Макс попытался рвануть вверх, но тут корпус «Валькирии» потряс мощный удар. Последнее, что увидел командир — это лопнувшие стекла блистера и выгнувшаяся пузырем переборка.
Очнулся Соколов в полной темноте. Пошевелил руками — действуют, пошевелил ногами — тоже работают. Голова не болит, в ушах не звенит. Только вот что-то телу холодно. Ощупал себя — совершенно голый. Ощупал вокруг себя — под спиной жесткое, ледяное ложе, похоже, что каменное. Макс приподнялся и сел. Босые пятки нащупали такой же ледяной, что и ложе, пол. Он осторожно встал и сделал несколько шагов, шаря перед собой руками. Наткнулся на мокрую стену, пошел вдоль неё по периметру камеры. Именно камеры, теперь уже Макс не сомневался, что оказался в плену. Вот только у кого?
Помещение было довольно большим. Десять шагов вдоль короткой стены, пятнадцать — вдоль длинной. У одной из коротких стен стояло то ложе, с которого и восстал один из лучших разведчиков Северного Флота. Напротив находилось какое-то сооружение, напомнившее Максу стул с высокой спинкой. Ничего похожего на дверной проем командир не обнаружил. В довершение обследования Соколов влез на свой лежак и поднял руки вверх, но потолок нащупать так и не смог.
Затем Макс стал бесцельно шляться по камере, в надежде, что за ним следят и, увидев, что он очнулся, как-то проявят интерес. Прошло довольно много времени, по субъективному ощущению разведчика — час, но никто не появился. Согревшись ходьбой, командир присел на лежак, подсунув под задницу ладони, чтобы она не мерзла от контакта с ледяным камнем.
Теперь у Соколова было много свободного времени для обдумывания всех своих действий. Ему даже не пришлось делать особых умственных усилий, чтобы понять — кто-то искусно и настойчиво заманивал их в ловушку. Причем подстроил так, что попались они поодиночке. Сначала им дали сигнал, что остров обитаем — обстреляли при первом облете. При этом при помощи электромагнитного импульса вырубили всю электронику. Затем подпустили поближе и дали взглянуть на себя, или скорее на макет, поближе. Моряки опять клюнули и отправили в ближний поиск группу. Парней аккуратно взяли, а в установленные ими видеокамеры показали, что огневая точка — пирамида. После ее уничтожения моряки стали действовать гораздо активнее. Дрон так и вообще попер нахрапом и тут же поплатился. И вот теперь командир корабля сидит в камере и ждет первого шага от захватчиков. Интересно, живы ли ребята? Уж очень старательно противник пытался их именно поймать! Хотел бы убить — убил бы сразу, еще при первом облете! Так что, скорее всего, ребята еще живы и сидят где-то поблизости.
За этими мыслями Максим сам не заметил, как уснул. Сколько он спал — неизвестно, но когда его разбудила резанувшая по глазам вспышка света, он промерз до костей, а подсунутые под задницу ладони вообще утратили чувствительность. С трудом разогнувшись, Макс разлепил глаза. На том самом «стуле с высокой спинкой», оказавшемся внушительным троном, который Соколов нащупал при обследовании камеры, сидел представительный седобородый мужчина, облаченный в синий балахон.
Незнакомец смотрел на Макса из под грозно нахмуренных век с презрением и некоторой брезгливостью. Человек с менее устоявшейся психикой, нежели у Макса, должен был почувствовать себя под таким взглядом как описавшийся при большом скоплении народа подросток. Но Соколов, с завидной периодичностью вызываемый «на ковер» к высокому начальству, давно привык игнорировать эту барскую манеру. И даже научился отвечать на неё, хотя и достаточно неадекватно. Вот и сейчас он практически «на автопилоте» сказал противным голосом:
— Ну и?
— Что? — немного оторопел бородач. Говорил он по-русски, без всякого акцента.
— Так и будем пялиться? Чего позвал-то? — неприязненно продолжил Макс, потряхивая ладонями, чтобы восстановить в них кровообращение. С глубоким удовлетворением увидел Максим на лице незнакомца отражение сильнейшего удивления наглостью пленника.
— Так это… — запнулся бородач, но мгновенно взял себя в руки, поняв, что его элементарно «подкалывают». Мужик усмехнулся и закончил уже спокойным тоном: — Нет, ну знал, что ты нахал, но, чтобы до такой степени! Вот позвал тебя покалякать о делах наших скорбных… Как самочувствие?
— Спасибо, х… во! — Макс скривился, ощутив болезненное покалывание в затекших конечностях.
— А будешь себя плохо вести — ещё и горячую воду отключим! — вроде бы пошутил бородач, но улыбка у него при этом была зловещая. — Ну, рассказывай, золотце, как ты умудрился дойти до жизни такой?
— Ты бы мне, мил человек, объяснил сначала — кто вы такие и что от нас хотите! — не поддержал игру Макс. — Мы вас вроде бы не обижали, вы первыми стрелять начали! И действовать нам пришлось в состоянии отражения неспровоцированной агрессии! Так что… Звиняйте, батько, если вам шкиру подпалили!
— Ну-ну… — без выражения пробурчал бородач. — Агрессия, отражение… Ты же не дурачок, наверняка догадался, что все, что случилось с вами, — провокация с нашей стороны?
— А цель? — холодея, спросил Макс.
