— Нна! Ууу, самка собаки! — бухулдэшка небольшого (по сравнению с остальными) роста выбрался из люка, прикрываясь человеческим телом, отбросил тело в сторону, одним прыжком вскочил на машину, прыгнул на край оврага, ловко ткнул кого-то коротким прямым клинком…
Толя потянул из ножен шашку (не зря таскал, не зря!), отцепил от ружья трофейный длинный нож — и бросился навстречу.
…Нет ничего, кроме врага и его клинка… двух клинков, враг отстегивает от пояса и берет в левую руку нож. Короткий выпад кинжалом, пусть откроется, враг отбивает мечом, с кисти проход в грудь, нет, отскочил, бьет мечом — колющим в голову, принимаю на нож, отвожу, уход в сторону, расходимся, показываю удар шашкой сверху и одновременно — укол ножом, грудь открыта… купился! Нож встречает меч, отводит влево и сабля снизу — в подмышку правой руки врага, нна! А теперь сплеча наискось — нна!
Анатолий вытер впервые испившую неземной крови шашку об одежду врага и, опустошенный, опустился на землю… бой кончился. Двух пленных, чудом не запинанных до смерти, отстоял товарищ полковник. Зачем-то они ему были нужны.
Из ста двадцати человек, устроивших засаду, в живых осталось девяносто.
Самолет пришлось посадить на вынужденную в десяти километрах от Иркутска — что-то мешало подлететь к городу ближе, мягко заворачивая влево. Остановив маршрутку «Усть-Куда — Иркутск», прапорщик Сермяжко и Саня Павлов добрались до городского военкомата, нашли нужных людей, передали донесение… солдат в Иркутске хватало — и срочной службы, и контрактников. Уже к вечеру сводный полк выступил по дороге М55 в сторону Култука. Ничего хорошего инопланетянам, перекрывшим дороги, не светило — сибиряков просто было больше. Всего в четыре раза. А техника… техника, как выяснилось из тех же разведданных, особо не удивляла.
Впрочем, у инопланетян был шанс. Им надо было продержаться всего два дня до прибытия с орбиты основных сил.
Товарищ полковник понимал — надо успевать, пока народ не перегорел, пока мужики еще на порыве и на злобЕ. Поэтому, лично закинув хорошо избитые тушки пленных в грузовой отсек крайнего БТРа, он начал работать, благо работа была насквозь привычной.
— Сергей! Дарбаев! Ко мне! Толя! Сюда! Все у кого ВУС — мехводы, ко мне! Дядя Володя! Бери дедов, обдирай с этих все, тащи сюда! Все моложе тридцати — ко мне! Мужики, слушай сюда! Оттаскиваем бревна, мехводы на машины, выводим на дорогу, кто сколько может берет на бортА — и в село, мы их раком сейчас поставим! Все поняли?! Анатолий, на тебе раненые, организуй. Сергей, начинаем с аэродрома и дальше по ситуации. Их всего четыре машины осталось. Вперед, пошел!
Механиков-водителей отыскалось даже с избытком — восемь человек (из-за свойственного жителям долины небольшого в среднем роста, редко кто вырастал выше ста восьмидесяти сантиметров, в танкисты их брали охотно), обучение много времени не заняло — принципиальных отличий в управлении от той техники, с которой они плотно общались в армии, не было. Пять машин тихо, без привычного рева дизелей, выползли из оврага и ушли…
Перевязочный пункт развернули за горой в густом кедровом лесу, натянув тенты от эмчеэсовских палаток. Тяжело раненных было мало — пуля из карабина бухулдэшек, как правило, не оставляла человеку шансов, отсутствие санитаров на поле боя тоже не способствовало выживаемости. Но кого смогли — принесли.
— Так, Баирма, этого в первую очередь! Аппарат для переливания! — Анатолий Ким, хирург районной больницы, протер руки спиртом… — У кого здесь первая группа крови? Кто точно знает? Ты? Ложись рядом, сейчас донором будешь.
— А вы точно знаете, что у него первая?
— Ну так, мой клиент, месяц назад штопал.
— Точно, у него три пальца циркуляркой отхватило, помню, — операционная сестра деловито разворачивала оборудование.
— Мда… — Ким свел края глубокой резаной раны на руке Вовки Доржеева, начал шить. — Не дергайся! Терпи… Мунко, сволочь хитрая, воевать умотал. Что мне теперь делать без анестезиолога, киянкой их усыплять, что ли?
— Не, не надо молотком! — подал голос пациент. — Они, суки, Галсана утром убили, я их еще не всех покончал, ууууу!
— Батя, смотри, что у меня есть! — похвастался Анатолий. — С бою взял.
Дмитрий Михайлович повертел в руках прямой обоюдоострый меч.
— Красота… срубил али ножом?
— Срубил. Хотя знаешь… они двигаются как в воде, такое впечатление. Если бы этот на своей реальной скорости работал — хана бы мне пришла. Во, это тебе, для коллекции, второй у него был.
— Ничо так ножик, на рыбалку сойдет. Вася чо говорит, что дальше-то делам?
— Пока слушаем. Как они отгрохочут там, будем думать. Батя, я ухо давану, разбуди часа через два, не спал ночь, колбасит вообще.
— Давай, спи. Не, что-то мы их слишком просто.
— Да я, отец, и сам не пойму. Какие-то стремные звездные войны получаются…
Разведчик вернулся поздно вечером. На условном месте его встретили и проводили в очищенное от бухулдэшек село.
