Но почему он даже не вышел из кабинета? И эти его странные вопросы… Неужели он ревнует? Грейси поднялась с дивана.
— Пойду-ка я посмотрю, как там Мила. Увидимся за обедом.
Она вышла за дверь. Итак, в доме появился еще один мужчина.
Интересно, что будет ночью?
Начался обед.
Дом зачаровал все семейство своими рассказами про путешествие по Криту. По случаю его приезда пришла из своего коттеджа Гран-нонна. По всему было видно, что она обожает своего младшего внука. Лука сидел, уставившись в свою тарелку, и лишь пару раз поднял глаза, чтобы бросить сердитый взгляд и попросить передать ему соль. Грейси подумалось, что он чересчур строг. Дом, конечно, шалопай, ну и что!
Когда Дом, закончив свою историю, вдруг уставился на нее откровенным взглядом, она была застигнута врасплох.
— Грейси, вы еще не завели себе в Италии любовника? — спросил он.
— Доменико, думай, что говоришь! — с материнской улыбкой упрекнула его Гран-нонна, легко смазав рукой по затылку.
Грейси обвела глазами стол в поисках поддержки, но Мила была занята сама собой, а Лука наблюдал за ней хоть и сердито, но с не меньшим интересом, чем Дом.
— Что? Нескромный вопрос? — продолжал Дом, обводя сидящих невинным взглядом. — Грейси красивая женщина. К тому же туристка, приехала ради удовольствия в нашу чудесную страну. А австралийские девушки, как я слышал, не такие зажатые, как другие… из менее жарких стран.
Грейси решила больше не отмалчиваться. Буравя Дома острым взглядом, которым она отваживала парней и покруче, она ткнула в него пальцем.
— Еще одно слово — и ты получишь от меня затрещину покрепче.
Дом выставил перед собой ладони, мол, сдаюсь.
— Ты только этого и заслуживаешь, — вмешался, наконец, Лука. — За то недолгое время, что находится здесь, Грейси сотворила настоящее чудо с нашей малышкой Милой, и за одно это заслуживает глубочайшего уважения. — Он поднял бокал с вином. — За доброту иностранцев.
Все сидевшие за столом последовали его примеру. Грейси молча смотрела, как Лука поднес бокал к губам и сделал большой глоток, не отводя от нее теплого, выразительного взгляда.
Внезапно пластмассовый Пино проскакал рядом с бокалом Грейси, в котором была вода, тот опрокинулся, вода выплеснулась на кружевную скатерть.
— Черт побери! — прокричала Мила.
— О! — завопил Дом и оглушительно расхохотался.
Подбежала Кэт и принялась вытирать воду Милиной салфеткой.
Грейси зажала рот рукой. Единственным человеком, от которого Мила могла такое перенять, была ее учительница английского языка.
— Мне очень жаль, — пробормотала Грейси, заливаясь краской. — Она, наверняка, услышала это от меня.
— Да не ругайте вы себя, Грейси, — сказал Дом. — Мила чересчур изолирована. Пусть немножко поразвлекается.
Грейси не удивилась бы, если бы Лука послал Дома куда подальше, но он лишь молча отпил из своего бокала.
Грейси пожала плечами.
— Обещаю, я буду внимательнее.
Гран-нонна поднялась и положила свою салфетку на стол.
— Может быть, пойдем в гостиную?
Дом встал.
— Да, — сказал он. — Пойдем.
Он подставил согнутую руку Гран-нонне, и они покинули столовую.
Мила, которой надоела суетливая забота Кэт, слезла со стула и побежала следом за дядей и прабабушкой. Кэт взяла несколько тарелок и пошли на кухню, оставив Луку и Грейси наедине.
Грейси почувствовала, что ей некуда девать руки. Она отодвинулась вместе со стулом, подняла упавшую с ее колен салфетку, осторожно положила на стол, и на нетвердых ногах подошла к Луке.
— Мне правда очень жаль, что Мила сказала такое. Я жила далеко от дома и научилась бог весть чему.
Лука положил свою салфетку на стол и поднялся на ноги.
— Не расстраивайтесь, Грейси. Я доверяю вашей интуиции в обращении с Милой.
— Но почему? — удивилась Грейси. — Вы знаете меня каких-то несколько дней, а я уже умудрилась научить Милу, по крайней мере, одному не очень хорошему выражению.
Губы Луки изогнулись в улыбке.
— За это время я и сам выучил кое-что по-английски. У меня нет ни малейших сомнений в том, что мое решение привезти вас к себе домой было одним из самых удачных в моей жизни.
Грейси выпила достаточно за обедом, чтобы истолковать это по-своему. Взаимное притяжение. Увлечение. Называй это как хочешь. Жар, который не унять даже холодным душем. Если она намерена задержаться в этом доме подольше, необходимо на это как-то намекнуть.
— Лука, есть еще одна вещь, которая меня беспокоит.
— Я знаю, — сказал он. — Пожалуйста, не думайте, что я забыл про условие нашей сделки.
―Сделки?
— Я не забыл о вашем отце.
Ох! Как же так получилось — она только и делает, что размышляет о своем отношении к Луке, а то, что было для нее самым главным, просто выскочило у нее из головы. Ужас!
— Я не хотел ничего говорить, пока не узнаю побольше, — продолжал Лука. — Я же понимаю — хотя вы и бодритесь, это давит на вас. Кое-что я уже разузнал и жду сообщения, прежде чем двигаться дальше. Обещаю, как только я что-то узнаю точнее, сразу же вам скажу.