— Ты и твой доблестный экипаж! — Просто ответил бородач. — Хотелось бы поймать и вашего «второго» — Пашку, но он оказался удачливее всех вас — перед самым рейдом слег в госпиталь с аппендицитом. Ну да ничего, я его попозже достану!
— И чем мы вам насолили? — Макс был в полной растерянности. — И кто вы такие?
— Ну, как тебе растолковать, чтобы понял? — усмехнулся собеседник, неуловимо быстро изменившись — теперь перед Максом сидел загорелый полуголый парень, обладатель копны светлых спутанных волос и впечатляющей мускулатуры. Всей одеждой блондину служила набедренная повязка из тигровой шкуры.
— Мать… — выдохнул разведчик, машинально протирая глаза. А не балуют ли здесь с голограммами? Макс неловко поднялся (руки-ноги еще плохо слушались хозяина) и ткнул кулаком, целясь «Конану-варвару» между глаз. Тот легко перехватил вялый удар и, сильно сжав предплечье моряка, толкнул его обратно на лежак. «Н-да, на голограмму не похоже, — подумал Макс, потирая руку. — Хотя… На человека тоже».
— Начинаешь догадываться? — ухмыльнулся белокурый красавец. — Ладно, дам тебе тайм-аут, так сказать, на осмысление… Вернемся к нашему разговору… ну, скажем… через сутки!
— Эй, — слабым голосом сказал Макс, — я же тут загнусь на фиг! Лучше сразу убейте!
— Что, холодно? И жрать небось охота? — фальшиво-сочувственным голосом сказал блондин. — Хорошо, улучшим тебе условия содержания, а то и вправду загнешься раньше времени! А я думал, что ты покрепче будешь!
Исчез собеседник Соколова совершенно незаметно. Вот только-только он сидел, развалясь, на своем троне — и вот его уже нет! Зато в камере, прямо на полу, возникли миска и кружка. А на лежаке, рядом с разведчиком — стопка одежды.
Хмыкнув, Макс облачился в дерюжные штаны и рубаху. Такой одежкой особо не согреешься, но воздух в камере заметно потеплел, да и сиденье и пол уже не казались ледяными. Еще раз хмыкнув, Соколов приступил к исследованию содержимого миски. Версию отравленной еды разведчик отмел сразу — столько стараний о сохранении его жизни и банальный яд? В миске оказалось безвкусное жидкое пюре, а в кружке — слегка солоноватая вода. Ложки заключенным здесь, видимо, не выдавали. То ли опасались подкопов, то ли просто не знали о таком важном столовом приборе. Пришлось есть руками.
Согревшись и утолив голод и жажду, Максим заметно повеселел. Намеки тюремщика уже не казались ему такими страшными. Зато пришло осмысление полной невероятности произошедшего. Кто бы мог подумать — его, простого русского моряка, поймали злобные инопланетяне! Причем, судя по оговорке, ловили целенаправленно именно его.
И какие инопланетяне! Не банальные зеленые человечки из американских комиксов типа «Х-файлов», а не пойми что, пытающееся выглядеть как человек. При этом владеющее телепортацией, или как там по науке называется перемещение в пространстве предметов?
Макс прилег на теплое ложе. Оно теперь уже не напоминало каменное — даже поверхность слегка пружинила под пальцами. В голове разведчика вихрем носились мысли. В любом случае, нужно попытаться бежать, какими бы благими ни были намерения тюремщика. Ведь уничтожение экраноплана и пленение экипажа — не совсем дружественный акт! Вернее — совсем не дружественный! А уж совсем точно — откровенно враждебный!
Значит так… Как только этот хмырь снова появится в камере — напасть на него, отобрать ключи и… Стоп, стоп! Какие ключи? От чего? Где здесь дверь? Нет двери! Он же появляется и исчезает сразу на троне. Может быть, это и есть портал телепортёра?
Макс рывком вскочил и подошел к трону. Скрупулезный осмотр ничего не дал — никаких скрытых кнопок на этом сооружении не было. Ничуть не обескураженный этим фактом, Макс развалился на сиденье, попытавшись воспроизвести позу своего недавнего собеседника. Устройство (?) опять не сработало. Может быть, у него мысленное управление? Соколов попытался внушить «трону» желание отправить его куда-нибудь наружу из камеры. В голове мелькнула некая тень ответа, окрашенная ехидством. Макс вскочил как ужаленный — ему показалось, что долбанное сиденье послало его подальше сексуально-пешеходным маршрутом.
Ладушки… Тогда попробуем осуществить план побега хотя бы наполовину. То есть напасть на собеседника, скрутить и, взяв за жабры, вытрясти из него способ выхода. «Гениальный план!» — мысленно поаплодировал себе Макс, и сам же обиженно возразил: «А ты придумай получше!»
Соколов снова прилег на скамью и задумался. Нет, нападение на тюремщика вряд ли прокатит, раз этот дядька может трансформироваться за одно мгновение. Ты на него наскочишь, а он превратится в борца-сумоиста. Попробуй завали такого! Силовое решение придется отложить как крайнюю меру.
Хм… Крайняя мера… Макс припомнил, как они с Пашкой год назад попали в плен к американцам. Тогда экипаж «Вали» (правда, так тогда называли корабль с бортовым номером ДР-53) наткнулся при патрулировании «своего» участка шельфа на мобильную буровую платформу без опознавательных знаков, ведущую незаконные изыскания. Он же первым и пострадал от этого открытия, словив в борт пару зенитных ракет.