— Докладываю, — начал Содном Матвеев. — В местности Нурай сосредоточены силы противника в количестве пятнадцати бронемашин, трех единиц инженерной техники, пяти танков. Ну, похожи на Т-72 они. Численность противника — примерно 120–150 единиц. Охранение — сигнализация по периметру, часовые, тревожная группа на бронемашине. Роют ямы, в одной при нас начали монтировать какое-то оборудование. Торопятся, работают без перекуров.
— Что с нашими там?
— С нашими там… — Содном, человек редкого спокойствия и выдержанности, старшина спецназа ВДВ, рота разведки, ныне — хозяин гостиницы на одном из курортов долины, помрачнел. — Нету там наших. Кто успел — ушел, а так бухулдэшки всех положили. Нурай, Зактуй — ни одного целого дома, по ходу из огнеметов жгли. Может, кто за Иркут успел уйти, Изюбер смотреть пошел. Он будет часа через два, если все нормально.
— Схему охраны и расположение постов нарисовать можешь?
— Ручку и бумагу надо, все помню.
— Еще вопрос. — немного отдохнувший Василий Григорьевич потянулся, хрустнул сцепленными ладонями. — Часа в четыре там все было тихо, никаких сторонних шевелений не было?
— Не было, товарищ полковник.
— Так… рисуйте, старшина. Значит, связи у них с райцентром нет. Так какого же… нет, я решительно их не понимаю. Анатолий!
— Да, что?! — вскинулся спящий на ходу Толя. Все-таки мало одного часа сна, мало. — Слушаю, дядя Вася!
— Что ты думаешь по поводу вторжения, любитель фантастики?
— Любителя фантастики сегодня утром пристрелили… я профессионал, три гигабайта в библиотеке, — ухмыльнулся Толя. — Знаете, что мне это все напоминает? Тертлдава, книжка у него была про нападение разумных ящеров на Землю в 1941 году. Ну, у них звездолеты и все такое — а техника примерно как у землян. Наши, конечно, победили. Ящеров еще, помню, подсадили на дурь, русские там — редкие уроды… здесь немного другое. Непонятное пока. Потому что если с такими мощностями воевать серьезно — нам хана часа за три-четыре. И то, чтоб помучились и не сразу.
— Это бэтээры ихние — мощность, что-ли? — вмешался Сергей Дарбаев. — Да таких из граника или пушки — на раз.
— А ты движок ихний видел? Прикинь, сколько энергии надо, чтобы оно вертелось. То есть они нас давят не в полную силу. И еще, смотрите. Связи у них, как выяснилось, нормальной нету, только ближняя, с машины на машину. То есть с орбиты задавили и наше, и бухулдэшное. Стволы — чистое недоразумение, гранат — нету, по крайней мере у тех, которых мы стоптали, зато у каждого — длинный штык, у командиров — мечи грамотные, и работать они ими умеют, факт. В общем, я так думаю — это захват плацдарма, в Нурае они строят лифт гравитационный или еще какую хрень, по ней спустят на Землю основные силы — и тогда нам точно хана. За добрые дела — огребем по полной. Однако не привыкать, нам татарам одна хрен — что любить подтаскивать, что отлюбленных оттаскивать…
— Спасибо, Анатолий Дмитриевич, — поблагодарил полковник. — Слушай мою команду. Сергей! Назначить караулы, организовать охранение, можешь с этим к Дмитрию Михайловичу, его бойцы сегодня не воевали, остальным — спать до утра. Утром хороним наших — и выступаем в сторону Нурая, состав отряда будет оглашен после похорон. Саян, Содном, Борис — допросите пленных, если они еще не сдохли, уточните насчет их планов. По выполнении — доложить, я не сплю.
…Хоронили рано утром… на кладбище собрались почти все жители села — кроме тех, кого успели отвезти к родне и не успели предупредить и тех, кто стоял в охранении. Речей особо не говорили — попрощались, прочитали молитвы, закопали, поставили кресты и пирамидки с желтым кругом, разными путями отправились поминать. Те, кто задумал справить особенные поминки, собрались в лесу у районной подстанции. Сорок пять человек, молодых и не очень. Тридцать семь бухулдэшных карабинов, три CКС, «Тигр» с оптическим прицелом, один МЦ-12, одна трехлинейка, один дробовик 12 калибра. Пять трофейных бронемашин.
— Товарищи, мы знаем, на что идем, — начал Василий Григорьевич. — Пленные, которых допросили этой ночью, говорят, что если разрушить приемную станцию, агрессия на нашем участке будет остановлена. Как это… вы пройдете Испытание, а мы его проиграем. Я не знаю, что это за Испытание, мне все едино, что у них за религиозная муть — но сделать это надо. И мы это сделаем, если будем работать строго по плану. По машинам!
Анатолий сел в кресло командира БТР, рядом с мехводом. «Блин, неудобно, — подумалось ему. — Советская техника в этом смысле лучше. Однако мы все равно молодцы. Что могли, сделали. Хоть стыдно на том свете не будет. О!»
— Лопсон, дай общую трансляцию!
— Зачем?
— Надо!
— Есть, товарищ старший лейтенант!
— Товарищ полковник, я тут вспомнил.
— Слушаю.
— Это надо всем слышать. Наш один написал, он в Улан-Удэ сейчас, тоже, наверное, зажигает. Я в свое время наизусть выучил.
— Давай.
Толя поправил неудобную, не под человека сделанную гарнитуру, придвинул к губам микрофон (касок у бухулдэшек почему-то не было, танкошлемов тоже) и начал. Негромким хрипловатым голосом: