использованию крымских татар и всех советских мусульман вообще. Тем не менее наделе все оказалось намного сложнее и запутаннее: Вермахт, СС и полиция начали ставить друг другу палки в колеса, что в конечном итоге и привело к расформированию крымско-татарской бригады. Создание Восточно-тюркского соединения было попыткой хоть как-то спасти ситуацию. Однако время было упущено, и в принципе неплохо подготовленный и обстрелянный персонал так и не был использован в боевых действиях. Наконец, в-третьих, и что наиболее значительно в этом периоде, крымско-татарским политическим организациям разрешили вмешиваться во внутреннюю жизнь добровольческих частей. Это сразу же привело к тому, что на командных должностях в боевой группе «Крым» оказались исключительно крымские татары. К слову, в двух остальных группах было так же, а немцы занимали только пост командира соединения и все штабные должности в нем. Еще одним важным политическим достижением Кырымал и его команда считали то, что Восточно-тюркское соединение являлось как бы прообразом того пресловутого «тюркского единства», о котором они так много говорили и писали в конце войны{1321}.
9 мая 1945 г. военно-политическое руководство нацистской Германии подписало акт о безоговорочной капитуляции, согласно одному из пунктов которого ее вооруженные силы должны были сразу же сложить оружие. Это касалось и тех иностранных добровольческих формирований, которые все еще продолжали находиться в рядах Вермахта, войск СС или полиции. Таким образом, день германской капитуляции — это одновременно и последний день истории крымско-татарских добровольческих формирований. Общее же представление динамики их численности по периодам дает приведенная ниже таблица.
Тип добровольческого формирования
Численность (средняя)
Период, на который указана численность
__________
«Неорганизованная» самооборона или «милиция»
4000–5000 человек
ноябрь/декабрь 1941 г. — лето 1942 г.
__________
«Организованная» самооборона
Ок. 2000 человек
январь 1942 г. — май/июнь 1944 г.
__________
Добровольные помощники в составе частей Вермахта
Ок. 9000 человек
декабрь 1941/январь 1942 — май 1945 г.
__________
«Вспомогательная полиция порядка» индивидуальной службы
Ок. 4000 человек
лето 1942 г. — май/июнь 1944 г.
__________
Батальоны «вспомогательной полиции порядка»
Ок. 3000 человек
лето 1942 г. — май/июнь 1944 г.
__________
Татарская горное-герская бригада войск СС
2421 человек
июль-декабрь 1944 г.
__________
Боевая группа «Крым» Восточнотюркского соединения войск СС
Ок. 2500 человек
декабрь 1944 г. — май 1945 г.
==========
Итого:
15 000-20 000 человек
ноябрь 1941 г. — май 1945 г.
Общее количество крымско-татарских добровольцев в германских вооруженных силах составляло 7–9 % от численности этого народа. Для сравнения, процент русского населения Крыма, пошедшего в коллаборационистские части, был на порядок ниже — около 0,4 %. И это если учесть, что русских на полуострове было почти в два раза больше — 558 481 человек{1322}.
Генерал пехоты Курт фон Типпельскирх из Генштаба сухопутных войск писал, что «существует постоянное соотношение между численностью населения и количеством соединений, которые могут быть из него сформированы»{1323}. Его же непосредственный начальник генерал-полковник Франц Гальдер определял это соотношение следующим образом. Так, 8 августа 1941 г. он записал в своем дневнике: «Исходя из имеющегося опыта… на каждый миллион жителей можно сформировать две дивизии…»{1324} Поэтому в результате и получается, что при штатной численности немецкой пехотной дивизии в 16 тыс. человек (на начало советско-германской войны) оккупанты к 1944 г. «учли» практически все мобилизационные ресурсы крымско-татарского населения. Как говорится, комментарии излишни.
На момент капитуляции Германии в ее вооруженных силах проходило службу около 3500 крымских татар. Большинство из них находилось в рядах боевой группы «Крым», еще некоторое количество — в частях Вермахта, где они имели статус «добровольных помощников». После войны участь их была незавидна: по Ялтинскому соглашению между западными союзниками и СССР (февраль 1945 г.) все они подлежали принудительному возвращению на родину. С большинством из них так и произошло. Летом 1945 г. почти все крымско-татарские добровольцы были выданы Сталину, и только незначительной части из них удалось спастись. Благодаря вмешательству Турции их оставили в Европе. Позднее многие из них переселились в эту страну.
Судьба выданных добровольцев была, естественно, печальна и в тех условиях вполне закономерна. Однако испытания гораздо большей степени тяжести выпали на долю крымских татар, которые остались в Крыму после его освобождения Красной Армией. Всем им, независимо от пола, возраста и даже заслуг перед советской властью, предстояло понести наказание за тех своих соотечественников, кто принял сторону нацистской Германии.
Как известно, депортация крымских татар началась 18 мая 1944 г. и продолжалась три дня. Всего за указанный период из Крыма было выселено 191 044 представителя этого народа. Большую часть из них расселили на территории Узбекской ССР, меньшую — в других республиках Средней Азии и в России{1325}. Таков в целом был печальный итог сотрудничества крымско-татарского народа с нацистской Германией.
Казачьи и калмыцкие формированияС. И. Дробязко
Казачьи части в составе Вермахта
Казаки, в отличие от остальных славян, пользовались, наряду с тюркскими и кавказскими народами, особым расположением германского фюрера. Будучи уникальной в своем роде социальной и культурной общностью дореволюционной России с проявившимися в период революции и Гражданской войны тенденциями к национально-государственному обособлению, казачество зарекомендовало себя непримиримым врагом большевизма и поэтому с самого начала войны привлекало к себе внимание офицеров Вермахта и чиновников из Имперского министерства по делам восточных оккупированных территорий. Не в последнюю очередь здесь играли роль контакты представителей казачьей эмиграции с влиятельными германскими кругами, среди которых приобрела популярность «теория», согласно которой казаки считались потомками готов, и, следовательно, не славянами, а народом германского корня, «сохраняющим прочные кровные связи со своей германской прародиной»{1326}.
Считавшееся в СССР «реакционным сословием» и «опорой самодержавия», казачество, пожалуй, в большей степени, чем другие народы и группы населения Советского Союза, испытало на себе большевистскую политику геноцида. По некоторым данным, в период с 1917 по 1941 г. убыль казачьего населения составила до 70 %. Все это не могло не сказаться на отношении значительной части уцелевших казаков к советской власти и предопределило выбор многих из них, сделанный после начала войны с Германией.
Благодаря своей репутации прирожденных воинов и стойких борцов с большевизмом казаки одними из первых среди представителей «восточных народов» привлекли к себе внимание германских военных. Ранней осенью 1941 г. из штаба 18-й армии в Генеральный штаб ОКХ поступило предложение о формировании из казаков специальных частей для борьбы с советскими партизанами, инициатором которого выступил офицер армейской контрразведки барон Г. фон Клейст. Предложение получило поддержку, и 6 октября генерал-квартирмейстер Генерального штаба ОКХ генерал-лейтенант Эдуард Вагнер разрешил командующим тыловыми районами групп армий «Север», «Центр» и «Юг» сформировать с согласия соответствующих руководителей СС и полиции к 1 ноября 1941 г. первоначально в качестве эксперимента казачьи части из военнопленных для использования их в борьбе против партизан{1327}.
28 октября 1941 г. командующий тыловым районом группы армий «Центр» генерал пехоты Макс фон Шенкендорф отдал приказ о формировании казачьего эскадрона, командиром которого был назначен бывший майор Красной Армии Иван Никитич Кононов, бывший командир 436-го стрелкового полка 155-й стрелковой дивизии, за два месяца за того перешедший на сторону немцев с частью бойцов своего полка. Из отобранных в лагерях 200 добровольцев в Могилеве был сформирован 102-й казачий эскадрон, ставший первой официально созданной в составе Вермахта казачьей частью. После трехмесячного обучения с февраля 1942 г. эскадрон начал осуществлять боевые операции против «банд и их пособников» в радиусе 40–50 км от Могилева{1328}.
