Мадлен незаметно для себя успокоилась. Она так много узнала об этом человеке, который уверенно вел машину, что невольно вспомнила об отце.
— Мой папа тоже ненавидит ультра… — вдруг сказала она. — Он машину свою разбил, чтобы они не могли уйти.
Это было сказано неожиданно, как будто вне всякой связи с разговором. Но ход ее мысли был логичен. Мадлен подумала, что ее отец тоже очень смелый и на месте Николая Кузьмича поступил бы так же…
Машина свернула на узкий проселок, въехала в неширокий овраг и остановилась.
— Приехали! Дальше поезд не пойдет!.. — пошутил Николай Кузьмич.
Все вылезли из машины. Алеша попрыгал, разминаясь. Мадлен взбежала на склон оврага, поросшего жухлой, выгоревшей травой, и стала осматривать окрестности.
Где же вход в катакомбы?.. Она присматривалась, гадала, но так и не нашла.
Покопавшись в багажнике, Николай Кузьмич достал электрический фонарик, лопатку и сверток с бутербродами. Лопатку он отдал Алеше, сверток с бутербродами — Толе, а электрический фонарик оставил при себе.
— Теперь мы оснащены как нужно! — сказал он. — Вот что, ребята, катакомбы дело нешуточное!.. Заблудиться в них легче, чем в лесу… Поэтому требую, чтобы вы подчинялись каждому моему слову. Всем идти вместе и ни на шаг не отставать. Понятно?..
— Понятно! — ответили ребята.
— Я проведу вас нашим партизанским лазом, о котором теперь мало кто знает, а если кто и увидит его, то ему в голову не придет, что это вход в катакомбы. Вы его видели и забыли! Понятно?
— Понятно! — отозвались Алеша и Толя.
Мадлен даже затаила дыхание. Сейчас она узнает тайну партизан. Пройдет тем же путем, каким в годы войны ходили русские маки!
Николай Кузьмич быстро двинулся вперед по едва заметной тропинке. За ним пошел Толя. Он поглядывал на Мадлен, как бы подбадривая ее. А в бодрости Мадлен нуждалась. Она вдруг сообразила, что на ней ее лучшее красное платье, подаренное бабушкой перед отъездом, и надо же было надеть его именно сегодня!.. Бабушка не простит, если она его испортит!..
Где же все-таки вход? Мадлен внимательно приглядывалась к каждой впадине, стараясь найти его. Заметив грот под нависающим выступом оврага, она даже поспорила с Толей, так была уверена, что на этот раз угадала. Но когда они в этот грот вбежали, то оказалось, что никакого отверстия в его стенах нет. Темная копоть, оставшаяся от когда-то горевшего костра, покрывала их и напоминала о том, что здесь много лет тому назад укрывались люди.
Николай Кузьмич обошел большой, выветренный рыжий камень вокруг и присел перед земляным выступом, Сначала Мадлен не поняла, чем этот выступ отличается от таких же других. Но когда нагнулась, увидела темный провал.
— Папа, разве это и есть вход? — удивленно спросил Толя.
— А ты думал, что мы пользовались парадным подъездом с фонарями! — усмехнулся Николай Кузьмич и направил в темноту острый луч своего фонарика.
Светлый зайчик запрыгал по низкой и узкой норе.
— Ну, ребята, — сказал Николай Кузьмич, — я лезу первым, за мной Алеша, за ним — ты, Мадлен… Толя будет замыкающим!..
Он подошел к норе, нагнулся и ловко, на животе, вполз в нее. Тотчас же из глубины донеслось его кряхтение.
— Ах ты, черт меня возьми!.. Растолстел!..
Толя засмеялся.
— Скажу маме, чтобы теперь меньше тебя кормила!..
Но вот, наконец, подошвы его ботинок с блестевшими на каблуках железками скрылись в глубине пещеры. Алеша напряженно вглядывался в темноту и, когда увидел вспыхнувший впереди свет, с облегчением перевел дыхание.
— Ну, двигай! — сказал Толя.
Алеша встал на четвереньки и, пободав головой воздух, словно пробовал лбом невидимое препятствие, медленно пополз в нору.
Мадлен, прислушивалась к его прерывистому дыханию и к тому, как он тихо перекликался с Николаем Кузьмичем. Тот время от времени, чтобы не ослепить Алешу, осторожно подсвечивал фонариком, показывая, какое расстояние еще осталось ему проползти.
Вдруг из темного зева донеслось:
— Ау!.. А я уже тут!..
— Сейчас мы тебя догоним! — в ответ крикнул Толя. — Ну, Мадлен, осторожненько!..
Прощай, новое красное платье! Если еще раньше у Мадлен теплилась надежда, что она сумеет сохранить его в чистоте, то сейчас понимала: надежды почти нет.
— Быстрее! — Толя помог ей втиснуться в нору и, для того чтобы ей не было страшно одной, пополз следом.
Конечно, он проявил о ней заботу. Но в то же время беспрестанно тыкался в ее ноги и невольно заставлял ползти быстрее, чем она могла. Мадлен не успевала нащупать, на что ей лучше опереться, из-за этого острые камни несколько раз впивались в ее ладони и колени. При этом она каждый раз вскрикивала. Толя тотчас же принимался ее утешать. Алеша и Николай Кузьмич издали подбадривали ее в свою очередь.
Но вот фонарь подмигнул совсем близко. Мадлен зажмурилась от ослепившего ее света.
— Давай руки! — почти на ухо прошептал ей скрытый темнотой Алеша.
