— А откуда пожарники взялись на площади? — подозрительно поинтересовался первый. — Они что там делали?
— Так ведь их люди вызвали! Эти космиты как начали огнем палить — только искры на площадь полетели, могли и пожар устроить.
— И загорелось что-нибудь?
— Да нет, вроде не загорелось, но ведь могло! А тут вдруг вылезли эти… как их и назвать, не знаю, ноги как у жаб, а на мордах хоботы или, скорее, свиные рыла, аж до колен висят, а сами сверкают. Начали огнем людей поливать.
Хирург только собрался предложить первому секретарю, как главе городской власти, лично отправиться на площадь и лично удостовериться, что же там происходит, чтобы принять мудрое решение, но ему помешал пациент. Издав мощный рев, он опять повалился на койку.
— Что с паном? — в испуге бросилась к нему сестра.
— Скорее! — орал могучим голосом пациент. — Сестра, скорее же!
— Что скорее? — не поняла перепуганная сестра.
— Немедленно начинайте операцию! А пока дайте мне наркоз! Да побольше!
Привлеченные дикими криками, в дверях одноместной палаты столпился персонал больницы. Совершенно сбитые с толку, хирург с сестрой сразу же забыли обо всех пришельцах, ибо высокопоставленный пациент, до сих пор решительно отвергавший операцию, вдруг с невиданным пылом и жаром принялся требовать немедленной операции, причем неизвестно почему гневался и разъярялся. В принципе в больнице уже давно все было готово к операции и ничто не мешало приступить к ней немедленно, тем не менее больничный персонал заинтересовала такая внезапная смена настроения.
— Ведь вы же ни за что не соглашались на операцию! — напомнила хирургическая медсестра, лично потратившая много дней на уговоры.
— А теперь соглашаюсь! — капризно кричал пациент. — Немедленно подавайте наркоз!
— Куда вам его подавать? — не поняла сестра. — Наркоз больному дается на операционном столе.
— Никаких столов! — совсем разбушевался больной. — Сюда и немедленно! Подумаешь, немного больше посплю!
— Хорошо, хорошо, — успокаивал больного хирург. — Через полчаса приступим к операции…
— Какие полчаса?! — совсем вышел из себя первый. — Я требую прооперировать меня немедленно! Через полчаса будет поздно!
— Да что с вами? — рассердился врач. — Сделаем как положено, иначе вы потом будете… — Он запнулся, подыскивая слово покультурнее, но решил для пущего эффекта воспользоваться некультурным, зато сильным. — Иначе вы потом блевать будете!
— И буду! Я люблю блевать! — орал не помня себя пациент. — А вы, вместо того чтобы болтать, скорей приступайте к делу! Ведь за мной наверняка уже кинулись! И опять брать на себя всю ответственность… А вам приходилось отвечать за пришельцев? То-то! Неизвестно, что за люди, никаких указаний на сей счет из центра не поступало, долго ли до беды? Ни разу не имел дела с космитами и иметь не желаю! Плевать мне на них! Я тяжко болен, я в больнице, имею право спокойно подвергнуться операции! Я требую наркоза! Сестра, вы слышите, что я вам говорю?
Хирург только пожал плечами, и сестра помчалась за анестезиологом. Пришлось тому приступить к своим обязанностям в непривычной обстановке, но другого способа заставить первого замолчать не было. Вот так и получилось, что, когда председатель горсовета с заведующим отделом культуры бодрой рысцой вбежали в вестибюль больницы, интересующий их больной уже спал на операционном столе с блаженным выражением лица…
Директор школы, он же учитель математики, как раз вел урок в шестом классе, когда услышал крики в школьном коридоре. Прервав на полуслове объяснение теоремы, директор раздраженно взглянул на дверь — опять какие-то хулиганы нарушают тишину. Дверь в класс распахнулась, и вместо несовершеннолетних хулиганов в нее ворвался совершенно взрослый мужчина, жутко взволнованный.
— Я вас ищу, пан профессор! — крикнул он директору. — Бежим скорее! На рыночной площади, у автовокзала, приземлились марсиане! А они человеческого языка не понимают. Люди сказали — только с помощью математики с ними и можно пообщаться! А лучше вас никто не сумеет, вот эти самые, как на доске, всякие треугольники и прочее! Так что бежим скорее!
— Минутку, проще пана! — строго сказал директор, одним грозным взглядом усмиряя зашумевший было класс. — Взрослый человек, а такие шуточки у вас…
— Какие шуточки, разве я бы осмелился шутить с вами, пан директор! Святая правда, помереть мне на этом месте! А меня за вами люди прислали, говорят, у нас в Гарволине нет человека ученее пана!
Тут за спиной незнакомого нарушителя спокойствия показался очень хорошо знакомый директору ученик его школы, второгодник из восьмого класса, вечно прогуливающий уроки. Он поддержал первого посланца:
— Пан директор, там какие-то на рынок прилетели! Совсем не человеки, не пойми кто! И говорить по-нашему не умеют, люди сказали — с ними только математически и можно договориться! Пан директор, поспешите, ведь по-математически больше никто не умеет!
Директор все еще недоверчиво смотрел на нежданных посетителей и не знал, верить им или не верить.