15 апреля 1942 г. Гитлер лично разрешил использовать казаков (наряду с кавказцами) как в борьбе с партизанами, так и в боевых действиях на фронте в качестве «равноправных союзников»{1329}. Эта легализация казачьих частей снимала с них всякие ограничения, предусмотренные гитлеровским руководством для других «туземных» формирований (исключение составляли также тюркские и кавказские легионы) и открывала возможности для дальнейшего увеличения их числа. Так, под командованием Кононова вслед за первым эскадроном были сформированы еще четыре, составившие в сентябре 1942 г. 102-й (с ноября — 600-й) казачий дивизион. Поданным на 8 декабря 1942 г., 1-й и 2-й эскадроны были конными, 3-й и 4-й — самокатными, а 5-й — тяжелого оружия. На вооружении имелось 26 ручных и 15 станковых пулеметов, 6 ротных (50-мм) и 6 батальонных (81-мм) минометов, 2 пехотных и 2 противотанковых орудия. Численность дивизиона составляла 1799 человек, в том числе 77 офицеров, 201 урядник и 1521 казак. Пополнение поступало из Могилевского, Гомельского, Борисовского, Невельского, Лепельского, Витебского, Смоленского и Оршанского лагерей военнопленных. Ближайшими помощниками Кононова были немецкий офицер связи лейтенант Г. фон Риттберг и эмигрант майор А. Н. Пуговичников — бывший лейб-улан и офицер югославской армии{1330}.
Казачьи дивизионы были сформированы также в составе германских охранных дивизий, действовавших на южном участке Восточного фронта. Так, 444-я охранная дивизия в мае 1942 г. сформировала в районе Запорожье — Синельникове конный дивизион четырехэскадронного состава под командованием обер-лейтенанта Газе, а в октябре того же года в районе Ставрополя — еще один дивизион (командир обер-лейтенант Менк). Указанные дивизионы состояли из донских, кубанских, терских и уральских казаков, а также представителей других национальностей — добровольцев из числа военнопленных. В составе 454-й охранной дивизии также было сформировано два конных дивизиона (I/454-й и II/454-й), моральное состояние, подготовка и боеспособность которых оценивались германским командованием в октябре 1942 г. как «хорошие и обещающие достичь уровня полевых войск»{1331}. В апреле 1943 г. все четыре дивизиона на короткое время были объединены в 454-й восточный конный полк. С тех пор I/444-й и II/444-й дивизионы стали 3-м (ІII/454-м) и 4-м (IV/454-м) дивизионами 454-го полка{1332}.
Сформированный в июле — сентябре 1942 г. казачий дивизион 403-й охранной дивизии имел в своем составе три эскадрона, один из которых (конный) был укомплектован казаками-добровольцами, а два других (пешие) — военнопленными, отобранными в Харьковском лагере. На вооружении эскадронов находились русские и немецкие карабины, автоматы, 22 ручных и 5 станковых пулеметов, 15 ротных и 4 батальонных миномета{1333}. По другим данным, станковые пулеметы и батальонные минометы были сведены в эскадрон тяжелого оружия. 213-я охранная дивизия сформировала весной 1942 г. два конных дивизиона — 213-й и 318-й, которые с ноября стали именоваться казачьими. При этом 213-й дивизион был передан в состав 57-го охранного полка как 3-й (ІІІ/57-Й) казачий дивизион, а 318-й стал именоваться 213-м{1334}. Без каких бы то ни было организационных изменений оба дивизиона просуществовали до самого конца войны.
Казачьи части формировались и при штабах германских танковых соединений, где их назначением стала разведывательная служба. Здесь прежде всего следует отметить эскадрон есаула Михаила Загородного, оказавшийся одним из лучших в германской армии. Обстоятельства возникновения этой части были не совсем обычными. В июне 1942 г. XL танковый корпус генерала танковых войск барона Лео Гейера фон Швеппенбурга захватил в ходе Харьковского сражения столь большое количество пленных, что организованная отправка их в тыл вызвала серьезные затруднения. Командование корпуса не имело в наличии охранных частей для конвоирования этой массы людей, в то время как выделение для этой цели солдат из боевых подразделений не представлялось возможным. Наконец, кто-то из штабных офицеров предложил отобрать из числа военнопленных антисоветски настроенных казаков, обеспечить их винтовками и лошадьми и поручить им конвоирование своих соотечественников.
Так возник конный эскадрон под командованием Загородного — казака станицы Белореченской, кадрового военнослужащего Красной Армии с 1933 г. Когда отряд Загородного вместе с многотысячной колонной военнопленных выступил в западном направлении, никто из штаба XL танкового корпуса не рассчитывал увидеть его вновь. Однако спустя две недели Загородный неожиданно появился в штабе корпуса, доложил о выполнении задания и вновь предложил свои услуги{1335}. Не видя причин отказываться от такой помощи, командование корпуса приняло казаков на довольствие и сформировало из них 82-й казачий эскадрон (позднее 1/82-й и 2/82-й эскадроны) численностью 340 человек — главным образом кубанских казаков{1336}. Через два дня эскадрон окончательно оформился как боевая единица и двинулся вслед за наступающими частями германской армии.
Своими казаками стремились обзавестись и другие соединения, и не только германские. Так, например, в сентябре 1942 г. в составе 8-й итальянской армии, развернутой на Верхнем Дону, была создана казачья часть — отдельный казачий дивизион «Савойя» (Gruppo Autonome Cossacchi Savoia). Вместе с итальянскими войсками в 1943 г. она была выведена в Италию и включена в состав полка Новарских улан, составив в нем два эскадрона{1337}.
В 1942 г. появились и более крупные казачьи формирования. Казачий конный полк «Платов» был сформирован по приказу начальника штаба 17-й армии генерал-майора Винценца Мюллера от 5 мая 1942 г. Согласно этому приказу каждый корпусной штаб был обязан сформировать одну, а армейское командование — две казачьи сотни, которые планировалось объединить в полк, названный именем героя войн против Наполеона донского атамана графа М. И. Платова. 13 июня последовал приказ командования 17-й армии о формировании полка, имевшего в своем составе полковой штаб со взводами связи и станковых пулеметов, пять конных эскадронов, эскадрон тяжелого оружия, артиллерийскую батарею и запасной эскадрон. На вооружении полка по штату имелось разнообразное ручное стрелковое оружие, 70 пулеметов, около 10 батальонных и 4 полковых (120-мм) минометов, 4 противотанковых (45-мм) и 4 полевых (76,2-мм) орудия, 2 гаубицы (122-мм). Полк состоял из кубанских, донских, терских и уральских казаков, представителей других национальностей. Командиром полка был назначен майор Вермахта д-р Эдгар Томсен, однако должности взводных и отчасти эскадронных командиров были заняты казачьими офицерами — вчерашними красными командирами{1338}.
Почти одновременно с казачьим полком «Платов» в составе 1-й танковой армии был создан еще один полк. Его основой послужил сформированный в соответствии с приказом от 11 мая 1942 г. для охранной службы в тылу кавалерийский дивизион (с 15 августа — полк) «Князь фон Урах» («Fürst von Uhrach»), именовавшийся так по фамилии его командира. Один из двух первых эскадронов первоначально был чисто немецким, а второй состоял из казаков-перебежчиков{1339}. 26 августа командиром полка был назначен подполковник Иоахим фон Юнгшульц, соответственно изменилось и его название. С сентября 1942 г. полк «Фон Юнгшульц» находился на фронте в районе Ачикулак — Нортон — Торосов, где в его состав были включены две казачьи сотни, сформированные из местных жителей в поселках Каясула и Березкин, а также казачий эскадрон, сформированный в июле 1942 г. в Симферополе и переброшенный затем на Кавказ{1340}. Впоследствии полк пополнялся за счет добровольцев из числа жителей Ставрополья и Донской области, а общее количество эскадронов в нем к маю 1943 г. выросло до 12. По состоянию на 25 декабря 1942 г. в его составе было 1530 человек, в т. ч. 30 офицеров, 150 унтер-офицеров и 1350 рядовых. Примерно половина всех офицеров полка были немцами. На вооружении к указанному времени находилось 56 ручных и 6 станковых пулеметов, 6 минометов калибра 81 мм, 42 противотанковых ружья, винтовки и автоматы{1341}.