Мадлен протянула руки и, быстро найдя в темноте опору, вылезла из норы. Яркий свет фонаря осветил маленькую пещеру, заваленную осколками камней. Ломкие тени скользили по стенам и падали внутрь пещеры. В дальнем углу темнела узкая щель невысокого коридора.
Толя застрял в глубине норы, за что-то зацепился штанами и никак не мог сдвинуться с места. Николай Кузьмич схватил его за плечи, поднатужился, потянул на себя, и Толя кубарем выкатился к ногам отца.
Когда отец осветил его колени, оказалось, что Толины брюки изрядно пострадали.
— Не везет твоим брюкам! — вздохнул Николай Кузьмич. — Опять нам от мамы достанется.
— Хорошо вам было на войне, — угрюмо сказал Толя, — вас матери за рваные брюки не ругали…
Мадлен с нетерпением ждала, когда они двинутся дальше.
Словно пружина развернулась внутри нее и толкала ее вперед!.. Такое же ощущение было у нее, когда Шарль на углу улицы сунул ей в руку сверток. Как только она поняла, что должна действовать, — страх сразу испарился.
— Ну, пошли!
Николай Кузьмич повернулся и, освещая перед собой путь, направился к щели в стене. Ноги его скользили по неровным камням, и он несколько раз спотыкался.
— Эх, старость не радость!.. — твердил он. — Когда-то я тут козлом прыгал…
Коридор, в который они вошли, все время расширялся и становился выше. Временами он делал крутые повороты. В этих местах от него отходили ответвления. В пути Николай Кузьмич ни разу не останавливался в раздумье и не колебался — он точно знал, куда идти.
— Что здесь было? — спросила Мадлен, когда Николай Кузьмич, подождав ее, пошел с ней рядом. — Откуда здесь такие длинные коридоры? Кто их вырыл?
— Из этого камня построена Одесса, — ответил Николай Кузьмич. — Коридоры вырубались в течение многих десятилетий, а камень поднимался на поверхность. Нет человека, который не смог бы в них потерять выход.
— Ого! — сказал Толя. — Я, папа, с тобой дальше не пойду!..
Он, конечно, пошутил, но по спине у Мадлен забегали мурашки. А что, если Николай Кузьмич вдруг забудет, как возвращаться назад? Да их же и за тысячу лет здесь никто не найдет! Алеша, очевидно, почувствовал ее колебания, потому что на ходу по-товарищески похлопал ее по плечу.
Мальчики по-рыцарски старались уберечь Мадлен от всяких волнений. Алеша это делал грубовато, Толя — с присущей ему мягкостью. Но резковатый Алеша был Мадлен больше по душе. Он ей чем-то напоминал Жака и по одному этому был ближе и понятней, чем Толя.
Сколько они прошли? Двести, триста, а может быть, уже пятьсот метров…
Однообразие темных коридоров. Тихие шаги. Пляшущий луч света ненадолго прорезал тьму, а потом гаснул, и тьма вокруг становилась еще гуще, непрогляднее и злее.
— Ребята! Посмотрите сюда!..
Мадлен оглянулась и увидела распластанный на стене светлый круг.
В неровных желтых бликах что-то угадывалось, задерживало взгляд. Да это же буквы!.. Одни из них высечены ножом, другие написаны краской, бурой, как запекшаяся кровь.
Сначала Мадлен могла разобрать только некоторые буквы. Но постепенно, вглядываясь, она смогла разобрать слова:
«Братцы, помните о нас!» Ниже шли подписи: «Алексеев, Руденко, Федоров». «Мы защищали революцию! Нас расстреляет поручик Бочаров», — было написано рядом.
— Это, ребята, письма, оставшиеся от гражданской войны, — сказал Николай Кузьмич. — А вот и еще… Это писали партизаны в Отечественную. Многих я знал…
Еще несколько минут Николай Кузьмич и ребята внимательно рассматривали стену. Это был наглядный урок истории. Но урок только начинался. Им предстояло заглянуть в еще более давние времена.
Не успели они пройти и нескольких десятков метров, как Мадлен почувствовала, что воздух становится свежее. Стало ощутимо присутствие воды. До уха донесся тихий всплеск, и вот луч света засеребрился на поверхности воды. Мадлен поняла, что стоит на краю подземного озера. Пораженная, она молчала. До сих пор о подземных озерах она только читала в книгах.
— Папа, а где же лежат кости доисторических львов? — спросил Толя.
— Идите за мной!.. — услышали они из темноты.
Николай Кузьмич провел ребят в широкий низкий зал и осветил неровные камни, между которыми то тут, то там белели большие окаменевшие кости животных, которые жили миллионы лет назад.
— Здесь кости не только львов, — сказал он. — Вот это, — он поднял с пола длинную кривую кость, напоминающую ребро, — кость доисторического страуса!.. А вот кости антилопы!..
— Как много! — воскликнула Мадлен.
— Было еще больше, — сказал Николай Кузьмич, — да их в музеи забрали… Среди наших партизан был один специалист, он тут все излазил! Помню, рассказывал!.. Когда-то много сотен тысяч лет тому назад здесь случилось наводнение! И они, все звери, погибли…
— Как же львы и антилопы жили вместе? — спросила Мадлен.
В темноте Алеша усмехнулся.
— Конечно, только львы, глупенькая! — сказал он. — Антилоп они тут ели!..
Подумать только!.. Сколько событий произошло в этих длинных и темных коридорах, под низкими сводами созданных самой природой залов!..