из случившихся с ней зол.
Так, хватит пессимизма: я из Лавентина вытрясу способ вернуть жену в безопасность её мира.
Приблизившись к двери, постучал.
— Можно войти?
Накатило дежавю. Вечно я так стою под дверями жён.
Талентина запиралась от меня, потому что ненавидела.
Эваланда запиралась, требуя, чтобы я или отпустил её из Черундии или сам отказался от должности и вернулся в Алверию.
Миалека запиралась и рыдала по ту сторону двери, обвиняя меня в том, что я совсем её не люблю. Накануне её трагической поездки с отцом на воды, во время которой оба погибли, я так же стучал в дверь и просил разрешения войти, хотя сказать было нечего, кроме того, что жена должна остаться из-за предстоящего бала у посла Охтандии.
Нейзалинда из-за запертой двери требовала, чтобы я оплатил её счета у ювелира и модистки. Ещё и меня пыталась выставить виновником этих непомерных трат: что передо мной хочет красоваться и моё сердце растопить. Словно моё расположение зависит от одежды и украшений.
И эта жена тоже будет прятаться за дверью. Обоснованно.
Прикрыв глаза, снова постучал.
Она не ответила.
Боялась или не понимала меня.
Сердце билось часто-часто.
Стиснув ручку, потянул. Дверь не поддалась.
— Открой, пожалуйста, — попросил я.
Опять молчание. Пришлось коснуться замка пальцами и послать импульс тлена. Несколько мгновений спустя язычок замка осыпался прахом и я, отойдя в сторону, начал приоткрывать дверь.
В меня ничто не прилетело, не было криков. Так тихо, словно в комнатке с документами никого нет.
Но напряжение браслета мешало поверить в столь счастливое разрешение проблемы.
Свет проник в комнатку, озарив коврик, стеллажи с папками. Кресло. И сидевшую в нём девушку с огромными от ужаса глазами. Сердце защемило.
На ней почему-то была мужская одежда необычного кроя. Девушка смотрела на меня снизу вверх, обхватив прижатое к груди колено руками, и словно молила о пощаде.
— Ты должна пойти со мной, — сказал я.
Она отозвалась невразумительным набором звуков.
Чужой язык. Что ещё ожидать от иномирянки? Следовало обдумать ситуацию, но направленный на меня молящий взгляд отвлекал. Отвлекала вся она своей непристойной одеждой, красивым лицом и растрёпанными волосами, которые хотелось поправить.
Тишина давила. Я прошептал:
— Что же мне с тобой делать?
Накрыл глаза ладонью.
В первую очередь следовало незаметно вывести девушку отсюда и запереть дома. Никто не должен знать, что я воспользовался изобретением Лавентина и женился непонятно на ком.
В бюро слишком много обычных людей, которых не ограничишь чёткими рамками магического контракта, да и на улице двое-трое соглядатаев точно есть, всё же от моего брака зависит, буду я дальше министром внутренних дел или нет, и контакты с незамужними женщинами строго отслеживаются.
Если покажусь с этой странно одетой девушкой и увезу её к себе, то после доклада Лавентина в научном собрании будет очень легко вычислить, на ком я женился. О репутации разумного политика сразу можно будет забыть. Даже самый дикий мезальянс есть шанс смягчить, представив его в романтическом свете, но в моём случае такой вариант невозможен.
Я идиот. Надо было думать не о выгодах этого эксперимента, а о том, что потеряю в случае неудачи.
Опустил руку. За время, пока размышлял, девушка, казалось, не шевельнулась. Я опустил взгляд в пол.
Она казалась нежной и хрупкой, но она непредсказуема. И с ней не договориться, потому что языка она не знает.
Захочет ли она идти со мной?
Я бы на её месте не пошёл.
Надо что-то делать. Быстро. Но ни магией, ни чисто физически её принудить я не могу — браслеты не позволят.