Летом 1942 г. в г. Славута по инициативе штаба командующего лагерями военнопленных на Украине был образован центр формирования казачьих частей, куда, в соответствии с приказом от 18 июня, предписывалось направлять всех военнопленных, являющихся казаками по происхождению и считающих себя таковыми. К 28 июня здесь было сосредоточено 5826 казаков, прибывших из лагерей Ковеля, Дарницы, Белой Церкви и других мест{1342}. Наличие указанного количества людей и ожидаемое его увеличение послужили основанием к принятию решения о формировании казачьего корпуса. Специальный приказ предусматривал организацию штаба формирования казачьего корпуса (переименованного впоследствии в штаб формирования казачьих частей) и формирование казачьих полков по войсковому признаку, а именно: донских, кубанских, терских и сводных, куда предполагалось включать казаков других областей (Урала, Сибири, Дальнего Востока), представленных в лагере в небольшом количестве. Поскольку среди казаков остро ощущалась нехватка старшего и среднего командного состава, было решено набирать в казачьи части бывших командиров Красной Армии, не являвшихся казаками{1343}.
Из наличного состава казаков в первую очередь были сформированы 1-й Атаманский полк и Особая полусотня. Основой для формирования полка послужили первые три отряда, сформированные в Винницком лагере еще в начале июня 1942 г. и несшие службу по охране лагерей военнопленных. В начале августа они были собраны вместе в поселке Военстрой в 30 км от Полтавы, где получили новое оружие, снаряжение, лошадей и принесли присягу на верность германскому фюреру «в борьбе совместно с армией Великой Германии против жидо-большевиков и их союзников»{1344}. В Особую полусотню отбирались казаки, сражавшиеся в годы Гражданской войны в отрядах генералов Шкуро, Маркова и других, а также репрессированные советской властью и имевшие по приговорам не менее 10 лет. Такое внимание к подбору личного состава объяснялось тем, что полусотня готовилась к выполнению особо важных заданий, связанных с действиями в советском тылу{1345}.
Среди прибывающих в Славуту казаков штабом корпуса была организована воспитательная работа и проверка личного состава. По мере получения результатов проверки прибывающего пополнения было начато формирование 2-го Лейб-казачьего и 3-го Донского полков, а вслед за ними — 4-го и 5-го Кубанских, 6-го и 7-го Сводно-казачьих полков. Все названные полки были пешими. С формируемыми частями проводились строевые занятия под руководством немецких инструкторов. К концу июля формирование первых семи казачьих полков было закончено, а Особая полусотня доукомплектована и реорганизована в Особую казачью сотню{1346}. 6 августа 1942 г. сформированные казачьи части были переведены из Славутинского лагеря в Шепетовку в специально отведенные для них казармы. Одновременно при штабе командующего лагерями военнопленных на Украине был организован Казачий отдел с постоянным представителем при штабе формирования, который являлся его непосредственным руководителем. Этим представителем стал обер-лейтенант Вермахта Рихтер, а начальником штаба формирования был назначен бывший полковник Красной Армии В. Саркисян.
С завершением организационных мероприятий работа по формированию казачьих частей приобрела систематический и планомерный характер. Оказавшиеся в немецком плену казаки концентрировались в одном лагере в Славуте, из которого после соответствующей обработки направлялись в резервные части, а уже оттуда переводились в формируемые в Шепетовке строевые казачьи полки, дивизионы и сотни{1347}.
В целях подготовки офицеров, всесторонне отвечающих требованиям новых условий военных действий, в октябре 1942 г. штабом формирования казачьих частей было открыто 1 — е Казачье имени атамана графа Платова юнкерское училище. Для подготовки младшего командного состава (урядники, вахмистры) была организована унтер-офицерская школа{1348}. Учебной структурой являлся и 1-й Атаманский полк под командованием подполковника барона фон Вольфа, дислоцировавшийся под Полтавой, а в начале 1943 г. переброшенный в район Белой Церкви. Официально он именовался «Казачий учебный лагерь (полк)» и находился в подчинении командующего группой армий «Б». В состав полка входило три учебных батальона и кадровая рота. Несмотря на большую численность — до 3 тысяч человек, полк располагал минимальным количеством тяжелого вооружения — по 2 ручных пулемета и 1 ротному миномету на батальон.
Сформированные части первоначально использовались исключительно как вспомогательные войска для охраны лагерей военнопленных. Однако по мере того как формирование ширилось, а уже созданные полки и отряды доказали свою пригодность к выполнению самых разных задач, использование казачьих частей приобретало иной характер. Многие из них были сняты с охраны лагерей и отправлены для несения сторожевой и патрульной службы на других военных объектах, автомобильных и железных дорогах, а также для борьбы с партизанами на территории Украины и Белоруссии. К весне 1943 г. усилиями штаба формирования казачьих частей было организовано до 30 различных боевых единиц, в том числе 15 полков, из которых 1-й Атаманский полк и 5-й Кубанский полк находились в тыловом районе группы армий «Юг», 2-й Лейб-казачий, 3-й, 9-й и 10-й Донские, 4-й и 11-й Кубанские, 12-й и 14-й Сводно-казачьи полки охраняли коммуникации на территории Западной Украины и Полесья, в то время как 6-й и 7-й Сводно-казачьи полки (переформированные в ноябре 1942 г. в 622-й, 623-й, 624-й и 625-й казачьи батальоны), а также 8-й Сводно-казачий полк — действовали против партизан на Смоленщине и в Белоруссии.
О численности и организационной структуре этих полков можно судить на основании данных по некоторым из них. Так, прибывший осенью 1942 г. в Витебск для борьбы с партизанами 8-й Сводно-казачий полк под командованием есаула Андреева насчитывал 1100 человек и состоял из пяти рот: 1-й и 2-й стрелковых (по 250 чел. в каждой), 3-й самокатной (170 чел.), 4-й пулеметной (200 чел.) и 5-й штабной (270 чел., взводы — минометный, саперный, связи, химический и транспортный). На вооружении находилось до 1000 немецких винтовок, станковые и ручные пулеметы, а также одна бронемашина{1349}. 6-й, 10-й и 12-й казачьи полки имели в своем составе два батальона по 4 сотни в каждом, а 7-й полк — 10 сотен. Численность каждого полка составляла от 820 до 1150 человек, в том числе 40–50 офицеров, 80—100 урядников и 700—1000 казаков{1350}.
Подчинение формировавшихся в Славуте и Шепетовке казачьих частей командующему лагерями военнопленных носило временный характер и было связано с их первоначальным назначением. В начале 1943 г., когда казачьих частей, задействованных на охране лагерей военнопленных, уже не оставалось, встал вопрос об их переподчинении командующему восточными войсками Вермахта. 15 апреля состоялся переход всей системы формирования казачьих частей и управления ими в ведение командующего восточными войсками на Украине, от которого в штаб прибыл постоянный представитель{1351}.
Еще одну группу сражавшихся на стороне Вермахта казачьих частей составляли полки, отряды и сотни, сформированные из населения оккупированных немца-ми областей Дона, Кубани и Терека. 25 июля 1942 г., сразу же после занятия немцами Новочеркасска, группа бывших казачьих офицеров явилась к представителям германского командования и изъявила перед ними готовность «всеми силами и знаниями помогать доблестным германским войскам в окончательном разгроме сталинских приспешников»{1352}. В сентябре 1942 г. в Новочеркасске с санкции оккупационных властей собрался казачий сход, на котором был избран штаб Войска Донского (с ноября 1942 г. именовавшийся штабом походного атамана) во главе с полковником С. В. Павловым, приступивший к организации казачьих частей для борьбы против Красной Армии.
