«Только бы не останавливался…» – подумала я, отвечая на поцелуй, и сосредоточилась на ощущениях: осторожные прикосновения Раввера и моё нетерпеливое царапанье его плеч. Боли в спине я не чувствовала и хотела почувствовать, как Раввер придавливает меня своим телом, но он едва прижимался. Впрочем, и лёгкие скользящие прикосновения друг к другу распаляли. И поцелуи – казалось, Раввер решил зацеловать меня всю. Так ласково и приятно, что я наконец забыла о спешке и проблемах, о том, что его в любой момент могут забрать, и просто наслаждалась моментом.
«Мой», – думала я, взахлёб целуясь с Раввером.
«Мой», – понимала, сгорая в его осмелевших руках.
«Только мой», – поверила в миг, когда брак наконец был подтверждён, и Раввер замер на мне, тоже наслаждаясь этим моментом.
– Всё, – прошептал он, продолжая движение, – теперь только смерть нас разлучит.
Печальные мысли резанули душу, но дыхание Раввера щекотало ухо и шею, горячее тело прижималось ко мне, закрывая от всего мира, вытряхивая все мысли – и дурные, и хорошие, кроме одной: он рядом…
Открыв глаза, я не удивилась, обнаружив полулежавшего рядом Раввер за чтением многостраничного письма.
– Служба? – уточнила хрипловато.
Не открываясь от чтения, Раввер погладил меня по волосам:
– Дела семейные. Мать Эоланда требует спасти несчастного мальчика.
– Какого мальчика?
– Эоланда.
– Он вроде взрослый. – Я приподнялась на локте.
– Она так не считает. Его жену убил Амильяр, самого Эоланда я лишил магии, и он, когда его стали втягивать в заговор… В общем, ему хватило ума сбежать к маме. Теперь она требует, чтобы я вернул Эоланду силу. И извинился за грубость. И назначил ему содержание в четыре раза больше прежнего. И проследил, чтобы он не связался с какой-нибудь вертихвосткой. А ещё лучше, чтобы взял его к себе жить и присматривал за ребёнком. И всё это на четырёх листах расписано. – Раввер рассеянно улыбнулся. – Какая потрясающая наглость. Это письмо просто образец нахальства.
– И много у тебя таких родственников?
– Хватает… у нас.
Внутри дрогнуло от этого «нас». Я подобралась к Равверу и уткнулась в бок. Была бы кошкой – замурлыкала бы от удовольствия. Раввер гладил меня по волосам, по плечу. Пальцы бережно скользнули вдоль бинта на спине.
– Ничего не болит, – прошептала я.
Жар накатывал тягучими волнами. Пальцы Раввера двинулись вдоль позвоночника. Я прогнулась, по телу пробежала дрожь.
– Думаю, дела семейные подождут, – сипло прошептал Раввер.
– Подождут… – улыбнулась я.
***
Молния громогласно вспорола тучи. Крупные капли барабанили по стеклу, змеились, уползая вниз. Ветер придавливал к земле кусты, выплёскивал воду из декоративного пруда.
Снова громыхнуло. Я оглянулся: обняв подушку, Лена спала так крепко, что не слышала грозы.
Не слышала, как я уходил на собрание к императору.
Впервые за много дней я вздохнул свободно и мог прислушаться к ощущениям.
Подумать о жизни.
Я словно остановился передохнуть после долгого изматывающего бега.
Один на один с собой.
Осмотрел себя особым магическим зрением, снова убеждаясь, что проклятия больше нет, и я свободен от смертоносных пут.
Вспышка молнии ударила в глаза, ослепив свирепой белизной.
Война с Галлардией пока закончена.
Виновные в заговоре наказаны.
Исчезновение магии у двух родов получило официальное обоснование.
Обязанности в министерствах перераспределены. Новые служащие настолько перепуганы крутыми мерами против длоров, занимавших посты до них, что некоторое время можно надеяться на их благоразумие.
Но дел ещё много.
Как сказал император мне, ещё ребёнку, изъявившему желание стать не его тенью, а министром: «Власть – не удовольствие, не привилегия. Это тяжелая, выматывающая работа». Кажется, только теперь, остановив безумные бег, я понял всю глубину этих слов. Понял, что эта тяжесть может сломать.
Я сжал скрытый рукавом родовой браслет. Мысленно повторил: «Я женат». И это больше не казалось проклятием, обузой или досадной необходимостью. Я, пусть в это страшно поверить, но женат счастливо. И именно из-за этих чувств мне легко и радостно, словно с плеч упала неподъёмная тяжесть, а из груди выгребли наваленные туда камни.
На душе светло и чисто, как станет в изнывающем от непогоды саду за окном, когда минует буря.
***
От того, что химера завтракала с нами, Раввер был явно не в восторге, но молчал. Я подбрасывала сидевшей в тарелке зверюшке кусочки хлеба и тонко нарезанные ломтики мяса. Химера презабавно путалась в крыльях, урчала и обтирала мордочку о салфетку.
Раввер отложил вилку с ножом. Кашлянул.
– У меня серьёзный разговор
Улыбка сползла с моего лица, сердце провалилось куда-то далеко.
