[366] Говоря о понесенных Французским иностранным легионом жертвах в этой войне, маршал Лиотэ воздвиг монумент в Дар-Эль-Бейде, в Мекнесе, на местах упорных боев легионеров с рифами, на котором были выбиты такие слова: «Всякий раз, когда вы собираете букет цветов, помните, что здесь каждая былинка орошена кровью наших солдат».[367] Однако, говоря о жертвах Легиона, французы занижали его потери в той войне, как и в других, в несколько раз. Так, они заявляли, что за все время операций в Марокко 1920–1935 гг. легионеры потеряли менее 1,5 тысячи человек убитыми.[368] Между тем, по данным участвовавших в этих операциях русских легионеров, корреспондентов журнала «Часовой», в 1925 г. имел место кровавый бой 6-го батальона 1-го Иностранного полка Французского легиона под Таунатом. Этот батальон почти целиком погиб, причем одних только офицеров в этом сражении было убито 8 человек. В следующем, 1926 г. был почти полностью истреблен рифянами 1-й батальон того же полка. Французский солдат писал в письме своим родителям в июле 1926 г.: «Только лазарет спас мне жизнь, т. к. в Туране все посты были окружены марокканцами, из 500 вышедших на их выручку легионеров возвратились только 20 человек, а остальные были убиты… Все солдаты убеждены, что войне в Марокко не будет конца».[369] У маршала Фрунзе, одного из лучших советских военачальников, в то время были также неверные сведения о численности Французского иностранного легиона. Несмотря на то что он верно отмечает увеличение Легиона более чем в 2 раза по сравнению с периодом до Первой мировой войны в середине 1920-х гг., в то же время, по его данным, в 1925 г. было 15 тысяч легионеров, из которых 13 % являлись русскими.[370] На самом деле там было более 25 тысяч штыков, число которых неуклонно увеличивалось, а процент русских составлял на тот момент свыше 30 %. Фрунзе оценивал вообще боевые характеристики сил колонизаторов невысоко. Он говорил, что войска по призыву в горах воевать были негодны, что наглядно было продемонстрировано в кампании испанцев. Специальных же, обученных для ведения боев в горных условиях войск не было: «Профессиональных войск, хорошо знакомых с театром военных действий и привычных к его условиям, вроде Французских иностранных легионов, у испанцев не было. Правда, в 1920 г. они тоже решили создать иностранные легионы, но этой задачи не успели довести до конца». Фрунзе был невысокого мнения о качествах французских войск в целом, говоря, что значительная их часть сражаться тогда не желала и уступала в боевом духе рифам. В то же время, сам того не зная, хвалит бойцов Французского иностранного легиона, подчеркивая их боевые качества: «Мужество, храбрость и стойкость маленьких гарнизонов многочисленных французских постов, подвергшихся осаде кабилов,[371] является достаточным доказательством того, что французский солдат ничуть не утратил присущих ему качеств высокой военной доблести».[372] Однако подчинения Марокко добиться не удалось и племена берберов и арабов, живущие в высокогорных районах, по-прежнему отказывались признавать власть колонизаторов и продолжали сопротивление. Так, 8 июня 1929 г. погиб целый взвод 6-й роты 3-го полка Французского иностранного легиона, прикрывавший отход марокканских стрелков. Он был окружен арабами; патроны у легионеров кончились очень быстро, и они все, вместе с молодым французским лейтенантом, погибли в рукопашной схватке. В следующие 10 дней оставшиеся взводы 6-й роты, неся жестокие потери, отбивались, испытывая голод, жажду и нехватку боеприпасов… В октябре 1929 г. конная рота 1-го полка Французского иностранного легиона столкнулась с большим арабским отрядом. Две трети личного состава потеряли легионеры в этом бою. Большой утратой для русских легионеров стала потеря в этом бою известного на весь Легион сержанта Мухина. При учете, что пехотный батальон Французского иностранного легиона тогда состоял из 600 стрелков вместе с офицерами и унтер-офицерами, то эти данные уже перекрывают официальные данные потерь легионеров во время Марокканской кампании. Так или иначе, но сотни русских могил появились в Марокко на местах недавних боев. Однако, учитывая, что легионеров в первую очередь бросали в самые тяжелые бои, можно смело сказать, что большую часть потерь, наравне с арабами и сенегальцами-неграми, понесли именно они, разделив между собой те 15, а может быть, и 23 тысячи невосполнимыхых потерь… В это же время продолжались боевые действия Легиона в Ливане и Сирии, где восстание против французов началось в июле 1925 г. из-за действий колониальной администрации, сильно ущемившей друзов и другие племена. Это восстание началось для французов неожиданно и в самый неподходящий момент, когда шли ожесточенные бои в Марокко. В результате французские войска во многих местах Сирии подверглись нападениям и разгрому, например, 4-тысячный отряд генерала Мишо у Эль-Мазра, в результате чего восставшие захватили большое количество вооружений и укрепились морально, что вызвало восстание почти по всей Сирии и Ливану.