Согласно изданному в начале октября 1942 г. приказу штаба, все казаки, способные носить оружие, должны были явиться на пункты сбора и зарегистрироваться. Станичные атаманы обязывались в трехдневный срок произвести регистрацию казачьих офицеров и казаков и подобрать добровольцев для организуемых частей. Каждый доброволец мог записать свой последний чин в Российской Императорской армии или же в белых армиях. Одновременно атаманы должны были выделять для добровольцев строевых лошадей, оружие, седла и обмундирование. Все вышеуказанное снаряжение приходилось обеспечивать за счет местного населения{1353}.
После того как был положительно оценен опыт использования казачьих частей в ходе боев на Кавказе, германское командование дало санкцию на формирование в областях Дона, Кубани и Терека казачьих полков. Так, из добровольцев донских казачьих станиц в Новочеркасске были организованы 1-й Донской полк под командованием есаула А. В. Шумкова и пластунский батальон, составившие Казачью группу походного атамана полковника С. В. Павлова. На Дону был также сформирован 1-й Синегорский Атаманский пластунский полк в составе 1260 офицеров и казаков под командованием войскового старшины (бывшего вахмистра) И. Журавлева{1354}. Из казачьих сотен, сформированных в станицах Уманского отдела Кубани, под руководством войскового старшины И. И. Саломахи началось формирование Кубанского казачьего конного полка. Довести его до конца помешало немецкое отступление, тем не менее отборный эскадрон полка был включен в состав конного полка «Платов» и принял участие в боевых действиях на фронте{1355}. На Тереке по инициативе войскового старшины Н. Л. Кулакова и сотника Е. В. Кравченко были сформированы 1-я и 2-я сотни 1-го Волгского полка Терского казачьего войска, а в дальнейшем этот полк был восстановлен в полном составе{1356}.
Начиная с осени 1942 г. германское командование весьма активно использовало казачьи части в боях непосредственно на фронте. Казачий конный полк «Платов» в сентябре выступил из Горловки на фронт в район Майкопа, где наряду с 4-м охранным самокатным полком и другими частями был включен в состав особой бригады, обеспечивавшей охрану работ по восстановлению Майкопских нефтепромыслов, имевших стратегическое значение для германской армии. В конце января 1943 г. весь полк был переброшен в район Новороссийска, где нес охрану морского побережья и одновременно участвовал в операциях немецких и румынских войск против партизан. Весной 1943 г. полк оборонял Кубанский плацдарм, отражая, в частности, советские морские десанты северо-восточнее Темрюка, а в конце мая был снят с фронта и выведен в Крым{1357}.
Казачий конный полк «Фон Юнгшульц», оказавшийся на фронте одновременно с полком «Платов», оперировал на левом фланге 1-й германской танковой армии, принимая самое активное участие в боях против советской кавалерии, изрядно досаждавшей немецким войскам севернее реки Терек. Особенно интенсивный характер эта борьба приобрела в октябре 1942 г., когда на фронт прибыло 287-е соединение особого назначения генерала Гельмута Фельми, специально сформированное для ведения боевых действий в степях и пустынях. Однако условия Ногайских степей больше подходили для действий кавалерии, нежели моторизованных частей, и казачий полк сыграл в этой борьбе весьма заметную роль. Обеспечивая стык между частями соединения Фельми и XL танкового корпуса Гейера фон Швеппенбурга, казачьи эскадроны принимали активное участие в наступлении 17–19 октября, в результате которого с большими потерями были отброшены на восток части 4-го гвардейского Кубанского казачьего кавалерийского корпуса Красной Армии. 30 октября, действуя в составе XL танкового корпуса, полк Юнгшульца отражал попытки советской кавалерии прорваться в направлении Ачикулака. Особенно успешно действовал полк против советских войск, прорвавшихся 30 ноября в тыл Моздокской группировки немцев. В то время как моторизованные части соединения Фельми связали противника с фронта, казаки стремительным ударом с фланга наголову разгромили советский кавалерийский полк{1358}.
После приказа командующего 1-й танковой армии об общем отступлении, отданного 2 января 1943 г., полк Юнгшульца с боями отходил в направлении Егорлыкс-кой, пока не соединился с частями 4-й танковой армии генерала Г. Гота. В дальнейшем он был подчинен 454-й охранной дивизии и через Ростов переброшен в тыловой район группы армий «Дон», а затем в район Киева, где вместе с 1-м Атаманским полком подполковника Г. фон Вольфа (официально именовавшимся теперь казачьим конным учебным дивизионом) еще некоторое время сражался с партизанами. К этому времени полк «Фон Юнгшульц» был объединен с 1-м Синегорским атаманским полком Журавлева и с 15 февраля 1943 г. получил наименование — 1-й казачий полк «Фон Юнгшульц».
Помимо конных полков «Платов» и «Фон Юнгшульц», в битве за Кавказ принимали участие такие казачьи формирования, как 9-я казачья сотня 4-го охранного самокатного полка 17-й армии, 1/82-й и 2/82-й эскадроны XL танкового корпуса под командованием Загородного (впоследствии объединенные в один), разведывательный отряд 97-й егерской дивизии и казачья моторизованная рота Ill танкового корпуса{1359}. Плечом к плечу с ними сражались казачьи добровольческие отряды, сформированные в кубанских и терских станицах. Даже советские донесения отмечали, что эти отряды «дерутся стойко, с криками «Ура, за Родину»{1360}. Организованные на Дону казачьи полки в январе — феврале 1943 г. участвовали в тяжелых боях против наступающих советских войск на Северском Донце, под Батайском, Новочеркасском и Ростовом. Здесь же действовал и 403-й казачий дивизион. Прикрывая отход на Запад главных сил немецкой армии, эти части стойко отражали натиск превосходящего противника и понесли тяжелые потери, а некоторые из казачьих частей были уничтожены целиком{1361}.
Особые задачи были возложены на казачьи части, задействованные в тыловых районах групп армий и на территории имперских комиссариатов «Остланд» и «Украина». Наряду с охраной железнодорожных коммуникаций и других объектов казакам поручалось проведение акций по уничтожению партизанских отрядов, выявление и «изъятие» партийного и советского актива, оставшегося на оккупированной территории. Так, подразделения 600-го дивизиона майора Кононова вели напряженную борьбу с партизанами в районах Бобруйска, Могилева, Смоленска, Невеля, Полоцка, причем иногда в нескольких местах одновременно. По показаниям офицера связи графа Г. фон Риттберга, казаки не брезговали при этом никакими средствами: сжигали населенные пункты, расстреливали как партизан обнаруженное в лесах население, арестовывали и частично уничтожали лиц, заподозренных в связях с партизанами{1362}.
В целях достижения лучшего оперативного взаимодействия в антипартизанской борьбе четыре казачьих батальона, действовавшие в районе Дорогобужа и Вязьмы — 622-й, 623-й, 624-й и 625-й (бывшие 1-й и 2-й батальоны 6-го, 1-й и 2-й батальоны 7-го казачьих полков) — были объединены в полк под руководством 703-го (затем 750-го) штаба восточных войск особого назначения, во главе которого был назначен бывший офицер русской Лейб-гвардии и эстонской армии, балтийский немец майор Эверт Вольдемар фон Рентельн. Полк включал также 638-ю казачью моторизованную роту (изначально созданную как восточная рота 5-й танковой дивизии) и в качестве усиления располагал 1–2 приданными батареями 76,2-мм полевых пушек. В течение зимы 1942–1943 гг. в окрестностях Дорогобужа и Вязьмы полком было предпринято до 17 карательных акций, захваченные в ходе которых пленные неизменно расстреливались{1363}.
