Его тяжелые шаги приближались.
— Стой! — кричал он. — Стой, девчонка!.. Буду стрелять.
Но Мадлен не остановилась.
В горячке она забыла, куда нужно свернуть. И в поисках выхода потеряла время… Сейчас, сейчас он схватит ее…
Но вдруг рядом с ней оказалась Люсьена. Мадлен не заметила, откуда она взялась. Люсьена бежала возле нее.
— Давай мне!.. Давай!.. — шептала она на бегу.
Мадлен сунула ей свой пакет, и Люсьена молнией метнулась в какой-то подъезд.
Мадлен тем не менее не замедлила бега. Она выскочила на улицу, перебежала ее и вбежала в сквер, заросший густыми кустами. И преследователи сразу потеряли ее из виду.
Мадлен лежала в высокой траве, спрятавшись за стволом тополя, и, тяжело дыша, смотрела, как мечется по тропинкам высокий человек в сером костюме. Вот он остановился у скамейки и спросил что-то у пожилой дамы, которая читала журнал. Дама отрицательно покачала головой…
И тут появился черный спаниэль… С веселым лаем он выскочил из-за дерева прямо на Мадлен, явно рассчитывая, что она станет с ним играть.
Мадлен охнула от неожиданности… Сейчас ее обнаружат!.. Она еще теснее прижалась к земле.
Но спаниэль перестал лаять. Он подошел к Мадлен, обнюхал ее, потом презрительно фыркнул, точно она не заслуживала его внимания, и медленно поплелся в сторону.
Когда Мадлен снова подняла голову, человека в сером костюме уже не было видно…
Глава седьмая
Ну и молодец Люсьена!.. Она встретила Мадлен на пороге своей квартиры, провела в комнату и вытащила из-под подушки пакет, спасенный ценой совместных усилий.
— Тише, мама ничего не знает! — прошептала она.
Девочки пристроились рядом в одном кресле, и Люсьена стала тихо рассказывать, как она, увидев, что Шарль на бегу передал Мадлен какой-то сверток и та бросилась бежать, сама испугалась и побежала следом. У ворот оглянулась, увидела, что какой-то человек гонится за Мадлен, и сразу сообразила, что дело неладно. Ей был известен короткий путь на соседнюю улицу, и она оказалась там раньше…
Откуда у этой всегда малоподвижной, вялой на вид девочки такая энергия! И ведь в решительный момент не испугалась, помогла. Мадлен слушала и удивлялась.
— А я-то раньше думала, что ты сделана из макарон! — засмеялась Мадлен. Теперь, когда тревога ее прошла, все казалось уже менее страшным.
Подруги посмеялись. Мадлен заторопилась домой.
— Ведь я еще ничего не знаю, что с папой, — сказала она. — Ох, как я за него боюсь!..
И она взяла сверток из рук Люсьены.
Опытный конспиратор, конечно, не решился бы забрать с собой вещественные доказательства, не выяснив предварительно обстановки. Но Мадлен уже не думала об опасности. Главным для нее было — скорее сообщить отцу, что она не сплоховала и в точности выполнила все, что ей было приказано.
Она благополучно добралась до своей квартиры. Отец был уже дома. Он вернулся за несколько минут до ее прихода и уже хотел идти ее разыскивать. Бабушка сидела перед ним на стуле и плакала.
Мадлен остановилась на пороге и высоко взмахнула свертком. Мрачное лицо отца прояснилось. Он шагнул ей навстречу.
— Как я счастлив, что ты цела, Мадлен!.. — произнес он. — Если бы с тобой что-нибудь случилось, я бы себе этого не простил!..
Мадлен бросилась к нему на шею. Отец тихо охнул.
— Осторожнее! — крикнула бабушка. — Отец ранен.
Голова Густава была забинтована. Перевязанная рука висела вдоль туловища.
Здоровой рукой он взял у Мадлен бумаги и быстро просмотрел их.
— Теперь мы поборемся, Мадлен! — сказал он, но, встретив пронзительный взгляд мадам Жубер, осекся.
— Что в этих бумагах? — спросила она.
— Показания свидетелей, — ответил Густав. — Теперь мне легче доказать, что столкновение произошло не по моей вине!
Мадам Жубер всплеснула руками.
— Доказывай не доказывай, все равно мы теперь нищие, — воскликнула она. — Знаю я эти страховые компании! Они всю душу вымотают!.. Двое убитых и разбита машина!.. Боже мой, как все ужасно… Густав, сейчас же иди ложись! У тебя может оказаться сотрясение мозга!
Густав засунул бумаги в карман пиджака и пошел в свою комнату.
Мадам Жубер хотела позвать врача, но Густав сказал, что позднее он сам пойдет к нему, плотно закрыл за собой дверь и попросил, чтобы его не беспокоили.
Оставшись вдвоем с Мадлен, мадам Жубер принялась сокрушаться.
— Что мы теперь будем делать, Мадлен? Как жить дальше? — спрашивала она, больше обращаясь к самой себе, чем к внучке. — Ведь Густава могут посадить в тюрьму. Расскажи все, что ты видела!
Мадлен рассказала ей обо всем, кроме того, как она спасала бумаги. Она понимала, что если об этом молчит отец, то и ей нужно хранить эту тайну. Кроме того, Мадлен уже по опыту знала: если что-то скажешь бабушке, она тут же под большим секретом разболтает всем своим знакомым.
Недослушав Мадлен, бабушка вдруг поднялась с места и бросилась к закрытой двери:
— Густав! А что сказали полицейские? — крикнула она.