— Ну, если это глупые шуточки… — грозно начал он, но подросток не стал ждать.
— Как же, тут не до шуток! — фыркнул он и, повернувшись, умчался, не дожидаясь директора.
Взрослый посланец продолжал нетерпеливо переминаться с ноги на ногу в дверях класса. Видя, как ученики уже вскочили и приготовились мчаться на площадь, и понимая, что никакая сила их не удержит, директор, все еще сомневаясь, сам бросился к выходу. Спохватившись, вернулся к доске, схватил несколько кусочков мела и выскочил из класса. За ним с шумом и гамом повалили ученики. Сбившись в дверях, они образовали пробку. Самые нетерпеливые полезли в окна.
В один из домов на окраине Гарволина, в двери своей квартиры ворвалась запыхавшаяся девочка.
— Мама! — с порога крикнула она. — К нам марсиане прилетели! На автовокзале стоят.
— Так они на автобусе приехали? — с интересом спросила мать девочки, оторвавшись от чистки картошки.
— Да нет же! Они прилетели, на чем-то таком блестящем! И на рынке сели! Бежим быстрее, сама увидишь! Быстрее!
— Глупости какие говоришь! — рассердилась мама. — И вообще, что это ты домой прибежала? А как же уроки в школе?
— Какие уроки? Всю школу распустили, сам директор помчался к марсианам, будет им геометрию рисовать, они по— человечески не понимают!
Услышав про директора, мать сразу поверила и встревожилась. Бросив недочищенную картошку, она сорвалась с места и забегала по кухне, в панике восклицая:
— Езус-Мария, вот и марсиане прилетели! Это за грехи наши Господь посылает нам испытание! Стой, ты куда? Вот сетка, поможешь мне. Куда же другая запропастилась? Ах ты, Господи…
— Зачем сетка? — не поняла дочь.
— Бери, не спрашивай, делай как говорят! Не помнишь, куда я кошелек сунула? Сахару надо купить и муки. Тут марсиане прилетели, а у нас никаких запасов!
Как сумасшедшая бегая по квартире, женщина схватила деньги и сумку и, выскочив на лестницу, затарабанила в дверь соседки.
— Пани Капарова, пани Капарова! Настал наш последний день! Марсиане прилетели! Я в магазин, на вас тоже займу очередь!
Комендант городского управления милиции, нервно застегивая на себе пояс с пистолетом, отдавал распоряжения сержанту:
— Немедленно свяжись с Главным управлением в Варшаве. Марсиане — это по их части! Пусть срочно принимают меры! И обзвоните все соседние отделения, чтобы прислали в Гарволин подкрепление, нам не хватит людей. Неизвестно, во что это выльется. А потом позвоните в Люблин. Мое мнение — надо подтянуть войска, но пусть сами решают.
— А если что — стрелять без предупреждения? — на всякий случай поинтересовался сержант с телефонной трубкой в руке и совершенно идиотским выражением на лице.
— Вы что, спятили? — остановился на бегу начальник. — Ни в коем случае не стрелять, сохрани Бог! Поняли? Ни в коем, даже в самом крайнем! А то скажут — мы виноваты, если начнется третья мировая. И пожарников вызовите! Хотя нет, похоже, они не любят пожарных. Тогда позвоните в войсковую часть! Но сами не вызывайте, ваше дело — только известить! А они уж пусть сами решают — вмешиваться или нет. На их ответственность!
Из костела вышел ксендз, сопровождаемый табунком жутко взволнованных баб, и очень неохотно направился к центральной площади. Идти туда ему явно не хотелось, бабы чуть ли не силой тащили его туда.
— Не хватало еще на старости лет сделать из себя посмешище! — ворчал ксендз по дороге. — Ведь это все равно что изгонять злого духа из трамвая! Какой все-таки темный у нас народ!
— Так ведь нет на них другого способа! — убеждали ксендза бабы.
— А как они есть порождение адских сил, исчадие дьявола, при виде святого креста всю свою сатанинскую силу потеряют! — шипела ксендзу в спину старуха в черном, подталкивая упиравшегося священнослужителя.
— А если даже весь народ поубивают, по крайней мере, примем смерть по-христиански, — вторила ей запыхавшаяся баба, набожно возводя очи горе.
— Мученическую смерть примем как истинные католички, — радостно шамкала ковыляющая за ними бабулька, таща за рукав костельного служку с его причиндалами.
— Темный народ, темный народ, — недовольно продолжал бормотать ксендз, однако, зная, что с этим народом ничего не поделаешь, выхватил из рук служки кропило и принялся кропить все подряд, что ему попадалось по пути, не замедляя шага. В том числе окропил и попавшегося под руку оператора кинохроники.
Довольные бабы истово осеняли себя крестом. К их кучке присоединялись по дороге осмелевшие верующие.
— Темный народ! — твердил свое ксендз, не переставая, однако, кропить все подряд направо и налево. — Не понимают того, что, если эти существа и в самом деле явились к нам с другой планеты, могут усмотреть в моих действиях покушение на их свободу совести. Или вообще воспримут как акт агрессии…
Тут шествие выбралось на площадь. Узрев блистающий космический аппарат, над которым продолжал таинственно кружиться, рассыпая искры, светящийся круг, ксендз застыл как вкопанный. К этому вре