Помимо казачьих частей восточных войск против партизан на территории Украины и Белоруссии действовал ряд казачьих батальонов вспомогательной полиции. Еще в конце 1942 — начале 1943 г. по предложению начальника Главного управления СС Г. Бергера на территории рейхскомиссариата «Украина» и в тыловом районе группы армий «Дон» были сформированы семь казачьих «шума»-батальонов (111-й, 126-й, 135-й, 159-й, 160-й, 161-й, 169-й), а в генерал-губернаторстве летом 1943 г. — еще три батальона (209-й, 210-й, 211-й){1364}. Часть батальонов, сформированных на Украине, в Донбассе и в Ростове-на-Дону, прекратила свое существование уже к марту 1943 г., будучи уничтоженными в ходе советского наступления или влившись в состав других частей. Однако по крайней мере два из них (126-й и 161-й конные дивизионы) до конца года действовали в тыловом районе 1-й танковой армии Вермахта.
По данным на 5 мая 1943 г., в составе восточных войск Вермахта насчитывалось 3 казачьих полка («Платов», «Фон Юнгшульц» и 5-й Кубанский), 26 батальонов и дивизионов (в т. ч. 1 учебный), 8 рот и эскадронов, 1 отдельная батарея общей численностью до 25 тыс. человек{1365}. Наиболее надежные из них были сформированы из добровольцев в станицах Дона, Кубани и Терека или из перебежчиков при германских полевых соединениях. Личный состав таких частей в основном был представлен уроженцами казачьих областей, многие из которых сражались с большевиками еще в годы Гражданской войны или подвергались репрессиям со стороны советской власти в 1920—1930-е гг. и поэтому были кровно заинтересованы в борьбе с коммунистическим режимом. В то же время в рядах частей, формировавшихся в Славуте и Шепетовке, оказалось много случайных людей, тех, кто называл себя казаками лишь для того, чтобы вырваться из лагерей военнопленных и тем самым спасти свою жизнь. Надежность этого контингента всегда была под большим вопросом, а малейшие трудности серьезно сказывались на его моральном состоянии и могли вызвать переход на сторону противника{1366}.
Однако в целом опыт использования казачьих войск доказал их практическую ценность, и германское командование приняло решение о создании в составе Вермахта крупного казачьего кавалерийского соединения. 8 ноября 1942 г. во главе соединения, которое еще предстояло сформировать, был назначен полковник Гельмут фон Паннвиц — блестящий кавалерийский начальник, к тому же хорошо владевший русским языком. Осуществить план по формированию соединения уже в ноябре помешало советское наступление под Сталинградом, и приступить к его реализации удалось лишь весной 1943 г. — после отхода немецких войск на рубеж реки Миус и Таманский полуостров и относительной стабилизации фронта. Отступившие вместе с германской армией с Дона и Северного Кавказа казачьи части были собраны в районе Херсона и пополнены за счет казаков-беженцев. Всего здесь сосредоточилось не менее 12 тыс. казаков, не считая членов их семей.
21 апреля 1943 г. германское командование отдало приказ о формировании 1-й казачьей кавалерийской дивизии, в связи с чем началась переброска казачьих частей на учебный полигон Милау (Млава), где еще с довоенных времен находились склады снаряжения польской кавалерии. Сюда же в мае — июне 1943 г. были направлены с Украины 1-й Атаманский полк (дивизион) барона фон Вольфа и 1-й казачий полк «Фон Юнгшульц», из Белоруссии — 600-й казачий дивизион Кононова, а из Крыма — казачий полк «Платов». Прибывавшие в Милау части расформировывались, а их личный состав сводился в полки по войсковому признаку. Первоначально в составе дивизии были созданы три полка: 1-й Донской (его основой послужили полки «Фон Юнгшульц» и 1-й Атаманский), 4-й Кубанский (бывший 1-й Кубанский) и 6-й Терский (бывший 1-й Волгский). Во главе полков были назначены немецкие офицеры, а при них, в качестве посредников между немцами и казака-ми, — походные атаманы: донской — полковник Духопельников, кубанский — полковник Тарасенко и терский — войсковой старшина Кулаков{1367}. Позднее на основе части контингента полка «Фон Юнгшульц» и нового пластунского батальона был сформирован 3-й Сводно-казачий полк, а за ним 5-й Донской из 600-го дивизиона Кононова и 2-й Сибирский (первоначально Уральский) — из полка «Платов». При этом 600-й дивизион стал единственной из частей, вошедшей в дивизию в полном составе, сохранив свое прежнее казачье командование. В должности командира дивизии был утвержден Гельмут фон Паннвиц, произведенный 1 июня 1943 г. в генерал-майоры.
В Моково, недалеко от полигона в августе 1943 г. был сформирован казачий учебно-запасной полк под командованием полковника фон Боссе, включавший штабной, запасной и учебный дивизионы. Он не имел постоянного состава и насчитывал в разное время от 10 до 15 тысяч казаков, которые постоянно прибывали с Восточного фронта и оккупированных территорий и после соответствующей подготовки распределялись по полкам дивизии. Среди них были, в частности, 3-й и,9-й казачьи пехотные батальоны (бывшие полки), сформированные в 1942 г. в Шепетовке. При учебно-запасном полку действовала унтер-офицерская школа, готовившая кадры для строевых частей. Здесь же была организована так называемая «Школа юных казаков», где проходили обучение несколько сот подростков, потерявших родителей.
Окончательно сформированная дивизия имела в своем составе штаб с конвойной сотней, группой полевой жандармерии, мотоциклетным взводом связи, взводом пропаганды и духовым оркестром, две казачьи кавалерийские бригады — 1-ю Донскую, в составе 1-го Донского, 2-го Сибирского и 3-го Сводно-казачьего (позднее Кубанского) полков, и 2-ю Кавказскую, в составе 4-го Кубанского, 5-го Донского и 6-го Терского полков, два конноартиллерийских дивизиона (Донской и Кубанский), саперный батальон, батальон связи, подразделения тылового обслуживания (все дивизионные части носили номер 55){1368}. Впоследствии эта структура претерпела некоторые изменения: 3-й и 4-й полки поменялись в бригадах местами, артдивизионы были включены в состав бригад, дивизия получила моторизованный разведывательный батальон.
Каждый из полков состоял из двух конных дивизионов (во 2-м Сибирском полку 2-й дивизион был самокатным, а в 5-м Донском — пластунским), пулеметного, минометного и противотанкового эскадронов. По штату в полку насчитывалось 2000 человек, включая 150 человек немецкого кадрового состава. На вооружении имелось 5 50-мм противотанковых пушек, 14 батальонных (81 — мм) и 54 ротных (50-мм) миномета, 8 станковых и 60 ручных пулеметов MG42, немецкие карабины и автоматы. Сверх штата полкам были приданы батареи из 4 полевых пушек (76,2-мм). Конноартиллерийские дивизионы имели по три батареи 75-мм пушек (200 человек и 4 орудия в каждом).
На 1 ноября 1943 г. численность дивизии составляла 18 555 человек, в т. ч. 3827 немецких нижних чинов и 222 офицера, 14 315 казаков и 191 казачий офицер{1369}. Немецким кадром были укомплектованы все штабы, специальные и тыловые подразделения. Все командиры полков (кроме одного) и дивизионов (кроме двух) также были немцами, а в составе каждого эскадрона имелось 12–14 немецких солдат и унтер-офицеров на хозяйственных должностях. В то же время дивизия считалась наиболее «русифицированным» из регулярных соединений Вермахта: командирами строевых конных подразделений — эскадронов и взводов — были казаки, а все команды отдавались на русском языке{1370}. Единственным чисто немецким боевым подразделением был сформированный весной 1944 г. 55-й моторизованный разведывательный батальон в составе трех рот.
Осенью 1943 г. 1-я казачья кавалерийская дивизия была отправлена в Югославию, где к тому времени активизировали деятельность коммунистические партизаны под руководством И. Броз Тито. Благодаря своей большой подвижности и маневренности казачьи части оказались лучше приспособленными к горным условиям Балкан и действовали здесь более эффективно, чем неповоротливые ландверные дивизии немцев, несшие здесь охранную службу, и танково-гренадерские соединения СС из голландских и скандинавских добровольцев, которые они заменили. В течение лета 1944 г. части дивизии предприняли не менее пяти самостоятельных операций в горных районах Хорватии и Боснии, в ходе которых уничтожили много партизанских опорных пунктов и перехватили в свои руки инициативу наступательных действий. Одновременно казаки снискали себе дурную славу среди населения. В соответствии с приказами командования о самообеспечении, они прибегали к реквизициям лошадей, продовольствия и фуража у местных жителей, что часто выливалось в массовые грабежи и насилия. Деревни, население которых подозревалось в пособничестве партизанам, казаки сравнивали с землей огнем и мечом{1371}.
В самом конце 1944 г. 1-й казачьей дивизии пришлось столкнуться с частями Красной Армии, пытавшимися соединиться на р. Драва с партизанами Тито. В ходе ожесточенного боя у Питомачи 26 декабря казакам удалось нанести тяжелое поражение одному из полков 233-й советской стрелковой дивизии и вынудить противника оставить захваченный ранее на правом берегу Дравы плацдарм{1372}. В марте 1945 г. части 1-й казачьей дивизии (к тому времени уже развернутой в корпус) участвовали в последней крупной наступательной операции Вермахта в ходе Второй мировой войны, когда на южном фасе Балатонского выступа казаки успешно действовали против болгарских частей{1373}.
После отправки 1-й казачьей кавалерийской дивизии на Балканы большинство ранее созданных казачьих частей продолжали действовать на Восточном фронте. К концу 1943 г. их состав претерпел незначительные изменения. Так, например, изменилась нумерация 2-го, 4-го, 6-го, 10-го, 11-го и 14-го батальонов, сформированных в Шепетовке, которые стали соответственно 570-м, 571-м, 572-м, 573-м, 574-м и 575-м казачьими батальонами. В марте 1944 г. в тыловом районе группы армий «Центр», вероятно с использованием кадра нескольких ранее сформированных батальонов, были организованы 72-й, 73-й и 74-й казачьи фронтовые полицейские конные дивизионы, имевшие смешанный состав (казаки, русские, белорусы){1374}. Об их дальнейшей судьбе нет никаких данных. По-видимому, все три дивизиона прекратили свое существование летом 1944 г. в результате советского наступления в Белоруссии.
К началу июня 1944 г. на Восточном фронте действовали следующие казачьи части: в составе группы армий «Север» и в подчинении командующего войсками Вермахта в рейхскомиссариате «Остланд» находились 443-й и 631-й казачьи батальоны, в составе группы армий «Центр» и подчинении командующего охранными войсками в Белоруссии — 4-й (прежде 3-й) конный дивизион 57-го охранного полка, 69-й казачий дивизион 3-й кавалерийской бригады Вермахта (бывший 575-й батальон) и 572-й казачий батальон, а в составе группы армий «Северная Украина» — 213-й и 574-й конные дивизионы{1375}. Кроме того, в организационной схеме добровольческих соединений от 9 июня 1944 г. не упомянут 70-й казачий дивизион (бывший 3-й дивизион 454-й полка) в составе 4-й кавалерийской бригады, переданный затем в 5-й казачий запасной полк. Перечисленные выше три казачьи части, входившие в состав группы армий «Центр», в августе — сентябре 1944 г. принимали участие в подавлении Варшавского восстания{1376}.
В конце сентября 1943 г. батальоны 750-го казачьего полка особого назначения под командованием майора фон Рентельна были отправлены во Францию, где в числе других восточных частей их задействовали на охране «Атлантического вала». 622-й и 623-й батальоны вместе с 638-й ротой, объединенные в 360-й казачий крепостной гренадерский полк, дислоцировались в районе г. Руайон к северу от устья р. Жиронда. 624-й и 625-й батальоны были приданы полкам немецкой 344-й пехотной дивизии, охранявшим побережье к югу от Бордо и до границы с Испанией. Незадолго до начала вторжения союзников их вместе с дивизией перебросили на север Франции, где к тому времени находился 570-й казачий батальон, включенный в состав 18-й полевой дивизии Люфтваффе.
Казачий учебно-запасной полк под командованием подполковника Штабенау оставался на учебном полигоне Милау до весны 1944 г., когда был также переброшен во Францию и вошел в состав Кадровой добровольческой дивизии как 5-й (казачий) запасной добровольческий полк. Вместе со «Школой юных казаков» полк разместился в г. Лангр. Как и запасные части различных национальных легионов, дислоцировавшиеся на юге и востоке Франции, он служил для пополнения батальонов, задействованных на охране «Атлантического вала» и одновременно привлекался к участию в операциях против французских партизан, действовавших в районе Дижона и Лангра{1377}. К началу июня 1944 г. в состав полка входили следующие части: дивизионы — штабной, учебный, запасной, выздоравливающих, I/5-й, II/5-й, 403-й, I/454-й, II/454-й, IV/454-й конные дивизионы, 1/82-й, 510-й, 583-й конные эскадроны, конный эскадрон 4-й горно-егерской дивизии{1378}.
После высадки союзных войск в Нормандии и на Юге Франции казачьи части приняли участие в боях. Некоторые из них были безвозвратно потеряны, как, например, 570-й казачий батальон, сдавшийся британцам в плен в полном составе, или 1/82-й эскадрон Загородного, уничтоженный американцами под Сен-Ло. К числу потерянных частей следует отнести также 624-й и 625-й казачьи батальоны, 510-й и 583-й конные эскадроны. Более повезло 360-му казачьему гренадерскому полку фон Рентельна, который с боями прошел несколько сот километров по территории, уже занятой партизанами, от западного побережья Франции до германской границы, где соединился с 5-м казачьим запасным полком{1379}.
XV казачий кавалерийский корпус
Передача в августе 1944 г. инонациональных формирований Вермахта в ведение СС отразилась и на судьбе 1-й казачьей кавалерийской дивизии. Уже 26 августа генерал-лейтенант фон Паннвиц и командир 2-й казачьей бригады полковник фон Шульц были вызваны в Восточную Пруссию в Ставку Гиммлера для обсуждения вопросов о включении в состав дивизии отдельных казачьих батальонов, выводящихся с Западного фронта, и формировании казачьего кавалерийского корпуса.
На состоявшемся в начале сентября совещании, где присутствовали и другие командиры казачьих частей, было объявлено о решении развернуть 1-ю казачью кавалерийскую дивизию в корпус, для чего при Главном управлении СС создавался специальный орган — Резерв казачьих войск во главе с генерал-лейтенантом белой армии А. Г. Шкуро, одним из активнейших участников Гражданской войны на Юге России в 1918–1920 гг. В его распоряжение предполагалось собрать всех казаков, способных носить оружие, — эмигрантов и бывших подсоветских, включая «иногородних» жителей казачьих областей, находившихся в лагерях военнопленных и среди восточных рабочих на германских предприятиях, а также в частях Вермахта, полиции и СС. В Берлине в кратчайший срок были образованы комендатура и вербовочный штаб, а также этапный лагерь для приема мобилизованных казаков. Вербовочные штабы предполагалось создать также в Праге и Вене. Штатный состав Резерва казачьих войск был определен в 100 человек, включая 1 генерала и 48 офицеров{1380}.
В конце 1944 — начале 1945 г. в дивизию фон Паннвица стали прибывать из разных мест большие и малые группы казаков и целые воинские части. В числе последних были 209-й полицейский батальон из Варшавы, 210-й и 211-й полицейские батальоны из Кракова, батальон заводской охраны из Ганновера, 360-й казачий гренадерский полк (622-й и 623-й батальоны) майора фон Рентельна с Западного фронта и 69-й дивизион 3-й кавалерийской бригады с Восточного. 5-й (казачий) добровольческий кадровый полк (в составе трех конных дивизионов, дивизиона самокатчиков и пехотного батальона), действовавший до последнего времени на Верхнем Рейне, был переброшен в Австрию (г. Цветль) — поближе к району боевых действий дивизии{1381}. Одновременно прибывало вооружение, обмундирование и снаряжение. В течение двух месяцев численность дивизии (не считая немецкого кадрового состава) выросла почти в два раза.
Приказом от 4 ноября 1944 г. 1-я Казачья дивизия была передана на время войны в подчинение Главного управления СС{1382}. Эта передача касалась прежде всего сферы материально-технического снабжения, что позволило улучшить обеспечение дивизии оружием, боевой техникой и автотранспортом. Так, например, артиллерийский полк дивизии получил батарею 105-мм гаубиц, саперный батальон — несколько шестиствольных минометов «Небельверфер», разведывательный батальон — штурмовые винтовки StG44. Кроме того, дивизии, по некоторым данным, было придано 12 единиц бронетехники, включая итальянские танки М13/40{1383}. В остальном же дивизия продолжала оставаться боевым соединением Вермахта, а ее немецкий кадровый состав, не говоря уже о казаках, не получил никаких документов, фиксирующих принадлежность офицеров и солдат к войскам СС. Одному лишь фон Паннвицу 1 февраля 1945 г. был официально присвоен чин группенфюрера СС и генерал-лейтенанта войск СС.
Приказом от 25 февраля 1945 г. дивизия была преобразована в XV казачий кавалерийский корпус войск СС. 1 — я и 2-я бригады переименовывались соответственно в 1-ю и 2-ю казачьи дивизии практически без изменения их численности и организационной структуры. На базе 5-го Донского полка Кононова началось формирование Пластунской бригады (7-й и 8-й полки) с перспективой развертывания в 3-ю Казачью дивизию. Взамен 5-го Донского полка 2-я казачья дивизия получила два отдельных дивизиона из числа прибывших с других фронтов частей. Конноартиллерийские дивизионы в дивизиях переформировывались в полки{1384}. Общая численность корпуса достигала 25 000 солдат и офицеров, в т. ч. от 3000 до 5000 немцев. Помимо этого, в последние недели войны вместе с XV казачьим корпусом действовали такие формирования, как калмыцкий пеший полк, кавказский конный дивизион, украинский батальон (из 14-й дивизии войск СС) и группа танкистов РОА, из которой, по-видимому, предполагалось сформировать корпусной танковый батальон{1385}. С учетом этих сил, а также запасного полка в Цветле (свыше 3600 чел.), корпус насчитывал от 30 тыс. до 40 тыс. человек{1386}.
Казачий стан
После того как собранные в районе Херсона части были отправлены в Польшу для формирования 1-й Казачьей кавалерийской дивизии, главным центром сосредоточения казачьих беженцев, покинувших свои земли вместе с отступающими немецкими войсками, стал обосновавшийся в Кировограде штаб походного атамана Войска Донского С. В. Павлова. К июлю 1943 г. здесь собралось до 3000 донцов, из которых было сформировано два новых полка. В августе батальоны этих полков были приданы немецким частям, вместе с которыми они сражались против партизан и Красной Армии{1387}. Для подготовки командного состава планировалось открыть офицерскую школу, а также школу танкистов{1388}, однако реализовать эти проекты не удалось из-за нового советского наступления.
Поздней осенью 1943 г. в подчинении Павлова находилось уже 18 000 казаков, включая женщин и детей, образовавших так называемый Казачий стан. Германские власти признали Павлова походным атаманом всех казачьих войск и обязались оказывать ему всемерную поддержку. После недолгого пребывания в Подолье Казачий Стан в марте 1944 г. в связи с опасностью советского окружения начал движение на запад — до Сандомира, а затем по железной дороге был перевезен в Белоруссию. Здесь командование Вермахта предоставило для размещения казаков 180 тыс. гектаров земельной площади в районе городов Барановичи, Слоним, Новогрудок, Ельня, Столицы. Расселенные на новом месте беженцы были сгруппированы по принадлежности к разным войскам, по округам и отделам, внешне воспроизводя традиционную систему казачьих поселений{1389}. Одновременно была предпринята широкая реорганизация казачьих строевых частей, которые были объединены в 10 пеших полков численностью в 1200 штыков каждый. 1-й и 2-й Донские полки составили 1-ю бригаду полковника Силкина; 3-й Донской, 4-й Сводно-казачий, 5-й и 6-й Кубанские и 7-й Терский — 2-ю бригаду полковника Вертепова; 8-й Донской, 9-й Кубанский и 10-й Терско-Ставропольский — 3-ю бригаду полковника Медынского (в дальнейшем состав бригад несколько раз менялся). Каждый полк имел в своем составе три пластунских батальона, минометную и противотанковую батареи. Для их вооружения было использовано советское трофейное оружие, предоставленное германскими полевыми арсеналами{1390}.
Пополнение казачьих частей добровольцами из числа беженцев, военнопленных и эмигрантов осуществлялось при участии созданного при Восточном министерстве Главного управления казачьих войск под руководством бывшего атамана Всевеликого Войска Донского генерала П. Н. Краснова. Всех казаков, подходящих для службы в строевых частях, т. е. в возрасте от 18 до 35 лет, предписывалось направлять в Берлин, в распоряжение Казачьего отдела при Восточном министерстве, откуда они направлялись в запасной полк 1-й казачьей дивизии, находившийся к тому времени во Франции. Здесь они получали назначения вне зависимости от прежних чинов и служебного положения, но исключительно в соответствии с профессиональной пригодностью. Казаки в возрасте от 35 до 50 лет, годные к военной службе, равно как и лица более старших возрастов, а также негодные к строевой службе в войсковых частях и полиции по состоянию здоровья направлялись через Казачий отдел в распоряжение соответствующих войсковых правлений Казачьего стана{1391}.
Главной задачей, поставленной Казачьему стану германским командованием, была борьба с партизанами и обеспечение безопасности тыловых коммуникаций группы армий «Центр». 17 июня 1944 г. в ходе одной из антипартизанских операций был убит походный атаман С. В. Павлов. Его преемником стал войсковой старшина (в дальнейшем — полковник и генерал-майор) Т. И. Доманов. В июле 1944 г. в связи с угрозой нового советского наступления Казачий стан был выведен из Белоруссии и сосредоточен в районе г. Здунская Воля на севере Польши. Отсюда началась его переброска в Северную Италию, где для размещения казаков была выделена территория, прилегающая к Карнийским Альпам с городами Толмеццо, Джемона и Озоппо. Здесь Казачий стан вошел в подчинение высшего руководителя СС и полиции в зоне Адриатического побережья группенфюрера СС и генерал-лейтенант полиции Одило Глобочника, который поручил казакам обеспечение безопасности на предоставленных им землях.
На территории Северной Италии строевые части Казачьего стана подверглись очередной реорганизации и образовали Группу походного атамана (именовавшуюся также корпусом) в составе двух дивизий. 1-я Казачья пешая дивизия (казаки от 19 до 40 лет) включала в себя 1-й и 2-й Донские, 3-й Кубанский и 4-й Терско-Ставропольский полки, сведенные в 1-ю Донскую и 2-ю Сводную пластунские бригады, а также штабную и транспортную роты, конный и жандармский эскадроны, роту связи и бронеотряд. 2-я Казачья пешая дивизия (казаки от 40 до 52 лет) состояла из 3-й Сводной пластунской бригады, включавшей 5-й Сводно-казачий и 6-й Донской полки, и 4-й Сводной пластунской бригады, объединявшей 3-й запасной полк, три батальона станичной самообороны (Донской, Кубанский и Сводно-казачий) и Особый отряд полковника Грекова.