[373] Многие французские гарнизоны попали в окружение, например, гарнизон Сувейды. В 22 с половиной километрах от него находилось турецкое селение Муссей-Фрей, где стояли 4-й эскадрон 1-го иностранного кавалерийского полка капитана Ландрио и 5-й батальон 4-го иностранного полка капитана Крацерта со взводом бронеавтомобилей. Надо сказать, что в составе 1-го иностранного кавалерийского полка, как и в составе его 4-го эскадрона, было особенно много русских. Их число составляло 82 % от численности рядовых легионеров и 33 % от численности унтер-офицерского состава. Этот эскадрон прибыл в августе 1925 г. из Северной Африки. В составе этого эскадрона находились 5 офицеров, 15 унтер-офицеров, 156 легионеров, т. е. русскими здесь были 5 «унтеров» и 128 легионеров, из которых 77 были из белой армии Врангеля (30 бывших офицеров, 14 унтер-офицеров, 11 солдат кавалерии и 22 казака). Русских унтер-офицеров этого эскадрона надо отметить особо. Это Примак, Попов, Горбачев, Бисеров, Павловский. Муссей-Фрей представляло собой селение из громоздящихся друг над другом домиков, с узкими и кривыми улочками, вокруг селения находились земельные участки, а само оно было огорожено довольно высокими каменными стенами. В самом селении была мечеть, куба — усыпальница мусульманского святого и полуразрушенный жандармский пост. Прибыв сюда, легионеры спешно стали укрепляться: заделали стены, намотали вокруг своих постов колючую проволоку, выбрали огневые точки. В ночь с 16-го на 17-е сентября 1925 г. Муссей-Фрей подверглось атаке друзов, которая была отбита. На рассвете до 5 тысяч друзов ринулись на штурм, причем, неожиданно для легионеров, стрельба по ним началась со всех сторон: из домов, с минарета мечети, с купола кубы — противник то ли прятался там давно, то ли незаметно для легионеров пробрался туда ночью. Т. к. стрельба велась с господствовавших над позициями легионеров зданий, то потери их были тяжелыми и увеличивались каждую минуту. Именно так погиб вахмистр эскадрона Примак и ряд других русских легионеров.[374] Автоматическая 37-мм пушка бронеавтомобиля быстро сбила вражеских стрелков со всех огневых точек, но дело уже было сделано — легионеры находились в минутном смятении. В момент нападения кавалеристы-легионеры охраняли конский бивак. Застигнутые неожиданной атакой, они были вынуждены биться с друзами врукопашную, пустив в ход сабли и ножи. Это был поистине критический момент, во время которого одни отстреливались и бились врукопашную, другие под пулями махали лопатами и кирками, пытаясь на скорую руку возвести хоть какие-то укрытия от противника. Отбиться от друзов и хауранцев помогли легионерские пулеметы, а вскоре сильный удар по противнику нанесла авиация, которая не позволила резервам противника подтянуться на помощь свои штурмующим частям. Деморализованный противник отступил, выкашиваемый огнем легионеров, потеряв в общей сложности до 1 тысячи своих бойцов.[375] У легионеров было убито 47 человек, в том числе 20 кавалеристов, 83 были ранены. Русские только убитыми здесь потеряли 12 человек. Эскадрон после этого боя на некоторое время «спешился», т. к. почти все его лошади во время боя пали от огня. Надо сказать, что многим из убитых русских оставалось дослужить лишь 3 месяца.[376] Снова русские легионеры отличились при деблокировании гарнизона Сувейды, а в ноябре-декабре 1925 г. — во время операций в районе Рашайи, Мессади, Меджед-эль-Шемс, в Хермоне и в окрестностях Дамаска, а в 1926 г. — во время заключительных операций в районе Сувейды. Особенно подробно стоит сказать об обороне 4-м эскадроном 1-го иностранного полка селения Рашайя. Это была старинная цитадель крестоносцев, которую занимали легионеры, легкая французская кавалерия спаги и жандармы, всего 348 человек при шести пулеметах «гочкис». К тому времени в 4-м эскадроне 1- го кавалерийского полка оставалось в строю 4 офицера и 100 унтер-офицеров и легионеров из-за убыли в боях. Для обороны это был мало приспособленный пункт, т. к. его цитадель была почти вплотную загорожена домами, что исключало возможность ведения прицельного огня по наступающему противнику, между тем французское командование приказало его удерживать во что бы то ни стало. Внезапно 20 ноября 1925 г. до 4 тысяч друзов навалились на Рашайю, когда легионеры-кавалеристы поили своих лошадей. Из окружавших домов по легионерам был открыт шквальный огонь, после чего друзы ринулись на них в атаку. Легионеры, несмотря на это, отбили их удар. Однако селение это было блокировано и друзы атаковали каждый день, вплоть до утра 24 ноября, и каждый раз их атаки становились все более упорными. Самый упорный штурм Рашайи был 23 ноября, когда друзы внезапно проникли в цитадель крепости по подземному ходу и захватили ее западную часть. Одновременно противник атаковал и через двор цитадели, где стояли эскадронные лошади легионеров. Легионеры схлестнулись с врагом врукопашную, в дело пошло все, что попадалось под руку — от штыков до кулаков, и друзы были отбиты. В критический момент боя удалось воспользоваться пулеметами, которые скосили и находившихся во дворе друзов, и легионерских лошадей. Но друзы наседали все сильнее и сильнее, забрасывая легионеров гранатами, а у тех боеприпасы подошли к концу. Бой кипел в самой Рашайе, где враг уже укреплялся. В это время они отсылают последнего шестого почтового голубя с мольбой о помощи, известив командование о том, что в противном случае Рашайя будет оставлена противнику, а сами они будут пробиваться из окружения. Утром 24 ноября на помощь осажденным пришла авиация, а также сухопутные французские войска, которые помогли отбросить друзов. Когда это произошло, у оставшихся в живых легионеров, солдат и жандармов оставалось по 15 патронов на человека. Эскадрон легионеров понес еще большие потери — 58 человек были убиты и ранены во время этого боя, большую часть из которых, естественно, представляли русские, не считая убитых спаги и жандармов; друзы потеряли при этом до 400 человек Брюнон Ж., Маню Ж. Иностранный легион, 1831–1955.