Что опять случилось-то? Я мысленно перебрала события последних дней: вроде Раввер не выглядел слишком озабоченным, а моё обучение манерам шло вполне успешно.
Вилка в моей дрожащей руке стала позвякивать о тарелку. Раввер накрыл рукой мою ладонь.
– Лена, не бойся. Ничего опасного.
Я выдохнула.
– Во-первых, – Раввер поглаживал мою руку, – речь идёт о брачном времени. Это две недели, которые даются каждому служащему после заключения брака.
Это у них медовый месяц так называется?
– У нас их не будет? – тихо спросила я.
– Не совсем. – Раввер взял салфетку и сложил пополам. – После всех этих волнений и перестановок император хотел бы узнать реальное положение дел в стране. Он попросил меня объехать Алверию. Инкогнито. Вместе с тобой, разумеется, – он продолжал складывать салфетку. – Официально мы будем в загородном имении, на практике – везде. По пути никаких официальных визитов и мероприятий, служебные письма только в крайних случаях. А ты смогла бы познакомиться со страной. Настоящей страной, а не только столичным обществом.
Объехать магическую страну? Залезть в каждую её щель? Да ещё так, что Раввера постоянно дёргать не будут?
– С радостью! – я приподнялась на стуле. Вспомнила о манерах, села, расправила плечи. – С удовольствием посмотрю Алверию.
Бесшумный облегчённый выдох Раввера вызвал улыбку: так забавно, что он, такой грозный и страшный, об отношениях переживает прямо трепетно. И это безумно приятно.
Но то, что Раввер продолжал сворачивать и разворачивать салфетку, намекало на продолжение разговора.
– Что-нибудь ещё? – Краем глаза заметив подбиравшуюся к тарелке химерку, отдала ей остатки хлеба.
– Знаю, у тебя не слишком хорошие отношения с родными…
Сердце ёкнуло, я стала слушать внимательнее.
– …но о твоём переезде в мой мир, наверное, им надо сообщить.
– Это возможно? – По спине бежал холодок, и я сама едва сдерживалась, чтобы не начать мять салфетку.
– Лавентин сказал, что вдвоём пройти в твой мир мы можем. Ненадолго. Так что если хочешь…
Я не хотела. Только выглядеть перед Раввером бессердечной дочерью тоже не хотелось. И предупредить о переезде надо из вежливости, но… Родной мир представлялся чем-то чёрным, мрачным, злым, а уж то, что случилось перед появлением здесь… Злость захлестнула меня, я решительно посмотрела на Раввера и спросила:
– А есть у вас какие-нибудь средства, которыми можно навсегда лишить мужчину… мужской силы?
Раввер приподнял брови:
– Есть. Но кого и зачем?
Рассказывать о Валерии Кирилловиче противно, но… я ведь не смогу спокойно жить, постоянно думая, а не навредил ли он кому-нибудь после меня. К тому же я не убить его предлагаю, а просто… обезопасить девушек.
Вздохнув, я принялась объяснять, зачем мне такое средство нужно. К счастью, Раввер сразу согласился помочь разобраться с бывшим начальником. Причём согласился с таким выражением лица, что Валерию Кирилловичу я посочувствовала… почти.
***
Ливень обрушивался с неба, пенил и пузырил лужи. Моя куртка, которую держал над Леной, хлопала, точно крыло. Мы бежали по опустевшей улице её странного шумного мира, поднимая фонтаны брызг, оба мокрые с ног до головы, и это безумно весело, хотя мы опаздывали к порталу.
Совершенно новые ощущения – бежать под дождём и радоваться без веских причин, просто потому, что… хорошо. В ярких ощущениях утопали впечатления об этом необычном месте. Да и какая разница, что здесь и как, если Лена улыбается так широко, что на щеках появились ямочки. Капли залетали под куртку, оседали брызгами на её лице, но как же Лена улыбалась…
Мы ввалились в холл. Вспышка молнии высветила лицо Лены. В грохоте ливня было совсем не слышно, как с нас потоками стекала вода. Тонкое местное платье облепило Лену и казалось прозрачным.
Я огляделся проверить, не смотрит ли на неё охранник, но его не было. Неужели сбежал? Наше появление в запертой на выходные конторе его шокировало, но это не повод бросать службу!
Размышления об охраннике напомнили о ползавшем на коленях бывшем начальнике Лены, которого мы с огромным трудом нашли, но я вышвырнул гадкие мысли из головы, чтобы спокойно утонуть в потемневших глазах Лены, а затем и в поцелуе…
Браслет завибрировал. Я неохотно отпустил прильнувшую ко мне Лену, поцеловал её в лоб и, взяв за руку, повёл в каморку, где уже открывался портал в наш мир. Наконец-то. Все несовершенства родного мира блекли в сравнении с кошмарным устройством этого. Не понимаю, что здесь вызвало у Лавентина восторг, а его бормотания по этому поводу было не разобрать.
Хорошо, что Лене больше нравится у нас…
***
Я сделала всё, что должно, и с каждым метром пути, который карета проделывала в сторону особняка Раввера, воспоминания о доме, Валерии Кирилловиче и совершенно не огорчившихся моему отъезду родителях угасали, освобождая от страхов и застарелой боли.