Помимо того, в составе Группы имелись следующие части: 1-й Казачий конный полк (6 эскадронов: 1-й, 2-й и 4-й донские, 2-й терско-донской, 6-й кубанский и 5-й офицерский), Атаманский конвойный конный полк (5 эскадронов), 1-е Казачье юнкерское училище (2 пластунские роты, рота тяжелого оружия, артбатарея), отдельные дивизионы — офицерский, жандармский и комендантский пеший, а также замаскированная под автомотошколу Специальная казачья парашютно-снайперская школа (особая группа «Атаман»). К строевым частям Казачьего стана была присоединена и отдельная казачья группа «Савойя», выведенная в Италию с Восточного фронта вместе с остатками 8-й итальянской армии еще в 1943 г.
На вооружении частей Группы походного атамана имелось свыше 900 ручных и станковых пулеметов разных систем, 95 ротных и батальонных минометов, более 30 советских 45-мм противотанковых пушек и 4 полевых орудия (76,2-мм), а также 2 бронеавтомобиля. По состоянию на 27 апреля 1945 г. общая численность Казачьего стана составляла 31 463 человек, в т. ч. 1575 офицеров, 592 чиновника, 16 485 унтер-офицеров и рядовых, 6304 нестроевых (негодные к службе по возрасту и состоянию здоровья), 4222 женщины, 2094 ребенка в возрасте до 14 лет и 358 подростков в возрасте от 14 до 17 лет. Из общего числа 1430 казаков принадлежало к эмигрантам первой волны, а остальные были советскими гражданами{1392}.
После создания Комитета освобождения народов России (КОНР) руководство Главного управления казачьих войск отказалось присоединиться к нему, усматривая в его деятельности угрозу независимости, обещанной казакам немцами в соответствии с декларацией от 10 декабря 1943 г. Однако в конце апреля 1945 г. командование XV казачьего кавалерийского корпуса, а вслед за ним и Казачьего стана объявили о присоединении к Вооруженным силам КОНР и подчинении генералу А. А. Власову, хотя в условиях военного и политического коллапса Третьего рейха это присоединение имело не более чем номинальный характер.
В последние дни войны ввиду приближения наступающих войск союзников и активизации действий партизан Казачий стан был вынужден покинуть Италию. В течение 30 апреля — 7 мая 1945 г., преодолев альпийские перевалы, казаки пересекли итало-австрийскую границу и расположились в долине р. Драва между городами Лиенц и Обердраубург, где их командование объявило о капитуляции перед британскими войсками. Уже после официального прекращения военных действий в Австрию из Хорватии прорвались части XV казачьего кавалерийского корпуса фон Паннвица, также сложившие оружие перед англичанами. Менее чем месяц спустя около 35 000 казаков были насильственно переданы британцами советским властям. Вместе с казаками были выданы и их вожди, включая генералов П. Н. Краснова, А. Г. Шкуро, Т. И. Доманова и Г. фон Паннвица. Они были осуждены в Москве на закрытом судебном процессе, состоявшемся 16 января 1947 г., и приговорены к смертной казни через повешение.
Калмыцкий кавалерийский корпус
Калмыцкие части стояли особняком от других национальных легионов Вермахта и по своему статусу и характеру боевого применения были близки к казачьим формированиям, составляя, пожалуй, наименьший, но один из наиболее боеспособных контингентов восточных войск. Будучи кочевым народом буддистского вероисповедания, калмыки с давних времен были связаны с казачьими войсками, составляя в Российской Императорской армии особые иррегулярные конные части. После Гражданской войны многие из калмыков, принимавших участие в боях на стороне белых армий на Юге России, ушли в эмиграцию вместе с донскими, кубанскими, терскими и астраханскими казаками. Когда началась война Германии против СССР, лидеры калмыцкой эмиграции вошли в состав созданного под контролем Восточного министерства «Калмыцкого национального комитета». Одновременно началась работа по созданию в составе Вермахта калмыцких частей.
В сентябре 1942 г. командир 16-й танково-гренадерской дивизии Вермахта, оперировавшей на необъятных просторах Калмыцких степей, генерал-лейтенант Зигфрид Хенрици сформировал в Элисте при участии 103-й абвергруппы калмыцкий кавалерийский эскадрон из местного населения и пленных красноармейцев — бойцов 110-й Калмыцкой кавалерийской дивизии. Вскоре калмыки зарекомендовали себя как хорошие разведчики и храбрые бойцы, и опыт создания калмыцких частей был продолжен. К ноябрю 1942 г. на стороне немцев в Калмыцких степях сражалось уже четыре эскадрона калмыков, а к началу немецкого отступления их число достигло десяти{1393}. Общее руководство ими осуществлял немецкий штаб во главе с зондерфюрером О. Вербе, работавшим под псевдонимом доктор Долль. Калмыцкие эскадроны использовались для патрулирования не занятых немецкими войсками участков фронта, нападений на отдельные советские гарнизоны и борьбы с партизанами. Штаб партизанского движения на Южном фронте отмечал 628 случаев задержания калмыками советских разведчиков на участке 51-й армии с последующей передачей их в руки немецкой контрразведки{1394}.
Когда германские войска оставили территорию Калмыцких степей, несколько тысяч калмыков, сотрудничавших в период оккупации с немцами, бросили свои земли и ушли на запад, опасаясь мести советских властей. Весной 1943 г. калмыцкие эскадроны вместе с казаками несли охрану побережья Азовского моря, а в мае 1943 г. были собраны в районе Херсона. Здесь штаб 4-й танковой армии сформировал несколько новых отрядов из беженцев, военнопленных и перебежчиков, которые были объединены с ранее созданными частями в Калмыцкий кавалерийский полк доктора Долля (19 эскадронов), с августа неофициально именовавшийся Калмыцким кавалерийским корпусом. В его составе было четыре дивизиона по 5 эскадронов в каждом. Еще 5 эскадронов действовали на территории Калмыкии в советском тылу в качестве диверсионных отрядов{1395}. В дальнейшем количество эскадронов в дивизионе было доведено до шести.
С осени 1943 г. Калмыцкий кавалерийский корпус использовался на охране коммуникаций на правобережье Днепра, подчиняясь командующему тыловым районом группы армий «Юг». По состоянию на 6 июля 1944 г. он насчитывал около 3600 человек: 92 немца (4 чиновника, 40 унтер-офицеров и 48 нижних чинов — по 2–4 человека на эскадрон), 3438 калмыков (147 офицеров, 374 унтер-офицера и 2917 рядовых), кроме того было 80 женщин из числа гражданских беженцев. На вооружении корпуса находилось 6 минометов, 15 станковых и 15 ручных пулеметов, 33 немецких и 135 советских автоматов, советские, немецкие и голландские винтовки, 3 легковых и 5 грузовых автомобилей{1396}. Первоначально подразделениями командовали калмыцкие офицеры, однако после гибели О. Вербе в бою с партизанами польской Армии Крайовой все командные должности были замещены немцами. Германское командование объясняло эту меру необходимостью поднять боевую ценность соединения и сделать его более надежным для использования на фронте.
В течение лета — осени 1944 г. Калмыцкий кавалерийский корпус участвовал в боях против партизан на территории Западной Украины и Польши, находясь в подчинении 444-й и 213-й охранных дивизий и командования 531-го и 585-го тыловых районов (1-я и 4-я танковые армии). Несмотря на потери, его численность продолжала расти, и к началу 1945 г. составляла около 5000 человек. В январе 1945 г. корпус был практически уничтожен советскими войсками под Радомом, после чего остатки соединения были отправлены для восстановления на войсковой учебный полигон Нойхаммер, а гражданские беженцы эвакуированы в Баварию. Одновременно калмыцкие офицеры проходили курсы переподготовки при формировавшейся в Мюнзингене 1-й дивизии РОА. Организованный в последние недели войны из остатков корпуса Калмыцкий кавалерийский полк (правда, уже без лошадей) был отправлен в Хорватию, где вошел в состав формирующейся 3-й Пластунской дивизии XV казачьего кавалерийского корпуса в качестве 9-го (калмыцкого) пешего полка{1397}.
Белорусские формирования