А она-то думала, что Лука забыл или просто ленится. Грейси стало стыдно. Она приблизилась к Луке и, поднявшись на цыпочки, обняла его за плечи и прижалась лицом к его горлу.
— Спасибо, Лука. Большое спасибо.
Миновала какая-то доля секунды, и руки Луки обхватили ее, скользнули по спине и замерли на талии. Он кашлянул, и Грейси отодвинулась.
―Извините, — пробормотала она. — То есть спасибо.
Лука слабо улыбнулся.
— Пойдемте к остальным?
Он повел ее в гостиную, где Гран-нонна наигрывала что-то на рояле, а Дом танцевал, усадив Милу себе на живот.
— Когда-то я был таким же, как он, — произнес Лука еле слышно.
— Вы никогда не были таким, — так же тихо возразила Грейси.
Лука, повернув голову, мгновение задумчиво смотрел на нее, потом негромко засмеялся.
— Ну, если вам так хочется думать…
Он отвернулся и стал смотреть на танцующих, а Грейси никак не могла отвести взгляд от его лица. Ей вдруг захотелось потрогать его щеку, такая ли она прохладная, как те чудесные мраморные статуи, что она видела.
— Ну, наконец! — воскликнул Дом, когда танец кончился. — А мы уже подумали, что вы решили повеселиться без нас, правда, Мила?
— А вот и нет, — пробурчала девочка. — Я знала, что папа придет ко мне. Поиграй для меня, папа!
Мила подбежала к Луке и схватила его за руку.
— Не сегодня, хорошо? — произнес Лука, бросая короткий взгляд на Грейси.
— А Грейси не возражает, — настаивала Мила. — Сыграй для нее. Пусть послушает, как ты умеешь играть.
Дом пересек комнату и сел рядом с Грейси.
— Давай, Лука. Покажи ей, как ты умеешь.
Он положил руку на колено Грейси, она мягко отодвинула ее.
Лука, прищурившись, взглянул на брата, его губы сжались.
Мила все-таки подтащила Луку к роялю. Он сел и усадил девочку на стоявший рядом стул. С помощью Луки Мила открыла крышку рояля. Лука размял пальцы, Мила сделала то же самое. Он положил пальцы на клавиши, Мила тоже.
Наверное, это происходило в сотый раз, Гран-нонна и Дом смотрели на это со снисходительной улыбкой. Грейси же вдруг почувствовала, как у нее перехватило горло.
Потом Лука заиграл. Играл он великолепно. Что-то из оперы, но более ритмичное, из телевизионной переработки. Грейси откинулась на спинку кресла. От граппы[24], кьянти и музыки ей стало тепло и уютно.
Дом положил руку на спинку дивана за ее головой.
— Где он учился музыке? — спросила Грейси.
— Самоучка, — буркнул Дом, снова кладя руку на ее колено.
Она отбросила ее, словно дохлую рыбу.
— А я думала, все итальянцы хорошо воспитаны.
— А я думал, все австралийки высокие блондинки.
Грейси невольно рассмеялась.
— Ах ты, бабник! — и оглянулась, не слышит ли Мила. Но та сидела на коленях Гран-нонны. — Я наполовину итальянка, — пояснила она.
— И тоже не очень-то хорошо воспитана, — сказал Дом. — По-моему, мы оба не такие, какими кажемся.
Может, он и прав, подумала Грейси. Дома в Австралии она, возможно, и попалась бы на удочку такому типу — напористому, острому на язык, шумному. Но теперь она знала, что он-то как раз и не опасен. Лука намного опаснее его. С Домом все можно перевести в шутку, как-то отвертеться, а вот с Лукой…
— Он прекрасно играет, — произнесла Грейси.
— Да, — согласился Дом. — Разностороннее талантливый мужчина.
Ей послышалось или он, в самом деле, произнес это с горечью? Она повернулась к Дому.
— Продолжайте.
Дом ухмыльнулся.
— А вы знаете, что, когда ему было девять, он спас во время наводнения собаку местного пожарного начальника? — Он потер небритый подбородок. — А вы знаете, что его банк входит в десятку итальянских компаний с наивысшими доходами? — Он поднял палец, давая знак молчать. — И что он дает больше беспроцентных ипотечных кредитов малоимущим семьям, чем все остальные?
— Интересно, как живется в тени такого брата? — вырвалось у Грейси.
Дом передернул плечами.
— И это еще не все, — сказал он. — Вы знаете, что он женился на женщине, не любившей его, чтобы спасти и ее, и ее семью, и своих родных от позора, который навлек на них его собственный брат?
— Я этого не знала, — сказала Грейси, и лишь после до нее дошел смысл того, что она услышала. Ей стало зябко. — От позора? Вы хотите сказать, Лука женился на Сарине потому, что она была беременна?
Дом кивнул.
— От вас?
Он кивнул снова.
Лука кончил играть, и Грейси снова увидела на его лице сумрачное выражение, не покидавшее его с той самой минуты, как появился Дом.
Теперь все было ясно.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Вскоре все кончилось. Гран-нонна ушла в свой коттедж. Дом объявил, что пойдет разберет свои вещи. Лука повел сонную Милу в ее комнату.
Грейси заявила, что побудет в гостиной еще немножко, и, оставшись одна, стала рассматривать, стоявшую на столике, фотографию Луки с Милой.