— Несчастный случай, мадам Жубер! Несчастный случай! — отозвался он из-за двери.
— А кого они считают виноватым?
— Потом поговорим, мадам Жубер, у меня сейчас очень болит голова, и я хочу спать…
Бабушка снова села возле стола. Ее длинные пергаментные пальцы комкали край салфетки.
— Я буду действовать, Мадлен! — вдруг решительно сказала она. — Ты посиди с отцом и никуда не уходи. Я скоро вернусь!..
Как только дверь за ней закрылась, Мадлен вошла к отцу.
Лежа на кровати, он внимательно читал бумаги. Мадлен присела в его ногах и молча ждала, пока он кончит. Наконец он отложил последний листок.
— Никогда не думал, что попаду в такую кашу… — вздохнул он. — Ты не видела Шарля?
— Нет!.. Может, сбегать за ним? — с готовностью предложила она.
— Не надо! Если его не арестовали, он придет сам, — Густав бросил бумаги на столик возле кровати. — Эти бумаги дорого стоят!.. Если ими правильно распорядиться, Жак будет спасен…
— Жак? — удивилась Мадлен. — При чем же здесь Жак?
— При том, милая, что случайно возле меня оказались люди, которые действуют против Шантелье!.. Просто не знаю, как я сам уцелел!
— Кто же эти люди, папа?.. Что им надо от Шантелье?
Густав помедлил.
— Лучше тебе об этом не знать, девочка!.. Иди, я немножко посплю…
Через полчаса пришел Шарль. Он был очень измучен и еле держался на ногах. Лицо его приобрело какой-то серый оттенок.
— Отец вернулся? — тревожно спросил он и, получив утвердительный ответ, тяжело опустился на стул. — Дай чего-нибудь выпить.
Мадлен налила ему вина. Он выпил стакан одним духом и провел рукой по лицу.
— Ну, мне и досталось! Я прямо к вам, даже домой не заходил… — заговорил он. — Целый час петлял по улицам, пока оторвался от сыщиков!.. Хорошо, что я здесь знаю каждый закоулок!.. Да и при фашистах научился бегать от полиции… А то неизвестно, когда бы меня увидели мои детишки… — Шарль посмотрел в сторону закрытой двери. — Ну что он?
— Спит, — ответила Мадлен.
— А бумаги? Тебе удалось сохранить их?
— Все в порядке! — с гордостью ответила Мадлен. — Они у отца!
— Молодец! — похвалил Шарль. — Слушай, а ты не знаешь, что в этих бумагах?.. Зачем они ему понадобились?..
Мадлен пожала плечами. Шарль снова посмотрел в сторону двери и повысил голос.
— Когда он попросил меня, раздумывать было некогда! Надо так надо! Я Густаву верю как другу! А теперь я хочу понять, ради чего рисковал?..
— Не знаю, — ответила Мадлен.
— Странно, — проговорил Шарль. — Очень странно! Какая-то темная история! Если полиция все же найдет меня и арестует, я бы хотел знать, за что это…
— Сейчас узнаешь, за что! — раздалось за спиной Шарля. На пороге стоял Густав. — Зайди, поговорим!.. Не сердись, Мадлен, дела серьезные!..
Мужчины затворили за собой дверь, и Мадлен осталась одна. Сначала она прислушивалась, но они говорили тихо, до ее слуха долетали только отдельные слова:
«Протоколы… Это очень серьезно… надо действовать…» Потом она почувствовала, что хочет спать. Слишком она сегодня наволновалась и устала. Мадлен уселась в кресло и тут же крепко заснула.
Сколько она спала? Десять минут? Полчаса? Час? Мадлен вдруг проснулась от ощущения полной тишины.
В уголок кресла, где она спала, была воткнута коротенькая записка: «Мартышка! Мы ушли по делу. Скоро приду».
Мадлен вовсе не хотела есть, но от нечего делать она поела то, что нашла на кухне. Что предпринять дальше, она не знала. Уходить из дому не хотелось. Надо было дождаться отца — ведь он плохо себя чувствовал. И потом он, наверно, вернется с новостями. Может быть, отец с Шарлем пошли выручать Жака? Нужно вообще расспросить его получите обо всем. Ведь она ничего толком не знает. Даже не знает, зачем помогала спасать эти бумаги?..
Мадлен заняла свой излюбленный наблюдательный пост на подоконнике. Отсюда все так хорошо видно. Вон Мария дома кормит детей — она, наверно, еще ничего про Шарля не знает; у Шантелье горит свет, не у него ли отец? В комнате Ива уже темно; наверно, спит. Ох, как тянется время!.. Лучше бы ей пешком сходить на край Парижа и вернуться обратно, чем вот так сидеть и ждать!..
Мадлен казалось, что она сидит на подоконнике уже целую вечность. И невольно в голову полезли всякие мысли. А что, если отец к Шарль попали в какую-нибудь новую беду?!. А она об этом ничего не знает. И зачем только она заснула?! Уж она бы упросила отца взять ее с собой!..
И круговорот мыслей снова привел ее к Жаку. Где-то он сейчас? Наверно, томится в какой-нибудь темной комнате с решеткой на окне и ничего о своей судьбе не знает. Темную комнату с решеткой Мадлен видела в одном фильме. Гангстеры скрывали в ней свои жертвы…
Вдруг во дворе показался отец. Он быстро прошел через двор и свернул в подъезд. По его быстрым, размашистым движением Мадлен поняла: он чем-то взволнован.
Она соскочила с подоконника и бросилась к двери. Не дождавшись, пока он поднимется, спустилась по лестнице ему навстречу.