[66] Не совершившие никакого преступления русские люди оказались, волей решения французского командования, на поистине каторжных работах, причем те из них, кто прошел каторгу царскую, считали ее, в сравнении с каторгой французской, чем-то вроде курорта. Командующий Русским экспедиционным корпусом генерал Занкевич пытался смягчить участь несчастных солдат, ставших жертвой большевиков и французских буржуа.[67] Так или иначе, но, продержав некоторое время русских в таких ужасающих условиях, французы предложили «желающим» подать рапорты о переводе в действующие части Легиона. Расчет оказался верным: несчастные русские солдаты, виновные только в том, что они оказались, волей желания прежнего царя Николая II, под французским командованием и на территории Франции, в массовом порядке устремились в Легион, надеясь любыми путями изменить к лучшему условия своего существования… Отчасти это было связано также с устранением от влияния на них большевиков и Советов, которые агитировали против вступления в Легион. На Македонском фронте, во 2-й особой русской бригаде, «артиллеристы согласились служить только в особом артиллерийском легионе. В то же время они отказались подписывать контракт на дальнейшее участие в военных действиях. Однако они готовы были пересмотреть свое решение, если им будет предоставлена французским командованием возможность нести дальнейшую службу в артиллерии. Их удалось, в конце концов, использовать в Македонии, в артиллерийских парковых частях».[68] В целом, в Македонии нашлось больше желающих нести дальнейшую службу в легионе. Так, из 2-й особой дивизии, насчитывавшей 13 198 человек, в легион решили записаться 556 человек, что составляло более 4 %, рабочими на тыловых работах сделались 1185, а на африканскую каторгу поехали 11 487 человек. По свидетельству записавшихся в Легион русских офицеров, сосланных в Африку русских солдат перед отправкой «посадили за колючую проволоку, как военнопленных. Битком набитые за проволоку, они простаивали круглые сутки под открытым небом на ногах и завидовали военнопленным немцам и болгарам, положение которых гораздо лучше».[69] Тем временем русские офицеры, настроенные продолжать войну до победы, в декабре 1917 г. решили создать крупную русскую военную часть на Французском фронте с русским командованием.[70] Сюда записалось много русских, которые по своему возрасту уже не должны были служить, но добровольно пошли воевать. Русскими офицерами было решено воевать до победы с неизменным условием восстановления попранного немцами и австрияками суверенитета Бельгии и Сербии. В то же время, несмотря на «русский характер» этого подразделения, постановили, что «поступающие в Легион должны согласиться подчиниться французским властям, знаменам и дисциплине и служить в Легионе до заключения мира всем русским народом в лице всеми признанного законного правительства».[71] Между тем, после заключения большевиками позорного Брестского мира в марте 1918 г., отношение к русским во Франции испортилось настолько, что в русской форме стало ходить далеко не безопасно.[72] Французское командование решило заменить ее на французскую, что, в свою очередь, привело к эксцессам, о которых речь пойдет дальше. В то же время французское командование провело полезную работу среди личного состава собственных офицеров и солдат, чтобы реабилитировать русских, вступивших в Легион. Так, генерал Доган, знаменитый командующий Марокканской дивизией, куда решено было включить Русский легион, принял все меры к тому, чтобы русские солдаты и офицеры чувствовали себя в этом подразделении «как дома». По свидетельству русского полковника О. от 16 января 1918 г., «теперь все солдаты Марокканской дивизии должны первыми отдавать честь русским военным, у которых на погонах галуны и звездочки. Офицеры Марокканской дивизии должны первыми с русскими офицерами обмениваться честью».[73] Надо сказать, что, по данным «Бюллетеня от 24 декабря 1917 г. по 12 января 1918 г.», в составе 1-й Колониальной дивизии была образована «Русская рота» добровольцев-легионеров из 300 человек, уже находящаяся на фронте.[74] На этом первом этапе создания Русского легиона его немногочисленные члены проводили активную агитацию по записи в это подразделение среди русских солдат и офицеров, где только было можно.[75] К началу марта 1918 г. из пожелавших стать легионерами людей создали батальон под командованием капитана Павлова. Он состоял из трех рот — саперной, пехотной, пулеметной. По свидетельствам современников, «батальон был сформирован в Верриа, прекрасно снаряжен и производил видом своих людей очень бодрое впечатление. 3 марта батальону была назначена посадка на суда, и, по прибытии во Францию, его использовали для сформирования 4-го батальона волонтеров».[76] Из письма французского военного министра министру иностранных дел от 21 июня 1918 г. значилось, что на тот момент организованная сила из русских во Франции тогда состояла из четырех батальонов Русского легиона «различного состава». Он был сформирован, согласно декрета французского правительства, 11 апреля 1918 г. Кроме того, во Франции и на Балканах из русских солдат были составлены 32 рабочие роты; 1,6 тысячи человек были уволены в запас, половина из которых уже была увезена в Россию.[77] Кроме того, непосредственно по Французскому иностранному легиону было распылено до 700 русских легионеров, причем, как отмечалось в письме, «ожидалось дальнейшее увеличение их числа».[78] И такое увеличение произошло и в Русском легионе. Так, генерал Лохвицкий призвал тогда всех русских, кому дорога честь Родины и русского солдата, вступать в Русский легион чести, чтобы доказать, что русские не все являются предателями и что среди них найдется немало достойных людей. Заключительная часть воззвания Лохвицкого звучала так: «Мы — русские, не можем жить опозоренными. Вперед![79]» И действительно, призыв Лохвицкого был услышан не только в странах Европы, в том числе Голландии и Италии, где было немало русских, но на зарубежном Дальнем Востоке и даже в индийском городе Калькутте, в США и других странах![80] Однако при этом отмечалось, что львиную долю волонтеров составляют офицеры, а рядового состава было очень мало. Французы, видя это, не позволили многим русским офицерам, несмотря на их желание, записываться сюда даже рядовыми.[81] С другой стороны, большевики, видя, что далеко не все подчинились их агитации, прозвали это подразделение, чтобы оправдать свое шкурническое и откровенное предательское поведение, «Легионом позора».[82] Они проводили агитацию среди солдат, что якобы это подразделение предназначается для борьбы против советской власти, и призывали игнорировать запись в него.[83] Лохвицкому приходилось зорко следить и за тем, чтобы французы направляли русских добровольцев именно в Русский, а не Иностранный легион, поскольку даже офицеров с большими звездами французы заставляли служить там рядовыми.[84] Последнее им было особенно выгодно: в этом случае человек попадал в кабалу на 5 лет. Иначе волонтер оставался на французской службе только до окончания войны с Германским блоком. На этой почве у русского генерала с французами было несколько яростных столкновений. Впоследствии это ему припомнят.[85] Вообще, число русских легионеров увеличилась с 207 в декабре 1917 г. до 2080 человек к марту l9l8 г.[86] Во французских военных архивах содержатся сведения, что уже к марту русские подали несколько сотен заявлений о желании стать легионерами.[87] Русские легионеры продолжали прибывать из арестантских и рабочих рот вплоть до самого конца войны. Вот что написала в коллективном прошении группа русских солдат в сентябре 1918 г.: «Мы сейчас трудимся в поле, но думаем, что принесем больше пользы на фронте — и нашим союзникам, и нашей Родине. Ведь мы — солдаты. Посему поскорее просим направить нас во Францию, в Русский легион, чтобы мы могли исправить свою ошибку и помочь союзникам, как помогали им ранее, не щадя своей жизни и помогая России».[88] Русский легион действовал бок о бок с Иностранным легионом в составе Марокканской дивизии. Уже 7 марта 1918 г. 1-й батальон Русского легиона из 400 человек во главе с полковником русской службы Готтуа выступил на фронт. В нем служил будущий Маршал СССР Родион Малиновский.[89] Следом за 1-м батальоном русских легионеров на фронт направили в бой 10 марта 1918 г. 2-й батальон Русского легиона из 270 человек под командованием подполковника Еске, прикомандированный к 28-й французской дивизии. Посол России во Франции Маклаков организовал пышные проводы Русского легиона, собрал для этого деньги на подарки, которые были вручены нашим легионерам. Надо отметить, что это был не последний случай проявления внимания со стороны русской общественности во Франции к русским легионерам. Неоднократн